Вендийское проклятие - Дуглас Брайан

А тут, очевидно, он догадывался о близости богатой поживы и ловил каждое слово своего собеседника.

Садж между тем объяснял, что тот заброшенный город был посвящен Черному Младенцу, одному из самых непредсказуемых и богатых богов Вендии. Младенец этот невероятно толст: он весь покрыт жировыми складками.

Больше всего на свете он любит блестящие предметы, безделушки и украшения, особенно женские, которые напоминают ему о тех, что он видел когда-то на груди его матери.

Золотой божок, изображающий Черного Младенца, находится прямо посреди джунглей, но прикасаться к нему нельзя. Зато сокровищница божества – к услугам любого, кто посмеет запустить туда руку. Мести божка можно не опасаться – он ведь не знает всех драгоценностей, которые ему преподнесли люди за века поклонения. Храбрый человек вполне в состоянии забрать оттуда несколько мешков монет, золотых браслетов, ожерелий, диадем, ограненных камней и унести все это, и Черный Младенец не станет его преследовать. Он попросту не догадается о том, что его обокрали.

Другое дело – стражники на границах Вендии. Все караваны досматриваются, и если кто-то из стражей заподозрит, что чужаки обокрали кого-то из вендийских богов, то караванщикам не поздоровится. Поэтому-то и необходим проводник, необходим вдвойне: сперва – чтобы проводить к святилищу Черного Младенца, потом – чтобы безопасно вывести из Вендии.

Когда Катабах поделился со мной своими планами, я пришел в ужас. Катабах только посмеялся над моими страхами. – Мы разбогатеем, – уверял он. – Ты получишь свою долю и проведешь остаток жизни в довольстве, это я могу тебе обещать.

Я плохо знал Катабаха, хотя тогда мне казалось, что я изучил его уже хорошо!

Перед тем, как отправиться в путь, мы попросили о помощи местную богиню. Садж странным образом сочетал в себе дерзость, доходящую до богоборчества, с самыми странными суевериями. В этом они с Катабахом тоже были похожи. Например, Садж считал, что богиня будет более благосклонна, если обещать ей отказаться от каких-либо благ, обычных для цивилизованного человека.

Сам Садж поклялся в случае успеха с ограблением сокровищницы Черного Младенца никогда не снимать с себя плащ, в котором он выйдет из Вендии. Что до Катабаха, то он обещал не пользоваться услугами рабов и держать у себя в доме только вольнонаемных работников.

«Я испытываю странную брезгливость в отношении рабов, – сказал он мне потом, посмеиваясь. – Меня всякий раз передергивает, если кто-то из них случайно дотрагивается до меня. Так что немногого же я себя лишил, поклявшись избавиться от того, что мне и так ненавистно!»

В этом был весь Катабах. Садж, по крайней мере, сохранял остатки искренности.

Мы вышли в путь, и поначалу обстоятельства складывались для нас благоприятно. С каждым днем мы все дальше углублялись в джунгли. В конце концов зеленое море поглотило нас. Насекомые особенно нас донимали, а земля под ногами пружинила, что говорило о близости смертоносных болот.

Но Садж действительно хорошо знал дорогу – в этом он, во всяком случае, нам не лгал. И на пятый день пути перед нами открылось удивительное зрелище. Мы увидели город, весь оплетенный вьющимися растениями.

Тонкие зеленые нити густо обвивали стены и башни, крохотные белые цветочки усеивали их. Все это источало душистый аромат. Воздух казался таким густым, что его можно было замешивать, точно тесто.

От сильного запаха цветов у многих начала нестерпимо болеть голова, но я невольно залюбовался поразительной картиной. Казалось, сама природа выстроила эти дворцы и храмы, возвела эти статуи… Тонкое зеленое плетение не нарушило ни одной из форм, но тщательно повторило их.

Вы можете себе представить изображение вендийской богини, высотой в три человеческих роста? Шестирукая, застывшая в сложной танцевальной позе, с оленятами на раскрытых ладонях, с драгоценным камнем во лбу… И при этом вся она, казалось, была создана из листьев и ветвей – если не считать драгоценности на голове…

Это было восхитительно! Я часами бродил по пустынным улицам, где не жил никто, кроме обезьянок с ярко-зелеными мохнатыми мордочками и каких-то крохотных разноцветных птичек, питавшихся нектаром белых цветов. Я позабыл о цели нашего путешествия. Мне хотелось одного – разглядывать чудеса, представшие нам в этом городе.

Неожиданно я наткнулся на колодец. Он был полон человеческих черепов. Этих белых шаров было так много, что они заполняли глубокую шахту колодца и даже «выплескивались» на поверхность.

Страшное зрелище немного отрезвило меня. Я понял, что обитавшие здесь люди, создатели всей это красоты, отнюдь не были так кротки и прекрасны, как могло бы показаться на первый взгляд. Кем были те убитые, чьи черепа нашли успокоение в колодце?

Хотелось бы мне думать, что они умерли от естественных причин и были просто погребены! Но нет, каждый череп носил на себе след убийства: проломленную височную кость. Этих людей убили…

Я не стал ничего говорить ни Саджу, ни Катабаху. Они просто посмеялись бы надо мной, назвали бы излишне чувствительным.

Так или иначе, я вернулся к моим сообщникам, и вскоре мы действительно отыскали глубокую яму, наполненную драгоценностями.

Джунгли не тронули сокровищницу. Камни и золото сверкали под солнцем так же ярко, как и в те дни, когда их только опускали сюда. Никто не прикасался к приношениям для Черного Младенца. Вендийцы боялись святотатства, а чужаки здесь не появлялись. До нас, во всяком случае.

– Мы не будем жадничать, – предупредил Садж. – Я верю в наказания богов.

– А я – нет, – заявил Катабах.

– Ты поступишь так, как я скажу, – заупрямился Садж. – Не забирай всего. Это бессмысленно. Тебе не увезти с собой всю сокровищницу. Да тебе столько и не потребуется. Для счастливой богатой жизни хватит и сотой доли того, что здесь накоплено. Не стоит гневить богов понапрасну.

– Глупец! – гневно воскликнул Катабах. – Золота никогда не бывает слишком много и никогда не бывает довольно. Я заберу столько, сколько выдержит спина моей лошади и моя собственная, не говоря уж о спинах моих телохранителей…

– Ты навлечешь на нас несчастье, – твердил Садж.

В конце концов они прекратили бесполезный спор и принялись за дело. Подручные Катабаха, понукаемые хозяином, быстро нагрузили десяток кожаных мешков камнями. Садж оказался прав: сокровищница почти не опустела, хотя взяли грабители немало.

Мы ушли из покинутого города еще засветло. Никому не хотелось задерживаться здесь на ночлег. Хоть Садж и твердил, что в городе никого не осталось, никто из нас не был до конца уверен в своей безопасности. Где заброшенные дома и могилы, там и призраки.