Без(д)умный прыжок в никуда (СИ) - Климова Маргарита Аркадьевна

Крепкие руки не дали пойти ко дну, подхватили, вырвали из пузырящейся пучины и прижали к горячей груди, в которой грохотало жадное сердце. Гор приподнял Таню повыше, подсадил себе на бёдра и заглянул в карамель, плавящуюся под его раскалённой сталью. Мелкие капельки влаги зависли на ресницах как бриллиантовая крошка, отражая бездонное сияние глаз.

- Я мечтал о тебе всю жизнь, - шепнул волк и накрыл своими губами её.

Таня была вкусная, будто пробуешь самый лучший десерт, слизываешь воздушные сливки, посыпанные сахарной крошкой, и смакуешь каждую крупинку. Гор смаковал. Сначала ведя по сочной мягкости губами, невесомо паря поцелуями, затем скользя языком сквозь приоткрытые дольки райского фрукта, потом углубляя связь и сплетаясь со сладостью её язычка.

Танюша с готовностью подчинялась шершавым ладоням, придавливающим её всё сильнее, гуляющим по спине, нервно теребящим застёжку и оглаживающим бёдра. У неё шумело в голове, не тише водопада, бьющегося о камни, заходило в беге сердце, захлёбываясь от удовольствия, и, казалось, что никого в этом мире не осталось. Есть только она, её губы, терзаемые голодным поцелуем, и торопливые руки, подгоняющие её к пропасти.

Верхняя часть белья соскользнула с плеч и застряла между склеившимися телами, освободившаяся грудь легла тяжестью в ладонь, и Таня не сдержала всхлип, переходящий в протяжный стон, подавшись ещё ближе, хотя ближе уже некуда. Гориал оболдевал от своего счастья, ластящегося к нему, смелее шарил по бархату кожи руками и с трудом сдерживал волка, рвущегося наружу от острого желания лично попробовать вкус самки.

Для полной нирваны ему оставалось совсем чуть-чуть – избавиться от последней детали, податься вперёд и скрепить непрочную связь желанным потомством. Он знал, что получится, верил в судьбу и в избранность, чувствовал, что это единственный способ оставить Таню себе, заставить её забыть о какой-то Земле, привязать душу и сердце к своему роду. Он уже почти… когда скальный склон огласил обеспокоенный голос Бача.

- Полосатые близко, - крикнул ишигак, выскочив на берег. – Меньше, чем через час будут здесь.

До Тани не сразу дошли слова охотника, она всё ещё плавилась в умелых руках, а Гор про себя уже проклинал хвостатых тварей, слишком быстро отошедших от ночи Муры, мелкого следопыта, слишком невовремя учуявшего врагов, и себя за безрассудство, остановившего их на спорной земле.

- Тань, надо быстро одеться и подняться на высоту, - схватил её за голову и прижался лбом ко лбу. – Ким проведёт тебя на мои земли, а мы постараемся их задержать.

- Я не уйду без тебя, - тонюсенько взвыла Татьяна, цепляясь в предплечья Гора и с усилием подтягивая себя к нему. – Не могу. Не справлюсь одна.

Страшно. Страшно до боли в зубах и до ломоты в теле. Таня не понимала, за кого больше волнуется – за себя и свою возможность вернуться домой, или за волка, заставившего потерять голову и почувствовать себя на вершине миров, чего она никогда и ни с кем не чувствовала. Что-то произошло в озере. Что-то не поддающееся объяснению. Какая-то ниточка протянулась от сердца к сердцу, соединив их навсегда. Татьяна читала о таком в любовных романах и смотрела в фильмах про оборотней. Там, чаще всего, эта ниточка называлась связью, завязывающейся между двумя половинками, созданными друг для друга.

- Послушай меня, - опустил Гор руки на её плечи и вздёрнул, концентрируя внимание на себе. – Тебе нельзя возвращаться к ним. Сначала жёлтые разберут тебя на кусочки, выкачают энергию, а потом отправят в многочисленные гаремы, где у наложниц нет права выбора, где они боятся зачать, так как это чревато испытать на себе гнев старшей самки или жены. Мало кто из них доживает до старости, заканчивая свою жизнь с разодранной глоткой или распоротым животом. Самцы не могут защитить своих женщин. У них нет закона, карающего пару за устранение любовниц. Мне проще отпустить тебя, чем отдать им.

