Походы Стефана Батория на Русь. 1580-1582 гг. Осада Пскова - Сергей Николаевич Бирюк

кольцо перед неприятелем, непрерывно обстреливая его из луков. После того, как боевые порядки неприятеля были расстроены массированным обстрелом, русские воеводы бросали в бой свои полки – делая ставку, прежде всего, на быстроту и стремительность атаки, пытаясь ошеломить, опрокинуть его силой и скоростью первого напора, шумом и криком[121].

В случае неудачи первой атаки русские всадники так же быстро откатывались назад – приемы притворного отступления и заманивания неприятеля были ими освоены в совершенстве[122].

Таким образом, русская поместная конница была не разношерстной ордой, а хорошо обученным и высокопрофессиональным войском, подчиняющимся командам воевод[123].

В наступательной войне легкое и маневренное русское войско, практически полностью состоящее из конницы, не имеющее, как правило, большого обоза, не испытывало необходимости вести ближний бой. Не было никакой необходимости класть свои головы, так как можно отступить, перестроиться и снова атаковать противника или измотать его «малой» войной.

В походах против Великого княжества Литовского в XVI веке русские воеводы, уклоняясь от генеральных сражений с литовским войском, весьма успешно занимались опустошением вражеской территории, т. е. малой войной. Помимо экономического ущерба, наносимого противнику, успешная «малая» война еще и обогащала помещиков, таким образом, превращаясь в выгодное предприятие, снимая социальную напряженность в обществе[124].

Созданная Иваном III и усовершенствованная с учетом последних новинок в военном деле его сыном и внуком, военная машина на протяжении более чем столетия успешно сражалась как с крымскими, так и казанскими татарами, а также с организованным схожим с русским образом войском Великого княжества Литовского[125].

По оценке В. Пенского, общая численность вооруженных сил Русского государства в конце правления Ивана Грозного достигала 100 000 воинов, в т. ч. около 80 000 всадников, 12 000 стрельцов и 4300 иностранцев[126].

Что касается сил, которые Иван Грозный мог противопоставить Стефану Баторию, то согласно росписи 1579 года, без учета гарнизонов крепостей на «литовской» и «немецкой» «украинах» и самой Ливонии, они насчитывали почти 9,5 тыс. детей боярских, немногим более 6 тыс. татар и инородцев, а также 4,6 тыс. даточных ратных людей с северных, северо-восточных и восточных городов. Кроме этих 23 тыс. воинов, по оценке В. Пенского, в войске было около 5 тыс. послужильцев – боевых холопов[127].

Даже учитывая послужильцев, полевая армия, которую мог собрать Иван Грозный, была малочисленней армии Стефана Батория. Следует учесть, что наемные воины Батория, превосходили по вооружению и тактике дворянскую конницу и стрельцов, не умевших сражаться в европейских боевых порядках. В полевом сражении у русской армии практически не было шансов на успех. Воеводы Ивана Грозного могли рассчитывать только на стойкую оборону поместной концы, стрельцов и казаков в деревоземляных крепостях, которые были обеспеченны достаточным количеством орудий и боеприпасов.

3

Поход на Великие Луки, 1580 год

Планы польско-литовского командования. Состав и численность армии Батория

Взятие Полоцка, о чем стало широко известно благодаря умелой пропаганде, облегчило сбор денег для следующей кампании. Сейм, прошедший в Варшаве с 23 ноября 1579 по январь 1580 года, утвердил размер налога, равный принятому в 1578 году, который был дополнен двойным налогом с королевских владений и субсидией духовенства. Кроме того, была признана необходимость привлечения на службу большого количества иностранной пехоты (немецкой и венгерской) при отсутствии достаточного количества собственной. В Трансильвании набор должен был осуществлять брат короля Христофор. В феврале 1580 года Баторий приказал разослать универсалы старостам и арендаторам королевских земель, чтобы они не запрещали призывать крестьян в пехоту[128].

В апреле 1580 года король созвал литовскую шляхту на съезд в Вильно, чтобы получить разрешение для начала всеобщей мобилизации. Шляхта одобрила созыв дворянского ополчения и многочисленных частных отрядов. Местом сбора войск Баторий назвал Чашники, поэтому можно предположить, что он не планировал похода на Ливонию. Однако неясно, определил король уже тогда стратегические цели второго похода на Русское царство. Вероятно, именно в это время среди ближайших королевских советников были согласованы основные положения плана кампании[129].

Желая сохранить тайну до последнего момента и добиться оперативной внезапности, Баторий назначил Чашники местом сбора войск. Близлежащая крепость Суша должна была служить складом боеприпасов, Витебск – операционной базой, а Двина – транспортной артерией. Чашники имели выгодное стратегическое расположение, так как здесь пролегали дороги на Великие Луки и Смоленск. Это до такой степени смутило Ивана Грозного, что он ожидал нападения на Смоленск, Великие Луки и даже на Псков. В меньшей степени царь опасался нападения на Ливонию, Великий Новгород и Новгород-Северский.

В ходе военного совета, собранного в июле 1580 года, были рассмотрены три объекта похода: Новгород, Псков и Смоленск. Ряд военачальников и сенаторов настойчиво советовали наступать на Псков. Этот вариант рассматривался уже в 1579 году. Сторонники похода на Псков считали, что его взятие позволит отрезать русские войска в Ливонии от своей страны. По словам Гейденштейна, что этот вариант поддерживали почти все литовцы, утверждавшие, что надо идти на Псков по кратчайшему пути – по территории Ливонии: «Считали, что этот город, как по поводу своего размера, так и известности, заслуживает того, чтобы добыть его даже с большим трудом и жертвенностью». Сторонники похода на Псков утверждали, что он совершенно не приготовлен к защите, стены обветшали, гарнизон слаб, а для Ивана Грозного столь дальний поход польско-литовской армии будет полной неожиданностью[130].

Поход на Псков был связан со значительным риском. Здесь была сосредоточена одна из русских армий, и город находился слишком далеко от Литвы. Армия Речи Посполитой могла достичь Пскова либо через Ливонию, либо вдоль реки Великая, через территорию Русского государства. Вариант похода через Ливонию был отвергнут, а для марша вдоль реки Великой требовалось сначала захватить несколько крепостей. Баторий утверждал, что поход на Псков замедлит военные действия и сделает беззащитным приграничье Литвы, что приведет к угрозе вторжения других армий Ивана Грозного[131].

Поэтому, как и в предыдущем году, от похода на Псков отказались, хотя, как заметил Гейденштейн, лишь на некоторое время. «Те, кто хотел идти на Смоленск, – писал он, – были привлечены, прежде всего, его населением и размером, славой происходящих там событий, обязанностью возвращения путем военных действий того, что было утрачено, и, наконец, надеждой на то, что после занятия этой крепости вся настолько огромная Северская земля отойдет к Польше». Очевидно, что сторонниками этого варианта были литовцы, особенно заинтересованными в возврате Смоленска. Для них он был гораздо важнее, чем Ливония. Смоленск был ключом как к Москве, так и к Литве