Кулинарная битва - Карин Джей Дель’Антониа

шаг планировать было некогда. Мэй действовала стремительно и инстинктивно. Чуть ли не одновременно повернула ключ зажигания, отстегнула свой ремень, открыла дверцу.

– Ничего-ничего, Райдер. Сиди смирно. Райдер! Нет!

Райдер запустил руку в штанишки под попку, достал руку, само собой разумеется, мокрую и коричневую, и, выкарабкавшись со своего места, в панике обтер ее о спинку водительского сиденья.

– Мамочка, я грязный! Помой! Помой! Маааамочка!

Стараясь держать сына от себя подальше, она тащила его из машины, а он изо всех сил цеплялся за маму, запустив пальцы ей в волосы. На вытянутых руках она качнула его в сторону – промашка: низ футболки и юбка спереди оказались в том же бедственном состоянии, как и все, что было надето на Райдере.

– Райдер! Не смей! Не шевелись! – Она рывком поставила малыша на ноги.

– Я грязный! Мамочка, помой меня. Мне новые штанишки нужно. Штанишки! Не хочу эти штанишки! Не люблю эти штанишки!

– И новое креслице для машины тоже, – грустно добавила Мэдисон.

Еще что? Сколько можно! Проклятие! Одежда у нее есть. Чистой рукой она осторожно достала из багажника меньший из чемоданов. Теперь нужна вода, много воды. Отличное у нее получается возвращение в «Мими». Сама в говне, сынок в говне, и вокруг скачет дочка и радостно оповещает о случившемся всех вокруг.

– Мама? Мама, а как мы машину помоем? А бабушка нам поможет? Я бабушке расскажу, как Райдер в машине обкакался.

Медленно, потому что взять Мэдисон за руку Мэй не могла, они двинулись вокруг дома. Держась поближе к забору стоянки, обошли стороной крыльцо и пробрались наконец к черному ходу. Даже в нынешней ситуации, полностью сосредоточенная на детях, она не могла не заметить, как все здесь обветшало. Куда больше, чем она ожидала. Трава не стрижена. Хотя у крыльца стоит урна, посетители бросают мусор прямо на землю. Оптимизм ее стремительно таял. По крайней мере, задняя дверь открыта.

Кивком головы Мэй велела Мэдисон ждать во дворе, а сама, взяв Райдера сзади за обе руки, чтоб ловчее держать его подальше от всего, до чего он мог дотронуться, направилась вместе с ним внутрь «Мими».

– Мама?

Возле плиты стоял парень под два метра ростом, такой же высокий, как Джей, только раза в два мощнее. Поверх черной футболки с шортами на нем был белый фартук, а на ногах – оранжевые резиновые сандалии типа тех, что носят повара у Марио Батали. Матери нигде не было видно. Зато, как в раме картины, в проеме двери, ведущей в зал для посетителей, она увидела Сабрину Скелли – последнего человека, которого ей хотелось сейчас встретить. Теперь понятно, чей это кабриолет и что за шикарный вэн на забитой машинами парковке. Надо было сразу догадаться, что они окажутся здесь раньше ее. Скорее назад, в машину. Мэй только было попятилсь к выходу, как за ее спиной раздался голосок Мэдисон:

– Я хочу картошки фри!

Не выпуская Райдера из рук и резко вильнув бедром, Мэй пихнула дочку, та шлепнулась на пол и театрально зарыдала:

– Больно! Картошки фри! Ты обещала жареного цыпленка с картошкой – вот я и хочу жареного цыпленка с картошкой! Где бабушка?

Повар обернулся на ее вопли, но, чертыхнувшись, шагнул назад, к плите. Снял с комфорки сковороду с цыпленком, быстро положил его на тарелку и взял два верхних квитка из пачки лежавших перед ним заказов.

Девица, которую Мэй не узнала, выглянула из зала в окошечко в кухню:

– Чем я могу вам помочь?

Но парень у гриля подпихнул ей тарелку с цыпленком, мол, займись своим делом, а сам бросил через плечо:

– Вход с другой стороны. Здесь кухня. Идите вокруг.

– Сама знаю, что кухня, – отрезала Мэй. – И где куда вход, тоже знаю. Я к матери, к Барбаре. К Барбаре! – громко повторила она. На раскаленных сковородках громко шипит и шкворчит масло, так что, наверное, ее плохо слышно. Но скорее всего, этот парень просто-напросто ее игнорирует. Что он вообще о себе думает? – Барбара – моя мать. Она здесь?

Полный отчаяния взгляд Мэй устремился на дверь между кухней и обеденным залом. Что, если Сабрина ее услышала?

– Значит, ты и есть Мэй, – сказал повар и повернулся на сто восемьдесят градусов. Что-либо понять по его виду было трудно, но Мэй показалось, что у него в глазах промелькнуло любопытство.

– Наконец-то. Твоя мать здесь долго торчала – тебя дожидалась. А потом домой ушла. – Он протянул руку. – Энди.

Пошел он… Он над ней издевается. Знал же прекрасно, кто она. А Барбара, значит, ушла. Какого черта! Но ответить Энди Мэй не успела. В кухне появилась Сабрина: неизбежная камера внимательно фиксировала сиявшее на ее лице выражение полного восторга.

– Мэй! Мэй Мор! – Она бросилась Мэй навстречу, готовая ее обнять, а та, подняв руки вверх, в смятении отступала прочь – и от Сабрины, и от Энди.

– Не могу! Никак не могу! – Она показала на сына, и по лицу ведущей поняла, что запах уже сделал излишними всякие объяснения.

Энди, весело усмехаясь, повернулся к Сабрине и ее команде.

– Ребенок наделал в штаны, – сказал он. Сабрина бросила на Райдера взгляд женщины, не имеющей никакого представления о детях, а Мэй закивала, проклиная себя за согласие оставить Джессу в гостинице. Она бы сейчас любые деньги отдала, только бы спихнуть на нее Райдера, поздороваться с Сабриной, как подобает коллегам, и установить на следующие несколько дней нужный профессиональный тон.

– Подождите минуточку. Мы сейчас немного помоемся, – оправдывалась она. Камера переехала на нее, и она опустила руки, стараясь сделать вид, что это всего-навсего незначительный эпизод, а не до боли очевидная всем присутствующим полномасштабная крупногабаритная авария. У Райдера, однако, были совсем другие планы.

– Нам надо смыть какашки, – громогласно объявил он и прошествовал через кухню.

Мэй сдалась и взяла его на руки, будто все было в порядке.

– Отлично ты все объясняешь, – сказала она, обворожительно улыбаясь камере.

Надо засмеяться. Она точно знает, что надо засмеяться. Вот она, обыкновенная мать, разбирающаяся с повседневным маленьким непредвиденным беспорядком. Но как может какой-либо беспорядок иметь отношение к Мэй Мор? Не может! Поэтому натянутая улыбка – это все, что она смогла из себя выдавить.

– Мы ща, простите, пожалуйста.

Боже, что это за «ща»! Что она делает? Надо отсюда скорей сматываться.

Энди взял Мэдисон за руку:

– Пусть она лучше здесь подождет. В офисе места мало.

– Знаю, что мало, – начала было Мэй. В ее голосе прорвалось нараставшее раздражение против него и против всего происходящего. К тому же ей показалось, что