Заложник зла - Рэйвен Дарк

Я провожу пальцами по густым темным кудрям, которые падают ей на плечи. Мои пальцы касаются ее шеи сбоку, и она напрягается, ее шея напрягается от усилия не отстранить голову. Борьба в ней заставляет меня улыбнуться.

— Я не могу дождаться, когда отвезу тебя в Попс, — шепчу я ей на ухо, проводя пальцами по ее руке на столе.

Она пытается вырвать свою руку, и я переплетаю ее пальцы со своими, сжимая так, что это выглядит как нежная хватка, удерживая ее руку под своей. Она едва заметно вздрагивает.

— Ты предала меня, Маленькая Воровка. После сегодняшнего вечера ты даже не подумаешь о том, чтобы снова ослушаться меня.

Эмма вскидывает голову. Ее темные бездонные глаза расширяются, горячий маленький рот приоткрывается. Мой член яростно дергается.

Ее страх осязаем. Этот страх поселяется у меня в животе, тошнотворно приятное тепло, как сытная еда для голодного человека. Я позволил ей добраться до меня, позволил ей открыть меня, позволил себе доверять ей. Этого больше не повторится. Это невозможно, если я хочу оставить ее себе.

Возмездие придет за ней сегодня вечером, и ничто не спасет ее от моего гнева.

Глава 7

Дело, о котором нужно позаботиться

Спайдер

Поездка до Попс займет чуть больше часа, но, если возвращаться назад, она растянется почти до полутора часов. Добавьте к этому еще почти два часа на ремонт байка Страйкера, и мы доберемся до здания клуба только почти в восемь.

Ранний вечер на редкость пасмурный, но все еще густой от смога и чертовски жаркий. Футболка под порезом прилипает к спине, волосы пропитаны потом и прилипли к лицу. Я люблю жару, но не эту чертову сырость, духоту, засоренность, которая душит горло, перегревая как человека, так и байк. От смога мне хочется кашлять.

Эмма прислоняется ко мне, прижимаясь щекой к задней части моего пореза. Она изо всех сил сжимает мою талию, все еще явно непривыкшая к езде, и особенно не на той бешеной скорости, которая мне нравится. Клянусь, я чувствую недовольство в ее хватке, чувствую, как она смотрит мне в спину каждый раз, когда поднимает голову, хотя я не вижу ее лица.

Я, наверное, никогда, блядь, не перестану любить ее гнев или ее ненависть ко мне. Но с другой стороны, тот парень, который забрал ее у меня, чертовски прав; мне всегда нравились строптивые женщины.

Импульсивно я наклоняюсь и обхватываю ее бедро, прижимая его к своему бедру.

Не в силах рискнуть отпустить меня, руки Эммы напрягаются, как будто она пытается задушить меня, как удав. Я смеюсь над этим.

Очевидно, она поняла, что ее хватка ни к чему не приведет, потому что ослабила ее. Она поворачивает лицо в другую сторону, и в этом движении отчетливо чувствуется, что она отчаянно пытается отгородиться от меня.

Я ухмыляюсь и похлопываю ее по бедру, и клянусь, что слышу, как она скрипит зубами даже через мой двигатель. Черт, я не могу дождаться, когда окажусь внутри нее, почувствую, как ее ногти царапают мою спину, а ее киска доит мой член.

И позабавлюсь с ее страданиями, и заставлю ее понять, что до сих пор она даже близко не подошла к тому, чтобы увидеть во мне монстра.

Я чуть не потерял ее сегодня, и то, что она вернулась, заставляет торжество бушевать во мне, как огонь. Это идет прямо к моему члену, и мне нравится почти болезненная потребность обладать ею.

Черт. Я чувствую себя завоевателем, поймавшем свою сбежавшую невесту, готовый вернуть ее, напомнить ей, что значит принадлежать гребаному Бандиту.

Нормальный мужчина, вероятно, почувствовал бы угрызения совести, отвращение к самому себе за то, что взорвал этот кусок дерьма. Только не я. Я чувствую победный прилив адреналина. Этот ублюдок украл то, что принадлежит мне, и теперь, когда я знаю, что он похитил ее, что она не уезжала с ним добровольно, его смерть приносит удовлетворение, которое, вероятно, напугало бы ее до чертиков, если бы она знала.

Жестокость его смерти заставляет меня чувствовать себя животным, как что-то из тех фильмов, которые так любит Рэт, о варварах, которые грабят деревни и тащат женщин на своих плечах.

Я рад, что убил этого ублюдка, но кем он был? Почему он забрал ее? Так много вопросов, каждый из которых так же неразрешим, как и предыдущий. Я не уверен, что она не знает этого человека или, по крайней мере, на кого он работал и чего они от нее хотят.

Нам придется еще немного поболтать обо всех секретах, которые она скрывает.

Мои кулаки сжимают руль так, что костяшки пальцев белеют. У нее хватило гребаной наглости украсть бумажник этого парня. Она собиралась снова бежать. О, ей будет больно за это. Ее пребывание в камере Каспера будет выглядеть как гребаная прогулка в парке по сравнению с тем, что произойдет с ней сегодня вечером.

Мысль обо всем, что я с ней сделаю, успокаивает бушующий во мне гнев. Пока я не подумаю о том, что произошло между нами ночью после того, как Кэпа подстрелили. Я позволил себе приблизиться к ней. Этого больше не повторится.

Было ли это вообще реально? Или я воображал тепло в ее улыбках, мягкие вздохи удовлетворения, когда ее тело прижималось к моему всю ночь?

Мои губы сжимаются. Я почти останавливаю мотоцикл и тащу ее в ближайшую пещеру. Я почти приподнимаю ее задницу и упираю ее лицом вниз и врезаюсь в нее прямо здесь и сейчас, и к черту все, что нужно, чтобы добраться до Попс. К черту президента, который ждет нас.

Клубный бизнес всегда на первом месте. Только осознание этого факта сдерживает мой гнев. Но после…

Через несколько минут мы поднимаемся на холм, и на близком расстоянии появляется Попс.

Принадлежащий старому байкеру, которого мы всегда звали Попс, гриль-бар, служащий нашим отделением в Уайт-Спрингс, расположен у подножия пика Эрроухед, горы, которая отбрасывает длинные тени на близлежащие города. Это двухэтажное здание с обычной неоновой вывеской и яркими огнями заведения Вегаса, но на нем изображен наш герб — череп с двумя нарисованными пистолетами в стиле Дикого Запада. Попс был Дорожным капитаном здесь, пока не сломал колено и больше не мог ездить. Он взял на себя управление баром для нас, когда предыдущий владелец скончался.

Мне всегда нравилось приезжать сюда подростком. Попс позволял мне делать то, что я хотел, пока я