Девичья фамилия - Аврора Тамиджо

всем: она первая положила глаз на Санти, а из Сельмы хорошей жены не выйдет. Роза никогда не повторяла глупости, которые слышала, потому что хорошо знала: женщины, в отличие от мужчин, потеряв доброе имя, теряют всё, – и, конечно, не хотела, чтобы брак ее дочери начался с кривотолков. К тому же Санти, заходя в харчевню, спрашивал разрешения только у Фернандо и никогда – у нее. Проводя вечера в ее доме, он почти всегда обращался к Фернандо, а Розу едва замечал.

– Ты же понимаешь, что не ты главный в этом доме? – уточнила она у сына.

Наконец Роза, поспрашивав, выяснила, что за душой у Санти ничего нет: весь его скарб состоял из того, с чем он заявился в Сан-Ремо-а-Кастеллаццо, то есть из хорошего костюма и бесстыжей рожи. Когда она сказала об этом Фернандо, тот ответил, что последнее слово за Сельмой и что, если та захочет, Санти Маравилья станет ее мужем.

– Будет правильно, если Сельма сама примет решение, мама. Ты всегда говорила, что у девушки не должно быть хозяев.

– Какие хозяева, мы ее семья. А по мне, этот Чудо-Санти такой же вздорный, как и его прозвище.

Поэтому в следующее воскресенье Роза захотела принять Санти Маравилью во внутреннем дворике харчевни. Рядом с ней сидела очень спокойная Сельма. Фернандо стоял позади, и толку от него было не больше, чем от столба без крыши. Санти, сидевший по другую сторону стола, чувствовал себя как на допросе.

– Мне сказали, что вы хотите жениться на моей дочери.

Роза не собиралась играть словами. Санти поискал глазами Сельму, но та смотрела на брата. Фернандо уставился прямо перед собой и на этот раз не знал, как ей помочь.

– Если ваш сын, как глава семьи, даст на это разрешение, – ответил Санти.

Даже у Сельмы вырвался вздох – ну разве можно не понимать, что ее матери такое говорить не следует?

– У моей семьи нет главы. Мы не волки и уж точно не овцы, которых нужно погонять палкой.

Санти не привык, чтобы женщина разговаривала с ним в таком тоне, поэтому замолчал. Роза же перешла к сути:

– Мне сказали, что у вас нет ни денег, ни дома, ни земли. Вы сезонный работник в карьере. Этого, по-вашему, заслуживает моя дочь – землекопа без гроша за душой?

– Я люблю вашу дочь.

Ответ Санти тронул сердце Сельмы, но задел Розу.

– Любовью сыт не будешь. Где вы собираетесь жить? На что содержать семью? А когда появятся дети, сможете их прокормить? Кто позаботится о твоей жене и детях?

Ни на один из своих вопросов Роза не получила ответа. И пришла к выводу, убедив заодно и Фернандо, что этот молодой человек – неподходящая партия для ее дочери. Сельма заметила, что мать больше не обращается к Санти на «вы», что было делом неслыханным, поскольку Роза всегда и со всеми разговаривала уважительно.

В тот день Сельма не притронулась к вышиванию – хотела показать всем, что внимательно прислушивается к разговорам, которые самым непосредственным образом касались ее. Она умела работать и слушать одновременно, но не была уверена, что другие тоже об этом знают. Поэтому она поднялась на ноги, посмотрела на Санти, потом на Фернандо и, наконец, на мать. Выпрямившись и глядя Розе в глаза, Сельма произнесла:

– Мама, я хочу выйти замуж за Санти, и я выйду за него, даже если ты не согласна. Он позаботится обо мне, а я позабочусь о нем. Вместе мы сделаем все, что сможем. А то, что не сможем, делать не будем. Благослови нас.

В тот миг, хотя у Сельмы не было ни пламенных глаз, ни алых губ, Санти почувствовал себя так, словно она вытащила его из огня на свежий воздух. В тот день, пока Роза бранила всех – живых и мертвых, присутствующих и отсутствующих, – Санти и Сельма сидели после обеда вместе на заднем дворе, где Сельма всегда любила шить в одиночестве, но теперь ей было приятно находиться там с мужчиной, который не был ее братом. Фернандо сидел на низкой стенке, как прежде, когда составлял компанию Сельме, на расстоянии, но достаточно близко, чтобы слышать, что Сельма говорила мало, а Санти рассказывал ей о местах, где бывал, о людях, которых встречал, о том, что хочет показать ей после свадьбы, – они вместе отправятся в красивые места, и он все ей про них расскажет.

