Книга чая - Окакура Какудзо

А возможно – потомки арийских переселенцев, которые перебрались через перевалы Кашмира, растворились среди туранских племен, сформировав тибетцев, непальцев, сиамцев и бирманцев, и принесли детям долины Янцзы дополнительную силу индийского символизма. Все это пока не выходит из области археологических гипотез[42].

На заре истории этот народ представляет собой компактное целое, воинственное, склонное к изящным искусствам в мирное время, пропитанное традициями поклонения солнцу и индийской мифологией[43].

Этот народ примечателен любовью к поэзии и особым почитанием женщины. Его религия, известная как синтоизм, или Путь Богов, была простым обрядом поклонения предкам – почитания душ отцов, которые собирались в группы ками или богов на священной горе Такамагахара, на нагорье Ама – своеобразном Олимпе, где центральной фигурой становилась Богиня Солнца Аматэрасу. Каждая семья в Японии вела свою родословную от богов, которые последовали за внуком Богини Солнца, когда он сошел на остров через облака по тропе из восьми лучей. И это укрепляет национальный дух, заставляя сплачиваться вокруг императорского трона. У нас всегда говорят: «Мы пришли от Ама», но означает ли это небо, море или Землю Рамы[44] – ничего определенного. В отличие от простых древних ритуалов Дерева, Зеркала и Меча – тут все конкретно.

Покрытые рябью воды рисовых полей, разнообразие очертаний береговой линии архипелага, вырабатывающие склонность к индивидуальному восприятию, постоянная смена времен года с их мягкой цветовой гаммой, серебристое мерцание прозрачного воздуха, зелень поднимающихся уступами гор, а еще голос океана, эхом отзывающийся на берегах, поросших соснами, – все это было рождено ради нежной простоты, ради романтической чистоты, которые так характерны для души японского искусства, в отличие от склонного к монотонной широте искусства Китая и от чрезмерно насыщенного индийского искусства. Эта врожденная любовь к ясности, хоть по временам и вредная для создания необходимого впечатления величия, придает изысканную завершенность нашим промышленным товарам и произведениям декоративного искусства, что практически невозможно встретить на континенте.

Храмы Исэ и Идзумо – эти синтоистские святилища с полукруглыми фризами и оградами, так похожими на индийские тораны, сохранились в первозданном виде благодаря тому, что их обновляют каждые два десятилетия с учетом оригинальных форм, прекрасных в своих естественных пропорциях.

Захоронения, форма которых отчетливо демонстрирует изначальную связь со ступой и наталкивает на мысль о лингаме в качестве прототипа, хранят в себе каменные и терракотовые гробы изысканной формы, которые иногда украшены с высоким художественным мастерством и содержат в себе предметы культа, а также и личные украшения, с большим искусством выполненные в бронзе и железе с использованием драгоценных камней. Размещенные вокруг могильного холма терракотовые фигурки, которые, как предполагается, изображали более древние человеческие жертвоприношения на могиле, часто подтверждают способности к искусству у первобытного народа ямато. Однако поток зрелых форм китайского искусства эпохи Хань настиг нас на этом раннем этапе, потряс своим богатством древней культуры и полностью поглотил нашу эстетическую энергию для приложения новых усилий в достижении других, более высоких уровней.

Трудно вообразить, каким стало бы японское искусство, если бы на нашу цивилизацию не оказали влияние эпоха Хань и буддизм, который пришел к нам позднее. Кто осмелится предположить, чего бы достигла Греция, несмотря на свой мощный инстинкт к творчеству, если бы лишилась египетских, пеласгианских или персидских основ?[45] Было бы тевтонское искусство таким скудным, если бы его не отделили от христианства и контактов с латинской культурой народов Средиземноморья? Мы можем только утверждать, что изначальному духу нашего искусства примитивизма никогда не дозволялось умирать. Это он изменил наклонные крыши, используемые в китайской архитектуре, придав им изящно изогнутые линии, свойственные стилю святилища Касуга-тайся в Нара. Его влияние заметно в женственной утонченности творений эпохи Фудзивара. Его отпечаток виден в чистоте души меча в торжественном искусстве эпохи Асикага. И как ручей, текущий под грудами опавшей листвы, он так и будет существовать, время от времени поражая своим блеском, и продолжая питать растения, которые укрывают его собой.

Не говоря уже о том, что неоспоримая особенность судьбы Японии и ее географическое положение уготовили ей роль интеллектуальной провинции Китая или колонии Индии.[46] Однако скала нашей расовой гордости и гармоничного союза оставалась незыблемой на протяжении веков, сопротивляясь мощным волнам, накатывавшим на нее от двух великих полюсов азиатской цивилизации. Национальный гений устоял. Подражательство не смогло занять место свободного творчества. Всегда существовал мощный посыл для восприятия и повторного воспроизведения полученного влияния, насколько бы сильным оно ни было. Континентальной Азии принес славу тот факт, что любое ее прикосновение к Японии всегда рождало новую жизнь и вдохновение: это святая честь народа ама – делать так, чтобы оставаться непобедимым, причем речь идет не только о политике, но и о глубинных вещах – о живительном духе свободы, который проявляется в жизни, в мыслях и в искусстве.

Именно осознание этого подвигло воинственную императрицу Дзингу пересечь море, чтобы защитить вассальные царства в Корее перед лицом Континентальной империи. Именно это лишило силы духа всемогущего Ян-ди – правителя империи Суй, которого потом назвали «Императором земли заходящего солнца». Именно это помогло отвергнуть высокомерную угрозу Хубилай-хана, который находился в зените славы после побед и завоеваний, когда перевалил через Уральские горы и добрался до Москвы.[47] И Япония никогда не должна забывать, что она по праву владеет этим героическим духом, когда стоит перед лицом новых проблем, для решения которых ей нужно проявлять больше уважения к самой себе.

Примечания:

Простые древние ритуалы Дерева, Зеркала и Меча – упомянутое Дерево – это вечнозеленый сакаки или Дерево богов, к ветвям которого привязывали кусочки парчи, шелка, льняного и хлопчатобумажного полотна, вырезанные особыми инструментами. Зеркало и Меч являются частями символики Империи, которые Богиня Солнца вручила своему внуку, когда тот сошел на землю островов. Кроме Зеркала в синтоистских храмах нет ничего. А что касается Меча, который особо почитается в храме Ацута, то есть версия, что Бог Ветров Сусаноо извлек его из хвоста убитого им дракона.

Храмы Исэ и Идзумо – храм Исэ – это место поклонения Богине Солнца. Он находится в округе Ямада провинции Исэ в Центральной Японии. Храм Идзумо – святилище потомков Бога Бури, которые были правителями Японии до прихода в страну внука Богини Солнца. Храм находится в провинции Идзумо на северном побережье Японии. Оба храма возведены целиком из дерева, и у каждого имеется