Дело об отравленных шоколадках - Энтони Беркли

Мисс Дэммерс не любила неопределенности. Неопределенность для нее попахивала неряшливостью, а этого мисс Дэммерс терпеть не могла. Кроме того, ей ужасно хотелось узнать, на ком миссис Филдер-Флемминг остановила свой выбор. Уж она-то знала, что Мейбл могла как угодно придуриваться, нести как дурочка всякую чушь, по-дурацки одеваться и держаться, но на самом деле дурочкой ее никак нельзя было назвать.

Мейбл скромно потупилась.

— Боюсь, еще не время. Сначала мне хочется познакомить вас с аргументацией. Думаю, позже вы поймете — почему.

— Очень хорошо, — вздохнула мисс Дэммерс. — Но только, пожалуйста, давайте не будем нагнетать атмосферу детективных романов. Мы должны заниматься расследованием трудного дела, а не мистифицировать друг друга.

— У меня есть веские причины, Алисия. — Миссис Филдер-Флемминг нахмурилась и попыталась вновь собраться с мыслями.

— Так на чем я остановилась? Да, свидетельские показания. Это действительно интересно. Мне удалось установить два важнейших факта, которые до сих пор в расследовании не всплывали. Первый: сэр Юстас совсем не был… — Миссис Филдер-Флемминг запнулась, а затем, ободренная молодецким видом мистера Брэдли, решилась и выпалила незамысловатую правду: —…Не был влюблен в мисс Уайлдмен. Он хотел жениться на ней ради денег, вернее, ради денег ее отца, на которые он рассчитывал. Я надеюсь, сэр Чарлз, — ледяным тоном прибавила она, — вы не сочтете, что я клевещу на вас, если напомню членам Клуба, что вы невероятно богаты. Это очень важное обстоятельство в моей версии.

Сэр Чарлз склонил свою красивую, крупную голову.

— Вряд ли это можно назвать клеветой. Скорее всего это просто дурной тон, а воспитание хорошего тона не входит в сферу моих профессиональных интересов. Боюсь, что напрасно потеряю время, если попробую дать вам некоторые советы в этом направлении.

— Очень интересная новость, миссис Филдер-Флемминг, — поспешно вмешался Роджер, чтобы прекратить обмен любезностями между миссис Филдер-Флемминг и сэром Чарлзом. — Как вам удалось ее раздобыть?

— У лакея сэра Юстаса, мистер Шерингэм, — не без гордости отвечала миссис Филдер-Флемминг. — Я расспросила его. Сэр Юстас не делал тайны из своих планов. Он выкладывал лакею все свои секреты. Женившись на дочери сэра Чарлза, сэр Юстас собирался расплатиться с долгами, купить парочку скаковых лошадей, обеспечить леди Пеннфазер и вообще начать новую и, без сомнения, бесчестную жизнь. Он пообещал, что подарит Баркеру, лакею, сотню фунтов в тот день, когда «поведет дочурку к алтарю», как он изволил выразиться. Мне не хотелось бы оскорблять ваших чувств, сэр Чарлз, но я имею дело с фактами, а факты важнее чувств. Сведения, на которые я рассчитывала, обошлись мне в десять фунтов. Примечательная, как выяснилось, информация.

Она обвела собрание победным взглядом.

— И вы думаете, — переборов застенчивость, осведомился мистер Читтервик, — что можно доверять сведениям, полученным из столь пакостного источника? Право, источник ужасно себя замарал. Ну разве мог бы мой лакей продать меня даже за десять фунтов?

— Каков хозяин, таков и слуга, — отрезала миссис Филдер-Флемминг. — Факты вполне надежные. Я смогла многое перепроверить. Так что в целом, думаю, можно им доверять. Мне хотелось бы привести еще одно высказывание сэра Юстаса. Оно не лестного характера, но говорит о многом, очень многом. Как-то сэр Юстас попытался соблазнить мисс Уайлдмен, пригласив ее в отдельный кабинет в ресторан «Мопс-ищейка» (этот факт я потом подвергла проверке). Ему это понадобилось, чтобы окончательно решить дело с браком, к которому он стремился. Простите, сэр Чарлз, но нельзя не упомянуть о подобном факте. Сразу скажу, что попытка не увенчалась успехом. В тот вечер он заметил лакею: «Дочурку легче затащить под венец, чем как следует подпоить». И это, по-моему, красноречивее всех слов говорит о том, что за человек сэр Юстас. Я думаю, теперь вы лучше поймете, сколь велико было в человеке, который всем сердцем любил девушку, побуждение вырвать ее из рук такого скота. Я подхожу ко второму факту, который является краеугольным камнем всей конструкции. Он и заставил убийцу — и это лежало в основе его решения — пойти на такой крайний шаг, как убийство. Факт этот несет основную нагрузку в моей версии. Дело в том, что мисс Уайлдмен была безумно, безнадежно и безответно влюблена в сэра Юстаса Пеннфазера.