Гориал говорил, говорил, говорил, а Таня слышала только гул отчаяния в ушах и своё сердце, почему-то пытающееся выпрыгнуть через горло. Гаремы, распоротые животы, жёлтые, законы? Какая разница в этом наборе слов, когда мужчина, касания которого возносят в рай, реально прощается с ней. Когда он готов оставить её на произвол судьбы.

- Нет! – сбросила его руки и топнула ногой, ощущая нагревающиеся иголки под кожей рук. – Мы уйдём вместе, или останемся здесь!

- Хорошо, - деланно согласился Гор, заметив голубые всполохи в янтарных глазах. Надо было успокоить, не дать выбиться пламени, закрыть любыми способами его внутри. – Оденься хотя бы. Никому не позволю смотреть на свою самку в таком виде.

Дыхание девушки выравнивалось, а он судорожно придумывал, как отправить её в безопасное место, краем сознания понимая, что на Венкуре таких мест нет. Если бы Таня могла контролировать свои вспышки и не демонстрировать в самые неподходящие моменты, шанс вернуться домой у неё был, а так… Гор бросил взгляд на водопад, и в голове созрел план. Запах человечки за водяной стеной не почувствуешь, а он сможет заманить хвостатых на Воющую гору, передать друзьям и вернуться назад.

- За водопадом есть небольшая пещера, - развернул девушку спиной к себе и указал на завесу пальцем. – Будешь сидеть там, пока я не вернусь за тобой. Обещай, что не двинешься, чтобы не случилось.

- Обещаю, - развернулась к нему и прижалась, обнимая. – Дождусь тебя.

Закидывать прогоревший костёр и заметать следы было поздно, их запах вывести за несколько минут ничего не могло, поэтому Гор, запрятав Таню и отправив Ким с комбинезоном по хребту в сторону волчьих земель, сел с охотником у камней и приготовился ждать преследователей. Долго ждать не пришлось. Двадцать тигров выпрыгнули из-за деревьев, издавая грозный рык и перекидываясь в приземлении.

- Где она? – взревел Тайл, приближаясь к Гору. Он ярко чуял её здесь, но отсутствие девушки бесило. Те несколько метров, что он летел на запах человечки, представлял её в своих руках, впивался зубами в нежную плоть, вернули ему краски жизни после того, как Тайл обнаружил потерю куклы и почувствовал неизвестное ранее ощущение раздирания в груди. – Куда ты её дел, Гориал?

- На пути в мои земли, где её встречает отряд, - поднялся Гор с земли, готовясь перекинуться в волка. – Ты нарушил закон гостеприимства, Тайл, заманил нас с девушкой в замок и покушался на безопасность. Придётся держать ответ перед советом, или решить претензии здесь, между нами.

- Я разорву тебя на куски, - не остался в долгу тигр, занимая выгодную позицию и давая знак собратьям организовать круг. – А потом заберу свою куклу.

- Она достойна лучшего, чем исполнять роль наложницы в твоём гареме, - начал злиться Гор, подпуская ближе зверя. – Твой извращённый мозг даже думает о ней пошло. Таня женщина, а не кукла, и я не позволю тебе замарать её грязными лапами.

Мужчины двигались по кругу, следя за противником и разогревая злостью своих зверей. Тайлу надо было быстрее покончить с волком и догнать сбежавшую человечку, а Гору требовалось сделать невозможное, справиться с кучей сильнейших воинов и спасти свою самку от посягательств котов.

Воздух трещал от накала, наполнялся рыком, воем, лязганьем клыков и треском, вспарываемой когтями, шкуры. Камни пропитались кровью, стекающей с боков, ноздри дёргались от металлического запаха, а звери всё больше возбуждались от сладковатого, одуряющего вкуса.

Силы были равны, повреждения тоже, и, кажется, оба валились с ног, когда Тайл напрягся и сделал стремительный бросок. Вцепившись в холку волка, подмял его под себя, вонзил когти в брюшину и победоносно зарычал. Это стало большой ошибкой, позволив вывернуться Гору и сомкнуть челюсть на шее тигра.

Тайлерон терял сознание, погружаясь в темноту и жалея о скоротечно пройденной жизни, а Гориал сдавливал зубы, ощущая победную пульсацию во рту.

Видно, правду говорили о котах – ни совести, ни чести. Лассор, видя, что Тайл проиграл, обернулся и набросился со спины на волка. Гор не ожидал предательского броска, впитав законы чести с молоком матери. В этот момент он чётко осознал, что тигры в живых его не оставят, кто бы не вышел победителем поединка. Волк задрал голову к небу и протянул последнюю песню, прощаясь с обретённой любимой, с родной стаей, с красной луной и с уходящим миром.