Год 2990 - Андрей Корбут

* * * Хон-призрак появился в проходе внезапно. Луи Сантано, заметив его, опешил: экс-Хон был гол и белесо-прозрачен. Командор видел сквозь него соседние капсулы, пол и стены, и лампы освещения, но все словно в предрассветном тумане! Дон Ричи, напротив, словно именно таким его и ждал: встретил молчаливо, тотчас направился к нему, стараясь не смотреть. Потом он вошел в него, как входят в тень. "Где близнец?" "Нас стало трое". "Но он на свободе и жив". "Да. И сейчас он в нижней оранжерее". "Тебе следует находиться около президента. Одно твое присутствие может отпугнуть его". "Я все понял". Но диалога этого Луи не слышал. Уста Дона не разомкнулись, а тень оставалась тенью. Луи Сантано смог что-либо вымолвить не раньше, чем экс-Хон покинул их. "Что все это значит, Дон?" Охранник не удостоил его ответом, лишь знаком приказал следовать за собой.

* * * Алэн долго пил и долго умывался. Бассейн не был глубоким; дно, до которого можно было дотянуться рукой, выстлала крупная галька, и среди камней пряталась королевская форель. Он подумал, что в этом, наверное, и есть главное отличие этого леса от настоящего - здесь не было ощущения жизни, как и не было ее присутствия, кроме, может быть, этой рыбы. Он смотрелся в зеркало чистой, как слеза, воды и точно не узнавал того, кто смотрел на него. Кажется, впервые за последние годы он увидел свое отражение так близко, кажется, впервые он мог разглядеть себя, позабыв о суетности бытия и лицемерии перед самим собой. Он здорово постарел. Конечно, он был моложав, но сколько же собралось этих мелких морщинок у усталых глаз, покрупнее - на высоком лбу или вокруг у рта; его желтая кожа ему же напоминала пергамент, что нашли среди древних раскопок... Горелый запах. Он вновь услышал этот горелый запах. Он лежал у воды, опираясь на руки, на песчаной, цвета яичного желтка, отмели и затылком почувствовал приближение врага. В следующую секунду Алэн исчез. А у бассейна остались два призрака, две тени, два силуэта... Хона-телохранителя.

* * * "Сэр, как ваше самочувствие?" - звенящим голосом спросил робот-официант, склоняя над лежащим в крови человеком свое угловатое, одетое в красную с желтым ливрею туловище. Алэн открыл глаза. Лицо манекена было тупо-вежливо-безучастно: "Разрешите вызвать вам стюардессу для оказания медицинской помощи?" Алэн отказался вполне корректно и в то же время настойчиво. Перспектива, что забота дотошного робота привлечет внимание охраны президента, его совсем не устраивала. Робот предложил виски, содовую и еще какую-то воду Алэн не расслышал; он пытался сориентироваться, где находится. Это был ресторан-клуб, и как того он, телепортируясь, и хотел - самый отдаленный его уголок; к тому же от зала его заслоняла стойка бара. Единственное, что было в поле его зрения, - вход в пассажирский блок. Силы оставили его, кровь проступала даже сквозь кожу капельками пота. Он почти умирал, но знал: если отлежится хотя бы десять минут, то придет в норму. А тут, как нарочно, этот робот. Официант с электронными мозгами продолжал свои попытки ему угодить и, кажется, входил в раж: "...также у нас имеются экзотические блюда Вероны, возможно, вам понравится запеченная чешуя "ихтиона" или легкие гигантской перепелки. Знаете ли, они в собственном соку просто великолепны..." Алэн прервал его и на этот раз довольно грубо: "Ты надоел мне, приятель. Проваливай, и чтоб я тебя не видел". И официант точно обиделся, не задерживаясь ни на секунду, укатился на своих роликовых ногах. Ресторан-клуб заливало солнечным светом. Алэн подумал, что глазам, не находись он в тени стойки, в его теперешнем состоянии было бы нестерпимо больно. Музыка давно смолкла, и только щелкающие удары бильярдных шаров друг о друга иногда прорезали тишину. Неожиданно он вновь услышал робота-официанта, но говорившего с кем-то на некотором отдалении от него. "Сэр, позвольте мне обратиться. В вверенном мне секторе находится раненый пассажир. Не порекомендуете ли вы мне вызвать стюардессу для оказания ему медицинской помощи?" Алэн с трудом поднял голову. У стеклянных дверей пассажирского блока помимо электронного служащего стояли также командор и начальник президентской охраны. Доклад о чрезвычайной, согласно инструкции, ситуации уже грозил вылиться нескончаемым потоком слов, как Дон Ричи перебил робота: "Где он?! Показывай!"

