Тысяча и одна ночь. Том III - Эпосы

И девушка вошла к своей госпоже и увидела, что у той течет по ногам кровь и что она брошена на спину, и тогда она взяла в руку платок из ее платков и прибрала свою госпожу, вытерши с нее кровь, и проспала эту ночь подле нее. А когда Аллах великий засветил утро, невольница Марджана вымыла лицо своей госпожи и ее руки и ноги, и, принеся розовой воды, омыла ею лицо Абризы и ее рот, и тогда царевна Абриза чихнула и зевнула и извергнула бандж, и кусок банджа выпал из нее, как шарик. И затем Абриза омыла лицо и рот и спросила Марджану: «Скажи мне, что со мной было?» И невольница рассказала ей о том, что с ней произошло. И тогда Абриза поняла, что царь Омар ибн ан-Нуман лежал с нею и познал ее и что его хитрость с нею удалась. И она сильно огорчилась из-за этого и затворилась от всех и сказала своим невольницам: «Не пускайте никого, кто захочет ко мне войти, и говорите: «Она больна», а я посмотрю, что сделает со мною Аллах великий».

До везиря Омар ибн ан-Нумана дошла весть о том, что царевна Абриза больна, и он послал ей питья и сахар и мази, и царевна провела многие месяцы, затворившись. А потом огонь царя охладел, и ее тоска по ней погасла, и он воздерживался от нее, а Абриза понесла от него, и месяцы ее тягости проходили, и беременность ее стала явной, и живот ее увеличился, и мир стал для нее тесен. И она сказала своей невольнице Марджане: «Знай, что не люди меня обидели; это я навлекла на себя беду, расставшись с моим отцом, матерью и царством. Мне отвратительна жизнь, и мой дух сломлен, и у меня не осталось больше бодрости и силы. Раньше, когда я садилась на моего коня, я справлялась с ним, а теперь я не могу сесть на коня, и если я рожу у вас, я буду опозорена пред моими невольницами, и все, кто есть во дворце, узнают, что он взял мою невинность прелюбодеянием. И когда я вернусь к моему отцу, то с каким лицом я его встречу и ворочусь к нему? Как прекрасны слова поэта:

О, чем развлекусь, коль нет ни близких, ни родины,Ни чащи, ни дома нет и нет сотоварища».

И Марджана ответила: «Повеление принадлежит тебе, и я тебе повинуюсь!» И тогда Абриза сказала: «Я хочу сейчас же выйти, тайно, чтобы никто не знал обо мне, кроме тебя, и вернуться к отцу и матери. Ведь когда мясо мертвого начинает вонять, подле него остаются только близкие, и Аллах сделает со мной то, что хочет». – «Прекрасно то, что ты делаешь, о царевна!» – сказала Марджана. И Абриза собралась, скрывая свою тайну, и выждала несколько дней, пока царь не выехал на охоту и ловлю, а его сын Шарр-Кан не отправился в крепости, чтобы пробыть там некоторое время. И тогда она обратилась к своей невольнице Марджане и сказала ей: «Я хочу выехать сегодня ночью, но что мне делать против судьбы? Я чувствую, что подходит разрешение и роды; если я останусь еще пять дней или четыре, то рожу здесь и не смогу отправиться в мои земли, но что было написано у меня на лбу». И она подумала немного и сказала Марджане: «Присмотри нам человека, с которым мы бы поехали и он бы служил нам в пути. У меня нет силы носить оружие». – «Клянусь Аллахом, госпожа, – ответила Марджана, – я не знаю никого, кроме черного раба, которого зовут аль-Гадбан. Он из рабов царя Омара ибн ан-Нумана, и он храбрец и приставлен к воротам нашего дворца, и царь велел ему прислуживать нам, и мы осыпали его милостями. Вот я выйду и поговорю с ним об этом деле и обещаю ему денег и скажу ему: «Если ты захочешь остаться у нас, мы женим тебя на ком пожелаешь». Он раньше мне говорил, что был разбойником на дороге, и если он нас послушается, мы достигнем желаемого и прибудем в наши земли». – «Позови его ко мне, я поговорю с ним», – сказала царевна, и Марджана вошла и позвала: «О Гадбан, Аллах даст тебе счастье, если ты согласишься на то, что скажет тебе моя госпожа». И она взяла его за руку и подвела к Абризе. И аль-Гадбан, увидав ее, поцеловал ей руки, а когда Абриза увидела его, ее сердце устремилось от него, но она сказала себе: «У необходимости свои законы!» И обратившись к аль-Гадбану, она заговорила с ним, хотя ее сердце устремлялось от него, и сказал: «О Гадбан, будет ли нам от тебя помощь против коварства судьбы? Если я открою тебе мое дело, будешь ли ты скрывать его?» А когда раб взглянул на Абризу, она задела его сердцем, и он сейчас же полюбил ее и мог лишь сказать: «О госпожа, если ты мне что-нибудь прикажешь, я не отступлюсь от этого». – «Я хочу, – сказала Абриза, – чтобы ты сейчас взял меня и вот эту мою невольницу и оседлал бы нам вьючных верблюдов и пару голов коней из коней царя и положил бы на каждого коня мешок денег и немного пищи. Ты поедешь с нами в нашу страну, и если ты останешься с нами, я женю тебя на той, кого ты выберешь из моих невольниц, а если пожелаешь возвратиться в твою страну, мы тебя женим и отдадим в твою землю, кто тебе полюбится, а кроме того, ты получишь достаточно денег».