Как актриса, стремящаяся к драматическому эффекту, миссис Филдер-Флемминг помолчала, пока весь смысл произнесенных ею слов постепенно проникал в сознание аудитории. Но сэр Чарлз принимал все слишком близко к сердцу и весомости ее слов не почувствовал.

— Позвольте спросить: а где вам удалось раздобыть подобные байки? — с невыразимым сарказмом спросил он. — У горничной моей дочери?

— Именно, у горничной вашей дочери, — любезно отозвалась миссис Филдер-Флемминг. — Расследование уголовных дел, как я обнаружила, весьма дорогостоящее увлечение, но на благородное дело грех жалеть деньги.

Роджер вздохнул. Он вдруг подумал, что если его несчастному детищу, его Клубу, суждена будет мучительная смерть, то агония начнется с потери миссис Филдер-Флемминг или сэра Чарлза; но, увы, он знал, кто из них уйдет. Жаль, думал Роджер. Сэр Чарлз, как настоящий профессионал, в этом смысле составлял приятное исключение, поскольку среди остальных членов Клуба (если не считать мистера Читтервика) преобладали люди литературных наклонностей. Роджеру случалось на заре своей юности посещать литературные сборища, и теперь он был абсолютно уверен, что не сможет заседать в компании, где все зарабатывают себе на жизнь, строча литературные опусы. Кроме того, надо признать, что миссис Филдер-Флемминг излишне круто обходилась со стариком. Все-таки дело касалось не кого-нибудь, а его родной дочери.

— Таким образом, — продолжала миссис Филдер-Флемминг, — мне удалось обосновать тот наисерьезнейший мотив, которым был движим человек, вознамерившийся, по моему предположению, убить сэра Юстаса. И для него это был единственный выход из невыносимой ситуации. Теперь разрешите мне увязать личность этого человека с некоторыми фактическими данными, которые могут рассматриваться как улики, наводящие на след убийцы. Когда недавно старший инспектор позволил нам ознакомиться с фальшивым письмом из фирмы «Мейсон и сыновья», я постаралась рассмотреть его как можно внимательнее — ведь я неплохо разбираюсь в пишущих машинках. Письмо было напечатано на «Гамильтоне». Человек, которого я подозреваю в убийстве, имеет такую машинку у себя в конторе. Вы можете сказать, что это совпадение, на «Гамильтоне» печатают многие, — вполне возможно; но если таких совпадений набирается целая куча, они перестают быть совпадениями, они становятся системой. То же самое касается совпадения в случае с мейсоновским бланком. Человек этот определенным образом связан с фирмой «Мейсон». Если вы помните, три года назад фирма «Мейсон» судилась с одной из конкурирующих фирм, был большой процесс, но я забыла его подробности. Может быть, вы помните их, сэр Чарлз?

Сэр Чарлз нехотя кивнул, словно не желая оказывать своей противнице даже такой мелкой услуги, как прояснение забытых деталей процесса.

— Должен, конечно, помнить. — Он был лаконичен. — Дело было затеяно против фирмы «Фернли чоколат компани», которая нарушила авторское право, воспользовавшись рекламой фирмы «Мейсон». Я выступал на стороне фирмы «Мейсон и сыновья».

— Благодарю вас. Так я и думала. Ну хорошо. Этот человек был связан с тем делом. Он как законник выступал на стороне фирмы «Мейсон». И несомненно, он был своим человеком в фирме. Знал ее вдоль и поперек. Возможностей получить в собственное пользование пару бланков, как вы понимаете, у него было миллион. И потому он имел все шансы три года спустя обнаружить у себя дома старый бланк фирмы. У бланка пожелтевшие края, следовательно, ему должно быть не меньше трех лет. На бланке следы затертой надписи, типичной для фирмы «Мейсон». Налицо очевидный факт. Все сходится.

— А теперь, — продолжала вещать миссис Филдер-Флемминг, — возьмем почтовую марку. Я абсолютно согласна с сэром Чарлзом в том, что убийца, человек в высшей степени сообразительный, намереваясь устроить для себя безупречное алиби, никому бы не доверил отправку рокового пакета по почте. Я исключаю вариант, что он имел сообщника, это было бы слишком опасно; имя сэра Юстаса не могло остаться незамеченным, обнаружилась бы связь. Убийца, убежденный в том, что подозрение падет на кого угодно, но только не на него (вечное заблуждение всех убийц), с риском для собственного алиби решает все-таки сам опустить пакет. Чтобы дело получило наконец свое завершение, необходимо было установить местонахождение этого человека между восемью тридцатью и девятью тридцатью того вечера в районе Стрэнда. Задача представлялась мне невероятно трудной, но, к моему удивлению, все оказалось очень просто. Человек, о котором я все время говорю, присутствовал на ужине в отеле «Сесиль». Там была вечеринка старых выпускников его факультета. Вряд ли стоит напоминать, что отель «Сесиль» находится напротив Саутгэмптон-стрит. Почтовое отделение на этой улице ближе всех к отелю. Спрашивается: чего же легче? Выскользнуть незаметно на пять минут — вот и все, что требовалось. А затем вернуться на свое место, пока остальные не заметили его отсутствия.