19. Я ненавижу свою память. Я ненавижу ее многократное эхо. Я ненавижу Харон. Алекс почил в славе. Мы простились с его именем, с единственным, что осталось у нас пришедшим за ночью днем. И виски были особенно горьки, а безмолвие - лучшим тостом. До полудня все пребывали в оцепенении. Нет, это не было бездействием, но лишь одна мысль, словно одна, черная, во все небо грозовая туча, заслонившая все мысли другие, руководила нашими глазами и нашими поступками: "Что происходит на этой мистической планете? Какая сила повелевает нами, точно игрушечными героями, с неизменным своеволием вдруг внося в страшный сценарий невозможные редакционные правки?" Мы насиловали электронный мозг, пытаясь с его помощью заглянуть в неведомое, узнать, что предначертано нам, почему Харон... А в полдень Клод, как старший, принял решение переместить лагерь на шестьдесят километров "условно севернее". Мы бежали из этого места, как из проклятого. Спустя час платформа лагеря поднялась в воздух. На высоту двести метров. "Ветер... бывает ли здесь ветер?" - спрашивали мы себя, не находя ответа. - "Бывает", - утвердительно зло, громко, скоро произнес Харон. Клод сидел в дежурном кресле. Арно - от него справа, Мигель - слева. Я - у капсулы Фредерика проводил медицинские тесты. Сначала мы услышали гул. Он возник сразу, монотонный и всепоглощающий, его можно было сравнить с охотничьим рогом, но трубили в него неумело и бесконечно, и нельзя было понять - приближается он или нет. Услышали все одновременно. Заговорил Клод: "Источник звука визуально не наблюдается, находится "условно южнее" в двадцати двух километрах, перемещается со скоростью три тысячи метров в минуту, направление..." Он шел за нами. Мы решили опуститься на поверхность планеты и окружить себя силовым полем; нам достаточно было бы полминуты, чтобы осуществить этот маневр, но Харон и в этот раз спутал наши карты. Мы опять услышали Клода. Как автомат, он стал повторять за электронным мозгом все новые и новые поступавшие данные: "Силовое поле под нами, высота сто метров... Силовое поле над нами, высота - триста... Второй источник звука "условно севернее", дистанция пятнадцать километров, скорость три тысячи метров в минуту... Третий источник... Четвертый источник..." Нас будто посадили в каменный мешок, где стены медленно, но неумолимо надвигались одна на другую.

20. Жирный кровавый след на полу обозначил его путь - за угол соседней стойки, за технологическое оборудование кухни, расположившееся повсюду вдоль стены ресторан-клуба, где находился бар. Алэн дал себе отдых, спрятавшись за вакуумной камерой со стеклянной дверцей; в ней на легковесных полках красовались, наверное, многие из тех экзотических блюд, что так сватал ему робот-официант. В голове бил молот, руки дрожали и не могли найти кольт. Наконец, это ему удалось. Немой залп невидимого огня. И, кажется, вентиляционной решетки не существовало вовсе. "Это он", - донеслись до него чьи-то отдаленные слова. "Он ранен?" - спрашивал кто-то другой. Алэн преодолел себя, разорвал усталость и наброшенную на плечи сонливость, увидел серебристое тело вентиляции и в следующий миг, точно змея, ушел в него с головой. Почти сразу сюда же подошли Дон Ричи и Луи Сантано. "Вы полагаете?.." - не отрывая взгляда от окровавленного металлического края, от отверстия, в которое могла пролезть, в лучшем случае, голова, но никак не плечи мужчины, полный здравого скепсиса спросил астронавт. "Командор, Алэн Лаустас перенес себя сначала в нижнюю оранжерею, а затем в ресторан-клуб. Подобный же трюк для него, надо думать, детская шалость". "Не могу поверить... Итак, он разведчик". "Чем не самое совершенное орудие убийства?" "Готов с вами согласиться. Однако не понятно - ради чего он ввязался в историю с похищением ребенка?" "Мы узнаем это, когда поймаем его. Он нужен мне живым. Что скажете, командор, где теперь может быть Алэн Лаустас?" "Кажется, у меня есть ответ".