Дома костей - Ллойд-Джонс Эмили

– Адерин.

Открыв глаза, она увидела, что перед ней стоит Эллис. Нерешительно протянутую к ней руку он тут же опустил. Отчасти она эгоистично порадовалась его присутствию: значит, не придется бояться в одиночку.

– Держу пари, ты рад, что тебя занесло в Колбрен, – с дрожащим смешком проговорила она.

Некоторое время он подыскивал слова, но подходящих так и не нашел.

– Я… да. Рад до сих пор.

– Не пойму, то ли ты глупец, то ли немного не в себе, – заявила она, по-прежнему улыбаясь.

Он открыл было рот, но вдруг что-то ударило в дверь снаружи.

Весь дом задрожал от этого удара: зазвенела посуда на полках, деревянная ложка сорвалась с крючка, пыль посыпалась с потолочных балок прямо на голову Рин. Не успев опомниться, она налегла всем телом на перевернутый стол, прижимая его к двери.

Шатаясь, в прихожую вышел Гарет с двумя стульями. Его лицо было бледным, как кость, бледным, как…

Что-то обрушилось на дверь во второй раз. Рин еле слышно чертыхнулась, почувствовав, как стол немного поддался. Щеколда была старой, она служила, чтобы не пустить в дом соседских детей, а не сдерживать натиск мертвецов.

– Вот так. – Гарет подпер стол одним из стульев. Рин прижалась лбом к ножке стола, напрягаясь в предчувствии очередного удара. – А где Кери?

– Ушла в кладовку, – продолжая удерживать стол у двери, ответила Рин.

– Схожу проверю, – быстро откликнулся Эллис. – Здесь мы вряд ли поместимся втроем, так что я пойду.

Она коротко кивнула и увидела, как он повернулся и скрылся из виду.

Дом Рин оказался… приятным.

Странно было думать об этом в момент осады, но Эллис ничего не мог с собой поделать. Прочные деревянные стены, истертые ногами половицы, сухие цветы в глиняном кувшине – все это выглядело уютным и обжитым. А в Каэр-Аберхене, сложенном из камня, зимой царил неприветливый холод, и хотя замок был по-своему живописен, ощущение дома он никогда не вызывал.

Этот же дом словно излучал тепло, в нем было удобно, как в разношенной одежде – мягкой и привычной.

По крайней мере, когда его не осаждали враги. Эллис услышал, как снова затрещала под натиском входная дверь, и ускорил шаги. Кладовку он нашел без труда – в нее вела дверь из кухни. Она была слегка приоткрыта, из щели тянуло подвальными холодом и сыростью. На узкой лестнице стоял фонарь.

– Керидвен! – прокричал Эллис, вспомнив, как Адерин звала при нем сестру. – Ты там?

Звук, который послышался снизу, был похож на звериный вопль, сдавленный и бессловесный.

Ноги понесли его сами, прежде чем успела опомниться голова. Он загрохотал по ступенькам, слыша, как судорожно колотится в груди сердце.

Кладовка была организована для хранения провизии, с земляными стенами для прохлады и полками вдоль них. Узкая дверца вела из нее наружу, и сейчас она была почти сорвана с петель.

А Керидвен билась в руках мертвеца.

От этого дома костей смердело гниющей плотью, его белые волосы свисали с черепа. Он не говорил, но страшный хриплый стон то и дело вырывался из его груди. Почерневшие от гнили пальцы запутались в волосах Керидвен. В другой руке тварь держала грязный нож.

Эллис ринулся к ним и вцепился в девчушку, пытаясь вырвать ее из лап твари. Костлявые пальцы тянули ее за волосы, но, как ни странно, она не визжала. И почему-то ее молчание было страшнее криков.

Ребенок. Этот дом костей напал на ребенка, и Эллис вдруг понял, что жаждет разорвать тварь на части за одну только попытку подобного злодеяния.

Он ударил дом костей здоровым плечом и сумел отбросить его от Керидвен. Мертвец пошатнулся, унося в кулаке несколько длинных волосков, а тем временем девочка поспешно отползла на четвереньках.

Дом костей потянулся к Эллису, и тот ощутил на шее уже знакомое прикосновение пальцев. Ледяных и влажных, как палая листва после долгого дождя. Эллис взмахнул рукой, отбивая атаку мертвеца, прежде чем тот успел сомкнуть пальцы. Тварь тут же возобновила натиск, беззвучно скаля зубы.

