Секреты Средиземья. Как появилась культовая вселенная Властелина колец - Ролан Леук

причине меланхолии муз», очень близких к его стихотворению. Бертон, как и Толкин три столетия спустя, говорит о том дне, когда молодые люди поступают в университет, а затем обращает внимание на неприятие студентами истории, философии и филологии, прежде чем наконец осудить единственную проблему некоторых зачисленных абитуриентов независимо от возраста – уровень подготовки (так и Толкин сетует на недостаток знания латыни его студентами…)!

Апология философии накануне написания «Хоббита»

Малоизвестный текст датируется начальными годами преподавания Толкина в Оксфорде. В «Философских мыслях», рассказывая о дискуссии между своим коллегой и другом К. С. Льюисом и президентом его колледжа, Толкин выступает в защиту философии. Тут нет и следа сдержанности, как раз наоборот!

Многие не способны увидеть в философии ничего хорошего и говорят о ней так, будто это процесс подростковой самопрезентации, пройдя через который можно успокоиться и ни о чем не думать, став образованным взрослым. Например, президент столь престижного колледжа, как Магдален[73], однажды вечером за ужином назвал мистера Фоссета[74] недоучкой, потому что тот занят философскими размышлениями о литературе, «в то время как мы с вами, – обращался он к Льюису, – прошли через все это, получили степень по классической литературе и забыли обо всякой философии».

[…] Мы также говорили об идеалистической и атеистической философии – последняя всегда была мне неясна: я никогда не понимал, как в наши дни кто-то может придерживаться такой позиции, если это можно назвать позицией[75].

О ком идет речь? Эта дискуссия имела место примерно в 1931 году между К. С. Льюисом (1898–1963) и Джорджем Стюартом Гордоном[76] (1881–1942). Биограф последнего Мэри К. Биггар Гордон пишет: «Философия и древняя история не особенно его привлекали. На какое-то время они оказались в центре его внимания, но его природная энергичность и быстрота в решении сложных интеллектуальных проблем превратили их в игру»[77]. Гордон размышлял о Хью И’Энсоне Фоссете (1895–1965), который занимался философией литературы и, в частности, опубликовал в 1923 году «Исследования по идеализму», что объясняет упоминание «идеалистической философии». О какой философской концепции свидетельствует этот отрывок?

Во-первых, как говорит Толкин, в восприятии большинства людей философия является прежде всего принадлежностью определенного возраста. Она соответствует скорее подростковому или юношескому периоду, и, согласно расхожему мнению, ее следовало бы изжить. Взрослому человеку с высшим образованием философия не нужна. В лучшем случае она могла бы служить рычагом катарсиса, позволяющим, например, разрешить спор, а ее идеальным преемником стал бы добродушный конформизм. Очевидно, Толкин не соглашался и боролся с подобным ограниченным видением философии.

Такая негативная концепция философии и упреки Гордона в ее адрес при банальном обсуждении университетской жизни поучительны: все же он признает роль философии в формировании ума, а значит, и ее важность.

Во-вторых, если упомянутая Толкином идеалистическая философия – это философия Фоссета, то полезно уточнить ее определение. Сам Фоссет сообщает: «Под “философией” я не имею в виду иллюзорные систематические школы. Многие критики будут отрицать, что у поэта есть философия, потому что она отличается от учения Аристотеля, Канта или доктора Брэдли[78]. Его философия основана на интуиции или серии интуитивных догадок, касающихся Вселенной» (Studies in Idealism, p. xix). Такой идеализм, разумеется, остается в рамках поиска реальности. Речь идет о принятии «вещей такими, какие они есть» (там же, с. xv). Но разве Толкин не отмечает в своих письмах, что его сказки служат авторским «комментарием к миру»[79]? Не эквивалентно ли это серии интуитивных предположений об устройстве Вселенной? Толкин, несомненно, разделяет идею о том, что дискурс может быть философским, не будучи систематическим. Его произведения энциклопедичны, им присущи философские черты без какой-либо систематизации!

Наконец, если говорить об атеистической философии, можно обратиться к последней главе упомянутой выше работы Фоссета, посвященной современному разуму в целом. Связь идеалистической и атеистической философии предполагает более широкое обсуждение противоположности идеализма и (атеистического) материализма. Материализм и атеизм объединяют лишенное религиозной подоплеки утверждение о достоинстве человечества. Это мог опровергнуть только Толкин.

Книга Фоссета снова может послужить основой для дискуссии: Фоссет стремился показать, что делает Ницше разрушителем, – атеист, сознательный сторонник (интеллектуального) варварства как противоядия от духовной ипохондрии, отталкивающего человека от его гуманизма в пользу сверхчеловека.

Для Толкина атеизм не самодостаточен, составляющим его идеям не достает последовательности. Для Фоссета это всего лишь один из аспектов более широкого видения.

Современный разум представлен как разум эпохи, в которой преобладает наука, что одновременно влечет за собой опасность и дарит надежду. Если наука проповедует важность интеллектуальной честности, это хорошо, но если она снижает эмпатию – это опасно. Нельзя накапливать только знания в ущерб ценностям.

То же касается интеллектуальной оценки ценностей. Грехи против Святого Духа, вчера бывшие грехами плоти, сегодня являются грехами разума. Культ факта ради факта как принцип науки нынче экстраполирован на все сферы жизни. Но дело в том, что механический интеллект аморален. Позитивистский дух – благо в том случае, если рассматривать жизнь как единое целое, принимая во внимание ее красоту.

Таким образом, из этого текста, написанного около 1931 года, можно сделать вывод о защите философии как требования к зрелому мышлению, а следовательно – как образовательной программы, ориентированной на несистематизированную концепцию философии, то есть серию интуитивных предположений относительно Вселенной. Наконец, можно судить о неприятии атеизма как примера непоследовательной философии в глазах Толкина и, следовательно, о требовании последовательности в философии.

Философские взгляды Толкина после успеха «Властелина Колец» в США

Ближе к концу жизни Толкин использовал термин «философия» в тексте по эльфийской лингвистике «Шибболет Феанора», обращаясь к вопросу о значении имен Финвэ и его сына Финголфина (см. выделенный ниже текст). Финголфин также известен как Нолофинвэ («Финвэ Мудрый» на языке квенья). Толкин уточняет, что ноло- является корнем семейства слов, связанных с понятием мудрости[80].

Финвэ и Финголфин

1. Финвэ был женат на Мириэль, от которой у него родился Феанор. Потом Финвэ женился еще раз – на Индис, от которой у него родились два сына, Финголфин и Финарфин, и две дочки, Финдис и Иримэ.

2. Финголфин был королем эльфов, вызвавшим Моргота на бой и равнившим его семь раз, прежде чем сам погиб от удара булавой. Его брат Финарфин был единственным, кто остался со своим народом в Амане согласно воле Валар (однако его дети, включая Финрода и Галадриэль, последовали за Феанором).

Именно в связи с этим Толкин углубляется в понимание мудрости у Нолдор, возвращаясь к соотношению мудрости (софии) с философией:

«Мудрость» – но не