И, услышав эти слова, аль-Гадбан обрадовался сильной радостью и воскликнул: «О госпожа, я буду служить вам своими глазами и поеду с вами и оседлаю вам коней!» И он пошел, радостный, и сказал себе: «Я достиг того, чего желал от них, а если они мне не подчинятся, я убью их и возьму деньги, которые будут с ними». И он затаил это в своей душе, а потом он ушел и вернулся, и с ним было два навьюченных верблюда да три головы коней, и он сидел на одном из них. И он подошел к царевне Абризе и подвел к ней коня, а она села на одного из них и на другого посадила Марджану, а сама она мучилась от родов и не могла владеть собою от сильной боли. И аль-Гадбан, не переставая, ехал с ними в ущельях гор, днем и ночью, пока между ними и ее страною не остался один день пути. И тогда к ней подошли роды, и она не могла задержать их и сказала аль-Гадбану: «Спусти меня на землю: роды подошли!» И она крикнула Марджане: «Сойди, сядь подо мной и помоги мне родить!» И тогда Марджана сошла с коня, и аль-Гадбан также сошел с коня и привязал поводья обоих коней. И царевна Абриза спустилась со своего коня, исчезая из мира от сильной боли в родах. И когда аль-Гадбан увидел, что она сошла на землю, сатана встал перед лицом его, и он обнажил меч перед Абризой и сказал: «О госпожа, пожалей меня и дай мне близость с тобою!» И Абриза, услышав его слова, обернулась к нему и воскликнула: «Мне остаются только черные рабы, после того как я не соглашалась на царей и вождей…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Пятьдесят вторая ночь

Когда же настала пятьдесят вторая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что царевна Абриза сказала рабу аль-Гадбану: «Мне остаются только черные рабы, после того как я не соглашалась на царей и вождей», и разгневалась на него и воскликнула: «Горе тебе, что это за слова ты говоришь! Горе тебе, не произноси ничего такого в моем присутствии! Знай, что я не соглашусь ни на что из того, что ты говорил, даже если бы мне дали выпить чашу гибели. Но подожди, пока я приберу новорожденного и приберусь сама и выкину послед, а потом, если ты со мной справишься, делай, что хочешь. И если ты сей же час не оставишь мерзкие речи, я убью себя своею рукой и расстанусь с жизнью и отдохну от всего этого».

И она произнесла:

«Оставь меня, Гадбан, с меня довольноОдной борьбы с превратностями рока!Господь мой запретил мне делать мерзость,И он сказал: «В огне приют строптивых».И дел дурных не склонна совершать я,Оставь же, не гляди дурным ты оком,А если не оставишь со мной мерзость,Не охранишь моей для Бога чести, –Сородичей я кликну во весь голосИ привлеку и близких и далеких.Разрежут пусть меня клинком йеменским –Развратному не дам себя увидеть,Хоть был бы он свободным и великим, –Не то, что раб, отродье непотребных».

И когда аль-Гадбан услышал эти стихи, он разгневался сильным гневом, его глаза покраснели, лицо его сделалось цвета пыли, его ноздри раздулись и губы отвисли, и он стал еще более отвратителен. И он произнес такие стихи:

«О, не оставь меня, прошу, Абриза,Убитым от любви йеменским взором[40]Суровостью твоей душа разбита,Худеет тело, кончилось терпенье.Твой взор сердца, как чарами, пленяет –Мой ум далеко, а тоска так близко.И если землю войском ты наполнишь,Я все равно желанного достигну».

И когда Абриза услышала его слова, она заплакала сильным плачем и воскликнула: «Горе тебе, о Гадбан! Разве до того дошла твоя сила, что ты обращаешь ко мне такие речи! О дитя прелюбодеянья, о питомец непотребства! Или ты считаешь, что люди все равны?» И, услышав он нее все это, скверный раб разгневался, и глаза его покраснели, и, подойдя к ней, он ударил ее мечом по шее и убил ее, и погнал ее коня, взяв сначала деньги, и спас свою душу в горах. Вот что было с аль-Гадбаном.

Что же касается до царевны Абризы, то она родила дитя мужского пола, подобное месяцу, и Марджана взяла его, прибрала и положила рядом с матерью, и дитя схватило ее соски, когда она была мертвая. И Марджана закричала великим криком, разорвала на себе одежды и посыпала прахом свою голову и била себя по щекам, пока ид лице ее не выступила кровь, и она кричала: «Увы, моя госпожа! О мое горе! Ты пала от руки черного раба, который ничего не стоит, и при твоей-то доблести!»