Янтарное сердце - Елена Михалёва

без особых объяснений оставила Иву матушка. Ему просто не хотелось обнажаться перед Мейхартами. Буквально.

Он краем глаза уловил движение Кевендила. Принц нетерпеливо поерзал на месте, продолжая буравить Ивроса недовольным взглядом. Ревновал ли он жену или просто видел в небритом простолюдине возмутителя спокойствия, определить было невозможно. Но, скорее всего, он искренне жалел о той ночи, когда позволил отчаянной супруге отправиться на помощь умирающему Сархису Норлану.

Иврос пожал плечами. Он неторопливо встал с места и принялся расстегивать камзол, стараясь держаться невозмутимо. Ему давно хотелось переодеться и привести себя в порядок, но явно не перед Мейхартами или семьей Гвин. Он безошибочно уловил перемену настроения в помещении. Градус сместился. Чародеи наблюдали с интересом. Мейхарты – с раздражением. Но Гвин… Гвин смотрела на Ивроса тем открытым и уверенным взглядом юной валькирии, который он особенно любил.

Сняв камзол и бросив его на стул, на котором сидел, колдун стянул полинявшую от многочисленных стирок рубаху, серую и не слишком свежую. В свете огня от свечей и каминов его кожа, выразительно очерчивающая налитые мускулы, казалась смуглой. Иврос повернулся к собравшимся боком, демонстрируя левое плечо.

В помещении было довольно тепло, но лесник невольно ощутил пробежавший по голой спине холодок. Ничего удивительного. Столько внимания со стороны совершенно посторонних людей. Даже один только Кевендил Мейхарт глядит так, что невольно захочешь покрыться медвежьей шерстью и сбежать в лес. Ненависть во взоре принца горела такая лютая, что грозила прожечь в Ивросе дыру. Наследник Нордвуда сложил в уме два простейших слагаемых и вычислил сумму. Причиной явно служила ревность. Сомнений в том не осталось. Ведь если жена принца знала о печати, это значило, что по какой-то причине она любовалась нагим телом колдуна. Вероятнее всего, эта мысль посетила не только Кевендила. Впрочем, слишком долго рассматривать его обнаженный торс собравшимся не пришлось.

Подошедшая Керика Гарана встала так, что частично скрыла его от присутствующих.

Чародейка не могла оторвать заинтригованного взора от символов на коже мужчины. Она даже протянула руку, однако коснуться знаков не посмела, лишь провела над ними растопыренными пальцами, будто старалась уловить некий магический отголосок. Пробормотала нечто неразборчивое. То ли ругательство, то ли магическую формулу.

– Ну? – архимаг нетерпеливо забарабанил пальцами по столу. – Не томи.

Керика прищурила зеленые глаза. Наклонила голову к одному плечу. Потом к другому. Медленно вдохнула через нос. Так же медленно выдохнула.

Колокол в башне пробил полночь. Его монотонный гулкий звон разнесся над замком.

От этого внезапного звука собравшиеся невольно вздрогнули. И гости, и хозяева попросту забыли о времени. О том, что почти все обитатели Высокого Очага давным-давно спят. Удары колокола прозвучали протяжным, унылым приговором.

– Да что там такое? – Авериус Гарана рывком встал с места и подошел к сестре. – Что это, Керика?

– Хельбьёрн, – прошептала чародейка. И громче повторила: – Это Хельбьёрн.

В ее голосе читался едва сдерживаемый восторг.

– Ты уверена? – Архимаг бесцеремонно подвинул Керику, наклоняясь к плечу Ивроса, дабы своими глазами изучить рунические символы.

– Вот, взгляни. Это защитные элементы, – указательным пальцем она, все так же не касаясь кожи Ивроса, обвела острые символы, похожие на когти медвежьей лапы. Затем показала на рычащую голову медведя, которая выполняла роль подушечки на этой самой лапе. – А это – священный медведь. Знак хозяина лесов. Хельбьёрн. Начертан скорее интуитивно, нежели по правилам, но искусства у наложившего руны явно не занимать. Такая печать может сходить от нескольких месяцев до нескольких лет.

Брат и сестра Гарана переглянулись. Радость на их лицах отчего-то не понравилась Ивросу. Равно как не понравились и выражения лиц прочих чародеев в зале. Некое радостное возбуждение. Как при виде редкого зверя или утраченного артефакта. Но Гвин всеобщего восторга не разделяла. Она едва заметно поморщилась.

– И что этот знак означает? – сухо спросил Ив, протиснувшись меж чародеями и потянувшись за своей рубахой.

– Ты можешь его снять? – перебила Гвинейн. Она устало потерла лоб ладонью, исподволь наблюдая за тем, как одевается ее возлюбленный.

Керика Гарана неспешно кивнула.

– Думаю, да, – задумчиво ответила она. – Но точнее отвечу на этот вопрос позже.

Она коснулась локтя Ивроса, который уже натягивал камзол. Улыбнулась ободряюще.

– В этом знаке нет ничего страшного, любезный друг. Он скорее показывает, насколько силен тот, кто его носит. Какая древняя магия нужна, дабы сковать его силы и смягчить их. Руны рассеивают твою мощь. Мешают взаимодействовать с нитями. Не дают сконцентрироваться как следует. И расплескивают твои силы вокруг тебя по тем землям, где ступает твоя нога.

– Это многое объясняет, – пробормотала Гвин и затем обратилась к отцу, который все это время потирал подбородок, разглаживая свою и без того аккуратную короткую бороду: – Что думаешь?

– Думаю, что мне нужно самому взглянуть на это ваш Терновый Бастион, – отозвался Авериус Гарана и затем добавил, – настоящих импери теперь не сыскать. Они уже сродни сказкам. Я пытался отыскать колдунов с подобной кровью. В научных целях, разумеется. Хотел узнать побольше об их наследии. Но, увы, самый сильный импери, которого мне удалось обнаружить, жил в рыбацкой деревушке и развлекался тем, что заставлял треску целыми косяками заходить в сети. Никакие чары и тем паче вопросы наследия его не интересовали.

– Могу его понять, – мрачно заметил Иврос.

– Буду очень признателен, если ты согласишься сопровождать меня и покажешь дом твоих предков, – попросил Авериус Гарана с выражением крайнего дружелюбия на лице. – Это не только уникальная возможность поближе познакомиться с наследием настоящих импери, если это действительно оно, но и шанс пролить свет на обстоятельства того дела, что так сводит с ума нашу Гвин.

Архимаг снисходительно улыбнулся.

Его дочь закатила глаза. Годы шли, а отцовские манипуляции не менялись. Правда, следовало отдать ему должное: Авериус Гарана оставался лучшим в своем роде чародеем, и в изысканиях любого толка ему нет равных. Конечно, ему любопытно взглянуть на жилище чистокровных импери. Но если кто и мог помочь разобраться с убийством Ашады Норлан, то только он.

Иврос повернулся к Гвин. В его взгляде читался немой вопрос, на который она ответила легким кивком.

– Хорошо, – коротко произнес колдун.

– Вот и славно. – Авериус Гарана повернулся к королю, который сидел на своем месте тихо и с выражением глубочайшего замешательства на лице. – Думаю, все согласятся, что день выдался крайне утомительный. Я весьма устал с дороги, равно как и мои спутники. Не говоря уже о дочери, которая несколько дней провела страшно представить в каких условиях. Нам всем нужно отдохнуть, а уж потом разбираться с погибшими ведьмами, импери и всем остальным. Полагаю, его величество не станет возражать,