Кулинарная битва - Карин Джей Дель’Антониа

– Аманда, милая, бери стул, садись, поболтаем. – Она повернулась к оператору: – Гордо, не пора ли тебе установить аппаратуру? Попробуй на Аманде, как тут работает твое освещение и все остальное.

Гордо показал Аманде, куда пододвинуть из угла старое кресло. Она села, глядя, как он суетится вокруг, устанавливает штатив и камеру, как достает из объемистой сумки светильники, как переставляет их в разные места, то и дело сверяясь с маленьким экраном на камере. Она старалась расслабиться. Это еще не интервью, это всего-навсего проба. И волноваться тут нечего. Она откинулась на спинку кресла, положила ногу на ногу и принялась думать, о чем бы ей говорить и как бы не сморозить какой-нибудь глупости.

Но в голову ей ничего не пришло.

– Не могу поверить, что вы нас выбрали. – Она и вправду все еще не могла поверить в то, что сидит в своем собственном офисе с самой Сабриной Скелли. – От таких, как мы, вы, наверное, тысячи писем получаете? Мы безумно рады. Я имею в виду, так здорово, что вы приехали!

– Хотите верьте – хотите нет, но писем к нам приходит совсем немного, – ответила Сабрина. – Люди, может, и хотят написать, но храбрости мало кому хватает. Планы строят, мечтают, но чаще всего мечты так и остаются мечтами.

Аманда провела рукой по волосам. Она была довольна. ей не слишком часто говорили, пусть даже и не напрямую, что у нее на что-то хватает храбрости.

– А тот юноша, который рядом с тобой сидел, разве это твой сын? Ты, должно быть, совсем ребенком была, когда его родила? Тебе ведь сейчас не больше тридцати? – спросила Сабрина как бы между делом. Вопрос показался Аманде слишком неожиданным.

Гордо, по-прежнему не обращая на них никакого внимания, возился со своими светильниками и проводами. Сабрина, видно, привыкла задавать интимные вопросы. Но рано или поздно все в конце концов ее об этом спрашивали. Так что чем раньше они с Амандиным возрастом разберутся, тем лучше.

– Да ведь мне уже тридцать пять.

Да уж, до тридцти пяти лет дожила, а физиономия как у младенца. По крайней мере, пару лет назад у нее хоть удостоверение личности перестали спрашивать при покупке спиртного.

– Мне девятнадцать было, когда Гас родился.

Сабрина задумчиво ее оглядела:

– Залетела?

Аманда засмеялась:

– Вовсе нет.

До чего же ее раздражает, когда люди думают, что с Гасом она залетела. Ребенка она не планировала: что правда, то правда. Но ничего лучшего у нее в планах не было, а Фрэнку хотелось, чтобы дети у них пошли, пока они еще молодые. Не всем надо все и всегда держать под контролем. Мэй этого тоже никогда не могла понять. Иногда лучше просто плыть по течению: что тебе судьба пошлет, то и хорошо. Но оказаться в глазах Сабрины деревенской простушкой Аманде совсем не хотелось: ни сейчас, ни даже задним числом в восемнадцать лет.

– Раньше сядешь – раньше выйдешь, – отшутилась она. – Мои двое уже сами о себе позаботиться могут, а я еще молодая.

– Вот именно! Перед тобой все дороги сейчас открыты. А какие у тебя планы? По-прежнему «Фрэнни» и еще раз «Фрэнни»? Свекровь у тебя, похоже, отличная.

– Нэнси замечательная, – подтвердила Аманда и остановилась. «По-прежнему «Фрэнни» – это как раз и был ее план. Но как-то это звучит… Мэй сказала бы «тягомотно». Разве может она признаться этой гламурной ведущей, что хочется ей только одного: чтобы все шло по-прежнему и ничего не менялось. Нет, лучше уж о Нэнси разговаривать. Про Нэнси она готова говорить без конца:

– Она нас любит, всех-всех, я имею в виду, всех, кто здесь работает. Ей всегда хотелось большую семью, а вышло, что у нее только один Фрэнк родился. Так что все мы для нее вроде бы как семья.

Аманда помнит, как радовалась Нэнси, когда Фрэнки была на подходе, как надеялась, что у них с Фрэнком еще много детишек будет, как рассказала ей тогда по секрету, что после Фрэнка, сколько они ни старались, у нее больше ни разу не получилось. Но это уже слишком личное. От личного надо держаться подальше.

– А у вас? У вас есть дети?

Википедия ее, конечно, просветила, и ответ на свой вопрос она и сама знала. Но как-то нелепо признаться, что она рылась в личной жизни Сабрины.

– Что ты! Упаси господи! Дети в мой стиль жизни не вписываются. Я не создана для того, чтобы о ком-нибудь заботиться. За исключением, конечно, моей команды, так ведь, Гордо?

Гордо что-то промычал, поправляя в углу треножник. Из всех своих приспособлений он сооружал какую-то сложную систему: под большой камерой штатив, на нем телефон, вокруг множество светильников, и он их то включает, то выключает. Сабрина опять повернулась к Аманде:

– а если вы победите, так с места и не сдвинешься? Так и будешь работать во славу «Фрэнни»? Всю жизнь здесь проведешь? Дети тоже здесь, в семейном бизнесе, будут работать?

По тону Сабрины Аманда поняла, что подобные планы ее не впечатляли.

– Ну…

– Ну? Твое «ну» звучит, будто тебя одолели сомнения. А может, жизнь Аманды Погочиелло – это не только жареные цыплята и бескрайние просторы канзасских прерий? Мои родители машинами всю жизнь торговали, и я тоже машины люблю, но…

Аманда опять рассмеялась:

– Конечно, не только их. Я люблю «Фрэнни», то, что я здесь делаю, мне нравится. Так что «Фрэнни» – это мой план и есть. Но я и другими вещами занимаюсь. – Сказать Сабрине или не сказать? Ведущая пододвинулась поближе, в глазах у нее сверкнуло любопытство. И вообще, почему не сказать? Ведь это всего навсего хобби, и «Фрэнни» оно никогда не помешает. – Я люблю рисовать.

Отважилась, сказала. Но вышло так, словно рисовать – это что-то совсем для нее неважное. Аманда почувствовала, что она предала то, чему отдает почти все свое свободное время, для чего урывает даже и несвободное время. Предала огромные холсты, которые записывает по нескольку раз, одну работу поверх другой, потому что на новые холсты нет денег. Предала альбомы с набросками, которые для нее все равно что дневник. Предала даже нарисованных ею цыплят, которые в этом году вдруг ожили и принялись жить собственной жизнью. Вот про них-то рассказать легче всего:

– Я рисую такие… типа комиксов… да, больше всего похоже на комиксы. Но они не смешные. Книжки про цыплят.

– Не может быть! – Похоже, Сабрине стало действительно интересно, и Аманда снова ей улыбнулась, довольная, что у них начинает получаться настоящий контакт. – Класс! Так ты рисованию в