Эллис ударил кулаком в скулу мертвеца, но, похоже, этим причинил больше мучений себе самому, нежели дому костей. Боль пронзила руку Эллиса, а тварь даже не покачнулась.

Внезапно о череп дома костей со звоном и грохотом разбилась какая-то банка. Что-то густое и темное медленно потекло по лицу твари, осколки глубоко врезались в кости. Дом костей попятился.

Обернувшись, Эллис увидел, что Керидвен стоит возле полки со стеклянными банками и держит в руках одну из них. Ее бескровные губы сжались в тонкую линию, но бежать она даже не пыталась. Девочка вскинула банку, готовясь метнуть ее.

Эллис засмотрелся и не заметил, как дом костей выбросил вперед руку. Схватив Эллиса за волосы, он потянул их, заставив мучительно выгнуть шею. А потом ударил его головой о стену.

Из глаз Эллиса посыпались искры. Он моргнул – раз, другой – и обнаружил, что смотрит в потолок. На безумный миг он завертелся перед глазами. Левое плечо пульсировало, и эта давняя боль привела его в чувство. Боль была знакомой, как колыбельная, она стала такой же неотъемлемой частью его самого, как собственное имя. Перекатившись по полу, Эллис сделал глубокий вдох и закашлялся.

Дом костей перешагнул через Эллиса, обдав своим запахом – едким и удушливым, острым и смрадным. Вдохнув его, Эллис закашлялся, легкие стиснул спазм, и оставалось только надеяться, что его не вырвет.

Извернувшись, Эллис увидел, как тварь снова потянулась к Керидвен, а та занесла банку для броска.

Эллис схватил дом костей за щиколотку и дернул изо всех сил. Ярость придала их ему, она же вызвала ощущение невесомости и непривычной неуязвимости. Он не позволит этой твари обидеть ребенка, вот и все – ему плевать на свою боль и на риск расстаться с жизнью. Его жизнь не имеет значения.

Дом костей рухнул на пол и лягнул ногой, попав Эллису в плечо. Он сдержал крик и не выпустил ногу мертвеца. Сапоги у твари были из толстой кожи, Эллис увидел клеймо, выжженное на щиколотке, – предмет гордости искусного мастера. Сосредотачивать внимание на таких мелочах было легче, чем пытаться охватить происходящее в целом.

– Не трожь его!

Крик раздался откуда-то сверху. Эллис поднял голову и к своему невыразимому облегчению увидел знакомую фигуру Адерин. Лезвие ее топора вонзилось в земляной пол кладовки – дом костей сумел увернуться от удара. Адерин вытащила топор и снова замахнулась.

Тварь попыталась ногой оттолкнуть Эллиса, который по-прежнему цеплялся за него, но потом уставилась на Адерин, и его полусгнившее лицо исказила гримаса. Рот открылся, словно он хотел заговорить.

– Извини, – произнесла она. – Мне очень жаль.

И взмахом топора снесла твари голову.

Эллис услышал глухой стук. Дом костей рухнул на твердый земляной пол, судорожно дергаясь. Но Эллис смотрел не на него: он не мог отвести глаз от Адерин. Выражение ее лица было ужасным: в нем смешались страх, омерзение и другие чувства, которым он не мог подобрать названий. Она прижала ладонь к губам, ее грудь вздрогнула, словно она силилась удержаться от рвоты.

– Рин, что?.. – На лестнице показался Гарет с кухонным ножом в руках.

Увидев голову мертвеца, он выронил нож и резко отпрянул, отшатнулся, будто опасался нового нападения. Взгляд Гарета метался между домом костей и Адерин, сжимающей рукоять топора так сильно, что побелели костяшки. Наконец Гарет разразился яростной бранью.

– Он вернулся, – выговорила дрожащим голосом Керидвен. – Он вернулся.

– Гарет, дверь наверху! – хрипло вскрикнула Адерин.

На миг ее брат замер в нерешительности, посмотрел на сестру, потом – вверх, на дверь – и лишь после этого коротко кивнул и быстро удалился.

– Иди с ним, Кери, – велела Адерин и добавила резким тоном: – Кери!

От этого окрика Керидвен будто очнулась. Бросив взгляд на сестру, она побежала вверх по лестнице.

– Этот человек… – заговорил Эллис. – Кери сказала: «Он вернулся»…

Адерин посмотрела ему в глаза. Она выглядела изнемогающей и бледной и впервые с тех пор, как они познакомились, казалась потерпевшей поражение.