Брусиловский прорыв. 1916 год - Максим Викторович Оськин

к победе у итальянского главнокомандующего Л. Кадорна уже была поколеблена неприятельским наступлением, тем более, что оно велось в двух направлениях – в Трентино и на Изонцо. Вдобавок значительную роль играли и закулисные игры союзного военно-политического руководства: итальянцы намеревались перевалить бремя ответственности за исход борьбы в Италии на Российскую империю. Энкель телеграфировал Алексееву: «…оробев и потеряв веру в себя, [итальянская] Главная квартира взывает о помощи к России, но при этом желает прикрыться флагом общих интересов союзников и снять с себя всякую ответственность перед страной и союзниками, что бы ни произошло. Если Россия выступит немедленно, и итальянцы будут спасены, то Главная квартира и армия окружат себя ореолом славы перед страной, а Италия не обяжет себя долгом благодарности перед нами. Если мы выступим, а итальянцы, тем не менее, будут разбиты, то будет виновата Россия, оказавшая недостаточное давление на своем фронте. Если мы не выступим немедленно, а итальянцы будут разбиты, опять-таки всецело будем виноваты мы»[56]. О «виновности» англичан или французов, разумеется, не могло быть и речи.

Как известно, на деле был реализован первый сценарий из указанных полковником Энкелем. Второй сценарий будет реализован в конце года в отношении Румынии, выступившей с двухмесячным и ставшим ненужным запозданием, а виновницей ее разгрома, естественно, оказалась Россия, хотя к вступлению в войну румын склоняла Франция, а французские инструкторы фактически возглавляли румынские штабы.

Резерв Юго-Западного фронта, как говорилось выше, состоял всего-навсего из двух дивизий: 126-й пехотной дивизии Г. А. Левицкого, стоявшей в районе Ровно (то есть – к 8-й армии), и 12-й пехотной дивизии Г. Н. Вирановского, расположенной в районе Должок (к 9-й армии). Также в резерв 8-й армии была выведена 2-я Финляндская стрелковая дивизия Ф. Ф. Кублицкого-Пиотуха. Этого количества войск явно не хватало, и потому Ставка пошла навстречу просьбам Брусилова. Алексеев все-таки учитывал, что Юго-Западный фронт будет наступать несколько преждевременно, а потому, возможно, ему потребуется ввести свои резервы в дело ранее положенного времени.

Вдобавок главкоюз ведь должен был вынудить неприятеля остановить свои атаки в Италии. Поэтому к переброске с Северного фронта на Юго-Западный фронт был предназначен 5-й Сибирский корпус Н. М. Воронова (начало прибытия в Клевань, Ровно и Здолбунов к исходу 25 мая), а также с Западного фронта – Кавказскую кавалерийскую дивизию князя С. К. Белосельского-Белозерского (директива от 18 мая). Тогда же генерал Алексеев приказал Северному фронту выделить в резерв Ставки 1-й армейский корпус В. Т. Гаврилова.

Итак, буквально за месяц до начала общего наступления на Восточном фронте дело внезапно осложнилось. Австрийцы перешли в наступление на Итальянском фронте в Трентино, и итальянцы покатились назад, под мощными ударами австрийской артиллерии. В российском тылу австрийские успехи были восприняты с опаской, как и неудача на Нарочи. Вместо работы на фронте оппозиция лишь нагнетала обстановку, разнося слухи о новом наступлении неприятеля. Например, перлюстрированное цензурой письмо от 16 мая из Москвы утверждало, что «общественное настроение в Москве не очень бодрое. Все понимают, что очень скоро начнется наступление немцев с колоссальными силами… То, что произойдет в июне и июле, будет иметь огромное влияние на события ближайшего будущего»[57]. Наверное, успех Брусиловского прорыва стал для таких лиц невероятным сюрпризом.

Часть австрийской артиллерии была взята с Восточного фронта, что, безусловно, несколько ослабило то неравенство в мощи артиллерийского огня, которым обладали австрийские армии, стоявшие перед русским Юго-Западным фронтом (хотя неравенство это все равно продолжало сохраняться). Общесоюзные интересы требовали помощи гибнущей Италии именно со стороны русских: во-первых, вследствие того, что в Италии наступали австрийцы, а во Франции солдат Двуединой монархии не было. Во-вторых, ввиду того, что англо-французы, разумеется, еще не успели как следует подготовиться к наступлению.

Для производства этого удара австрийцы существенно ослабили Русский фронт. Полагая, что русские армии надломлены в 1915 г., а укрепленные полосы непреодолимы, австрийское командование перебросило в Италию лучшие соединения – 3, 10, 34, 43, 59, 13-ю пехотные дивизии. Туда же ушла и значительная часть тяжелой артиллерии. К началу наступления Юго-Западного фронта в Италии австрийцы держали 35 дивизий, а в России – 39.

Таким образом, на востоке австрийцы не имели стратегического резерва, и все расчеты австрийского главнокомандующего (номинальный главком – эрцгерцог Фридрих) Ф. Конрада фон Гётцендорфа были построены на несокрушимости обороны. Непосредственно перед переброской войск в Италию сам генерал Конрад объехал все армии Восточного фронта и убедился, что те готовы отбить любую русскую атаку. Русские знали об этом. Генерал-квартирмейстер Юго-Западного фронта М. К. Дитерихс, отвечавший в том числе и за разведку, 21 мая перед прорывом доносил в Ставку об убежденности австрийцев, что «на Русском фронте серьезного наступления летом не будет, а лишь демонстрация»[58].

Нельзя не сказать, что немцы подошли к вопросу стратегической обороны на Восточном фронте даже более ответственно, нежели австрийцы. Так, 15 мая, то есть всего лишь за неделю до начала наступления Юго-Западного фронта, начальник германского Полевого Генерального штаба Э. фон Фалькенгайн, встревоженный английской подготовкой наступления на реке Сомма, на встрече с Ф. Конрадом фон Гётцендорфом указал, что оголение Восточного фронта ради удара в Италии опасно. Конрад, ответив, что раз немцы сами не дали австрийцам своих войск для победы в Италии, о чем их просила австрийская сторона (9 дивизий), указал, что австро-венгерские позиции на востоке столь сильны, что любое русское наступление непременно захлебнется.

Соответственно с договоренностями, союзники обратились к русским, ибо сами не были готовы ни к наступлению, ни к непосредственной переброске в Италию своих резервов. Как указывал генерал Алексеев в докладе императору Николаю II от 3 мая, союзники потребовали «немедленного перехода в наступление русской армии». По просьбе итальянской стороны французы и англичане предприняли давление на русских, так как лишь русские могли отвлечь на себя австрийские резервы, либо вынудить Конрада предпринять обратные переброски из Италии на восток. Некоторые телеграммы итальянской стороны, в частности, гласили: «Если давление австрийцев будет продолжаться с той же силой, положение наше может стать очень опасным и может заставить нас выбрать новую позицию еще далее в тылу, что, безусловно, лишит нас возможности перейти в наступление на Изонцо одновременно с русской и другими союзными армиями. Единственным средством для предотвращения этой опасности является производство сейчас же сильного давления на австрийцев войсками южных русских армий». Или: «Итальянская Главная квартира самым энергичным образом настаивает на том, чтобы русская армия немедленно начала наступление на австрийском фронте, и утверждает, что нынешнее затишье в действиях русских армий создает весьма серьезную опасность для союзников».

Наштаверх считал, что выполнение «немедленной атаки» по просьбе Италии, в связи с неподготовленностью войск и бедности в тяжелой артиллерии, «не обещает успеха». «Такое