Янтарное сердце - Елена Михалёва

мы выезжаем. – Авериус Гарана обвел собравшихся за столом задумчивым взором, останавливаясь на тех, кого называл. – Керика, поедешь с нами. И Хелвит с Бергардом тоже. Крис, останешься в Высоком Очаге. Будешь приглядывать за Гвин в наше отсутствие.

– Что? – адептка возмущенно заморгала. – И речи быть не может! Я еду с вами.

– Не едешь, – спокойно возразил архимаг, беря кубок с лимонной водой и делая неторопливый глоток. – Керика рассказала мне про твою многодневную ворожбу до изнеможения. Можешь забыть об еще одном изнурительном путешествии. Ты остаешься и будешь отдыхать и набираться сил. Точка. А ты, Крисмер, проследишь за тем, чтобы ее никто не беспокоил. Даже она сама. Ясно?

– Да, мастер, – блондин встал из-за стола. – Позволите наведаться в конюшню и навестить лошадей?

– Позволяю. – Авериус Гарана сделал еще один глоток. – Но после нашего отъезда от Гвин не отходи ни на шаг. Ты один из немногих людей, кому я могу доверить ее жизнь.

По тону архимага не представлялось возможным понять, действительно ли он беспокоится о том, что его дерзкая дочь предпримет некий отчаянный шаг, о котором после пожалеют все и каждый. Или, быть может, волнуется за саму дочь и ее безопасность под крышей Мейхартов, которые явно не вызывали у него доверия. Либо и то и другое вместе. Так или иначе, Авериус Гарана всегда преследовал некую далеко идущую цель. Всегда.

Впрочем, Гвинейн эта цель волновала мало, какой бы она ни была. Адептка ощутила, как вскипает внутри негодование. Она медленно повернулась к отцу. Гневная тирада о том, что она уже давно не маленькая девочка, которой можно помыкать, а он сейчас не в Идарисе, созрела в ее хорошенькой рыжей голове. Только вот нашелся человек, который опередил ее.

Тот, кто нутром чувствовал, как остановить одну тектоническую катастрофу.

И неизбежно стать причиной новой.

В ответ на приказ архимага Крисмер отвесил нарочито глубокий поклон, а когда выпрямился, с лукавым прищуром изрек:

– Сдается мне, мастер жалеет о том дне, когда не позволил своей дочери быть с молодым адептом, потому как теперь она могла бы оказаться возлюбленной четвертого по значимости человека в Империи. Я прав?

Столовые приборы тотчас перестали стучать о посуду.

Иврос коротко кашлянул в кулак.

Кевендил замер с ложкой у раскрытого рта. С нее обратно на тарелку обреченно шлепнулась каша.

Архимаг издал снисходительный смешок, промокнув губы ажурной салфеткой.

– Еще одно слово, и «четвертый по значимости человек в Империи» пешком пойдет обратно в Идарис и собственноручно займется отстройкой отхожих помещений для новой Академии, – беззлобно ответил он.

Вместо очередного ироничного замечания Крис изобразил незатейливую пантомиму, как он закрывает свой улыбающийся рот на ключ, который затем выбрасывает подальше, чем вызвал довольное хихиканье Деваны и ее подружек. Крисмер не упустил возможности лишний раз подмигнуть им, а после отвесил очередной картинный поклон в адрес архимага и короля и направился в конюшню.

Гвин, которая старалась не встречаться ни с кем взглядами после очаровательного и столь интригующего заявления Криса (да будет земля ему пухом в скором времени), отложила столовые приборы и невозмутимо обратилась к отцу:

– Все никак не привыкну к тому, что мой папа теперь левая рука самого Императора. Да еще и ректор Академии в Идарисе. Кстати, как идет строительство после… взрыва?

– Довольно быстро, – заверил отец. – Сегодня все тебе расскажу. Сразу, как только улажу некоторые вопросы с королем Барианом и твоим мужем.

Оба Мейхарта одновременно подняли взоры на Авериуса.

– Небольшие формальности касательно нашего пребывания в Нордвуде, – пояснил архимаг и мягко добавил: – Ничего серьезного, уверяю вас.

Гвинейн предпочла промолчать. Хоть и прекрасно знала отцовские «уверяю вас» и «ничего серьезного». По отдельности они могли означать полнейшую ерунду, но стоило им оказаться в одном предложении, как положение дел обычно радикально менялось. Вероятнее всего, речь пойдет об Ивросе и его нахождении в Высоком Очаге.

Адептка невольно стрельнула взглядом в сторону принца. Кевендил сидел мрачнее тучи. Каша явно не лезла ему в горло. Гвин бы и самой не мешало поговорить с мужем. Объясниться. В надежде, что он сможет понять ее и отпустить с миром. И прекратить эти нелепые разговоры про то, что она его жена. Возможно, даже имеет смысл опередить батюшку и побеседовать с Кевендилом первой.

Рыжая чародейка промокнула губы салфеткой и выпрямилась.

– Можем тоже поговорить с глазу на глаз, Гвин? – низкий голос Ивроса заставил адептку вздрогнуть от неожиданности.

Она повернулась к нему. Попыталась угадать его настроение. Но лицо колдуна было вполне спокойным, а взор невозмутимым, с легким отблеском золота в глубине.

– Конечно, пойдем, – ответила Гвинейн, поднимаясь с места. И добавила: – Всем приятного аппетита.

Она не оглядывалась, но была уверена в том, что Кевендил готов убить их обоих, Бариан Мейхарт негодует, а тетушка Керика обменивается хитрыми улыбочками с Корвесами.

– Куда мы идем? – на всякий случай уточнил Иврос, когда они вышли в коридор.

– В мою башню. Если она когда-то была моей, конечно, учитывая все обстоятельства, – язвительным тоном добавила адептка.

Он заключил ее в объятия в тот же миг, как тяжелая дверь закрылась за ними. Прижал к себе так крепко, что у обоих перехватило дыхание. И требовательно впился губами в удивленно приоткрытые уста женщины.

Гвин обвила шею колдуна руками, зарывшись пальцами в волосы у него на затылке. Закрыла глаза.

Иврос целовал горячо. Его короткая борода царапала кожу, но Гвинейн не обращала на это никакого внимания. Голова закружилась от новых ощущений. Тепло разлилось по телу стремительной волной.

– Ив, – простонала она между поцелуями.

Колдун обвил ее талию одной рукой, другой ласково провел женщине по волосам и остановился у нее на щеке.

Гвин, не глядя, нашарила дверную ручку, потом большую щеколду и лязгнула замком, в котором до сего момента практически не возникало необходимости. Но в такой момент неожиданные посетители оказались бы весьма некстати.

Тем временем руки Ивроса увереннее заскользили по телу чародейки. Когда одна ладонь легла ей на грудь и легко сжала ее сквозь ткань платья, Гвин немного пришла в себя и распахнула глаза.

– Ив! – Она толкнула его.

Колдун попятился, увлекая адептку за собой. Короткими шагами, не выпуская возмутившуюся Гвин из объятий, он добрался до большого дубового стола в центре комнаты, возле которого стоял стул с высокой спинкой. Опустился на этот стул и усадил женщину к себе на колени. Она предприняла вялую попытку к сопротивлению, но моментально сдалась, когда его горячие губы прочертили неторопливую дорожку вниз и начали целовать шею.

– Ив, – в третий раз выдохнула Гвин с ноткой бессильного отчаяния.