Сельма снова заявила, что, как Бог свят, выйдет замуж за Санти Маравилью; Роза была в бешенстве, и в ту ночь ее преследовала мысль, что дочь сбежит с ним. Она прекрасно знала, что таких мужчин, как Себастьяно Кваранта, больше нет, а может, никогда и не было, но не хотела вверять добродетель своей дочери этому Чудо-Санти.

В ту ночь Роза тосковала по Себастьяно Кваранте сильнее, чем в любой другой день своей жизни. До самого утра она сыпала проклятиями и оскорблениями в его адрес, рычала в подушку и ломала ногти о матрас. На следующий день она сходила в церковь и исповедовалась. А вернувшись домой, дала согласие на брак.

За следующие несколько месяцев не было и дня, когда Роза не обходила бы все дома в Сан-Ремо-а-Кастеллаццо и все ремесленные лавки, не заглядывала бы к соседкам, задолжавшим ей услугу, чтобы сказать, что настал момент оказать ответную любезность: как рассчитаться, пускай выбирают сами, но ее дочь Сельма выходит замуж, и все долги должны быть уплачены. Во второй половине 1948 года, когда стояла необычайно мягкая для осени погода, что редко случалось на памяти жителей четырех горных деревень, в харчевню понесли зерно, маринованные овощи, мясо и даже наличные деньги, которые Роза тут же припрятывала. Однажды к ней пришли братья Мыльнянки. Все трое чудом вернулись с войны целыми и невредимыми; старший, Вико, – с медалью на груди, которую ему вручили американцы. Кроме этого маленького кусочка металла, он неизвестно каким образом заполучил деньги, которых хватило, чтобы братья завели небольшое дело: уже несколько лет они разъезжали по четырем деревням, перекладывали обвалившиеся стены, ремонтировали водопроводы, перекрывали крыши. Должно быть, Роза сделала гораздо больше, чем просто перевязала Мыльнянке палец, чем просто приносила ей еду и отдавала старую одежду, потому что, когда Вико с братьями узнали, что пришло время возвращать долги, все трое явились в харчевню Розы и проговорили с ней два часа кряду. Наконец они вышли во внутренний дворик, и Сельма увидела, как младший из братьев, Мино, опустился на колени и поцеловал ее матери руки, словно изображению святой на алтаре.

Неделю спустя братья Мыльнянки принялись разрубать и выносить ветки и сучья, которыми был завален задний двор харчевни. Меньше чем через три месяца за старым амбаром, который Себастьяно Кваранта вместе с женой двадцать лет назад переделал в харчевню, вырос новый дом. Мебели в нем пока не было, но Роза лично позаботилась о столовой. Младший из братьев Мыльнянки, увлекавшийся резьбой по дереву, сделал по заказу Розы стол и стулья из оливы; когда работа была закончена, Фернандо помог ему перенести их в дом Сельмы и Санти. Затем Роза попросила его переставить туда и буфет, который спустя столько лет покинул комнату на втором этаже харчевни – вместе со всем, что в нем лежало. Сельма не стала перепрятывать накопленное, только убрала в надежное место ключ от буфета. Она не собиралась постоянно носить его при себе, как мать.

21 марта 1949 года, в день святого Бенедикта, Сельма Кваранта вышла замуж за Санти Маравилью в маленькой церкви деревеньки Сан-Ремо-а-Кастеллаццо. Платье цвета облаков она сшила сама всего за несколько недель, а на шее у нее была золотая цепочка – подарок брата Донато, который ждал ее у алтаря, впервые облаченный в одеяние священника. В руках Сельма держала пышный букет полевых цветов, которые с невиданным доселе тщанием собрала для нее Мыльнянка. Сельма шла через неф под руку с Фернандо, а Санти Маравилья с улыбкой ждал ее у алтаря.

Оба они, и Санти и Сельма, несмотря на все, что случится после, в день свадьбы были счастливы.

7

Кровать

Именно Пряха научила Сельму шить одежду. Показала, как снимаются мерки, как шаг за шагом создаются вещи.

– В будущем спрос на вышивку будет