Цена тревоги - Жильбер Галлерн

— …лучше взять волка, чем пуделя, я знаю!

Она отвернулась и прикусила губу, чтобы не сказать в ответ какую-нибудь дерзость, о которой потом будет жалеть. Она сказала не все, умолчав об откровенно угрожающем поведении Мартина — по крайней мере оно показалось ей таким, — и теперь жалела об этом. Мартин так напугал ее, что она даже не пошла спать, а специально дождалась прихода мужа. Ей нужно было с кем-то поговорить, довериться кому-то, опереться на чье-то плечо… А Даниель находил поведению Мартина всевозможные оправдания.

Нет, не так. Не поведению Мартина, а тому, что она о нем рассказала. Она же ничего не поведала о своих страхах.

Теперь было поздно говорить об этом. Если она сейчас начнет, Даниелю покажется, что она пытается давить на него, пользуясь неправдоподобными аргументами, придуманными в последний момент.

Нет, она не могла ничего рассказать.

Николь почувствовала, как муж положил ей руки на плечи, прижал ее к себе.

— Ну потерпи немного. Знаю, тебе сейчас нелегко. Обещаю, что в следующем году сделаю все возможное, чтобы проводить с вами больше времени. Но сейчас это невозможно, ты должна понять.

— Я понимаю, — ответила Николь. — Не в этом дело…

А если именно в этом? Если она что-то воображает, неверно толкуя поведение Мартина, просто потому, что редко видит мужа? Что, если она загружает его своими заботами? Хоть он и не говорит об этом, она чувствует, что ситуация у него на работе более серьезна, чем можно судить с его слов.

А она вместо того, чтобы поддержать его, только добавляет забот своими историями скучающей женщины. У нее, как говорят, есть все для счастья, а она впадает в меланхолию.

Николь выпрямилась, приняв решение. Если она реально ничем не может помочь мужу в трудный период, то хотя бы должна не добавлять ему забот своим идиотским поведением.

— Может, ты и прав. И беспокоиться не о чем. Не волнуйся, все будет хорошо.

Думая, что успокоил ее, Даниель взял кейс и направился в свой кабинет. Николь обернулась, но он уже выходил из комнаты.

Дверь тихонько хлопнула. Она снова была одна.

Николь выключила телевизор и поднялась к себе.

Только в ванной, расчесывая волосы, она заметила, что по лицу текут слезы.

29

Хлоя, чуть не плача, смотрела, как Матьё уезжает с Мартином.

Она всегда считала среду чудесным днем. Во-первых, не надо идти в школу, во-вторых, выполнив задания, можно целый день играть. Для Хлои это означало все время быть с братом. Старше ее на четыре года, Матьё казался ей полубогом. Он на все знал ответ, был в курсе всех событий. Он был ей и наставником, и сообщником, а когда надо, и защитником…

Но с появлением Мартина все изменилось. Матьё стал проводить с ней меньше времени. Словно околдованный этим человеком, он всюду следует за ним. Моет ли тот машину, или копается в моторе, или обходит парк — Матьё постоянно с ним рядом.

Они скрылись за поворотом, и Хлоя осталась одна.

Хлоя и Матьё играли, когда к ним подошел Мартин. Хлоя, как всегда, сделала вид, что не замечает его. Они никогда не разговаривали друг с другом. Она кратко благодарила его, когда он помогал ей выходить из машины. И всегда боялась, что он заговорит с ней и тогда придется ему отвечать.

Сегодня она сделала вид, что не заметила его. Но Матьё спросил, куда он направляется. Мартин ответил, что идет осматривать парк. Матьё тут же вскочил на ноги и попросился сопровождать его. Мартин кивнул, и мальчик последовал за ним.

Хлоя нехотя тоже поднялась. Но Матьё жестом остановил ее:

— Нет! Патрулирование — это не для девчонок! Слишком опасно!

И она осталась на месте, еле сдержав слезы.

Вдобавок Бебе тоже пошел за ними. Доберман охотно играл с ней, но все же предпочитал компанию брата. Они знали друг друга с самого рождения, вместе росли, вот и сегодня Бебе не колеблясь выбрал Матьё. Он побежал за ним, держась на некотором расстоянии.

Хлоя смотрела им вслед, потом села, обхватив колени руками. Кусая то правую, то левую коленку, она смотрела на круглые следы, которые оставляли зубы на нежной коже. Слезы текли по лицу. Она не знала, почему плачет, — от обиды или от боли, которую сама себе причиняла.

30

Николь поправила непослушную прядь волос и отступила, чтобы рассмотреть картину.

Ничего не получалось. Под каким бы углом она ни начинала, ей не удавалось передать то, что хотелось. Когда несколько недель назад она задумала картину, идея показалась ей замечательной. Она уже представляла себе ее завершенной и знала, что эта работа будет неординарной.

Но ничего не выходило. То, что обычно так легко ей давалось, легкость, с которой она всегда находила нужный оттенок, казалось, куда-то улетучилась.

Ее дар пропал. Кисточки превратились в деревяшки и отказывались подчиняться ее воле. Краски, которые она смешивала, такие яркие на палитре, на холсте тускнели, словно в последний момент к ним примешивался серый цвет.

Бесполезно настаивать: ничего у нее не получится. Она посмотрела на часы и удивилась, увидев, что уже почти четыре часа. Она и не заметила, как пробежало время. Не лучше ли и вправду последовать совету Мирей и заняться другой картиной, отложив эту на время? На сегодня, во всяком случае, хватит. Она проведет остаток дня с детьми. У них начался учебный год, и им, как никогда, нужны ее присутствие и поддержка. Она сняла заляпанную красками блузу, помыла руки и, выйдя на улицу, была ослеплена ярким освещением.

Может, стекла на веранде загрязнились и освещение мастерской стало не таким, как обычно? Да нет, окна совершенно прозрачные. Тогда что же? Само стекло задерживает свет? Но раньше она этого не замечала, а ведь работает в мастерской уже много лет.

Нужно попробовать поработать на улице, пока позволяет погода. Тогда она поймет, что происходит. Наверное, проблема все-таки в ней самой.

Решив, что надо отвлечься, она прошла через кухню и вышла на лужайку.

Хлоя была одна.

Сидя в траве в позе зародыша, девочка трогала коленки губами. У Николь сжалось сердце. Она поискала взглядом Матьё. Улыбаясь, подошла к дочке, делая вид, что не замечает ее состояния.

— Ну что? — спросила она игривым тоном. — Что происходит? Где твой брат?

Девочка подняла на нее наполненные слезами глаза:

— Он ушел с Мартином. Они патрулируют территорию, и он сказал, что это не для девчонок!

Николь почувствовала раздражение, видя, как огорчена Хлоя. Сколько раз она убеждала их играть вместе и не делить игры на мальчишечьи и девчачьи. Но Матьё оставил сестру под каким-то смешным предлогом!

Но что она может сделать? Мартин «патрулировал» парк. Он вбил себе в голову, что в этом заключается его обязанность. Прямо как пятнадцатилетний мальчишка, помешанный на боевиках. Но лучше с ним не связываться. По крайней мере пока он прогуливается по парку, он не вмешивается в ее жизнь. И к тому же это лучше, чем регулировать карбюратор в «мерседесе». В любом случае это ничего не дает. Она не слышит, чтобы звук мотора изменился.

Короче, пусть патрулирует. Но детей-то зачем с собой приглашать! Он здесь не для этого. Ей не нравилось, когда он приближался к детям. Особенно к Хлое. Николь не знала, почему ей это так неприятно. И не хотела раздумывать над этим, боясь прийти к заключению, что у нее параноидальные идеи, но стоило представить, что девочка останется наедине с шофером, ей становилось нехорошо.

— Итак, капрал Хлоя. Мы тоже пойдем патрулировать. Но пусть парк патрулируют мальчишки. Мы же сделаем настоящую вылазку на вражескую территорию. Прогуляемся по лесу. Идет?

Хлоя вскочила на ноги, вытирая слезы рукавом. Она снова улыбалась.

— Нужно взять ключ!

Николь совершенно забыла, что теперь нужен ключ, чтобы выйти за территорию.

— Тогда вперед, за ключом!

Они прошли через дом, взяли ключ в прихожей и вышли через парадный вход.

— Может, возьмем Бебе? — предложила Николь. — Ему не помешает пробежаться. Последнее время он немного потолстел, ты не находишь?

Хлоя надула губы. Она не находила Бебе толстым. Но если мама так сказала…

— Так где же этот бездельник?

— Он убежал с Матьё…

Николь колебалась.

— Тем хуже для него, — наконец сказала она. — Уверена, прогулка ему бы понравилась.

— Подожди!

Девочка сунула два пальца в рот и пронзительно свистнула.

— О! — Николь зажала уши руками. — Я и не подозревала у тебя таких способностей!

— Это Матьё меня научил!

В словах Хлои сквозило восхищение братом. Николь была тронута. Девочка обожает Матьё, а он бросил ее, чтобы сопровождать Мартина в его дурацкой вылазке.

Как дети могут быть такими жестокими? Нет, не дети! В данном случае ответственность на взрослом!

Доберман вылетел из зарослей, как черная ракета, и, подбежав к Хлое, стал прыгать вокруг нее. Она потрепала его по загривку, чтобы успокоить: