Мои печали и мечты (Сборник пьес) - Алексей Слаповский

Мужчины расположились немного отдохнуть.

ГАЧИН. Да, Дмитрий Сергеевич, это вы хорошую историю рассказали. Идет человек. Идут менты. Строитель? Строитель! Ну, пойдем тогда в тюрьму.

ЛУКОЯРОВ. Это еще не тюрьма.

ЦАПЛИН. А вы сидели?

ГАЧИН. Цаплин, не ерепенься. Ты мне друг — и я скажу откровенно. Хочешь? Ты — жертва.

ЦАПЛИН. В каком смысле?

ГАЧИН. Менты по просьбе хозяина этого дома — ну, или прораба — ищут пьяных строителей, чтобы впаять им за что-нибудь пятнадцать суток и заставить здесь работать. Строитель нашелся только один. Впрочем, на подсобные работы и другие годятся. И они выбирают не просто так. Если они видят, что человек серьезный, что могут быть последствия, они осторожничают. А у тебя, хоть ты ерепенишься, на роже крупно написано: жертва!

ЦАПЛИН. Ври дальше.

ГАЧИН. Ты жертва, Цаплин, говорю тебе как друг. Тебя выбрали безошибочно. И жена твоя почему ушла от тебя?

ЦАПЛИН. Я ее выгнал!

ГАЧИН. Она ушла к человеку, который старше тебя, глупее, некрасивее и так далее. Ну, разве только побогаче. Но! — он не жертва в этой жизни!

ЦАПЛИН. Я ее выгнал собственными руками! Мне плевать, что она изменяла! Нет, не плевать, конечно, но… Если бы она честно сказала: у меня другой… Я бы понял.

ЛУКОЯРОВ. Неужели?

ЦАПЛИН. А вы бы что? Собаку натравили бы?

ЛУКОЯРОВ. Зачем? Убил бы. Задушил бы — и все.

ЦАПЛИН. Ну, конечно! Я знаю психологию таких людей! Вам кажется, что лучше вас быть никого не может, что если уж жена, то она вас обожать обязана.

ЛУКОЯРОВ. Конечно. Лучше меня и в самом деле никого нет.

ЦАПЛИН. Представляю, как вы обращаетесь с женой!

ЛУКОЯРОВ. Не был женат и никогда не буду. Ты не отвлекайся. Значит, она изменяла тебе, а ты хотел про это знать, а она, глупенькая, не сообразила все тебе рассказать?

ЦАПЛИН. Я вам не сказочник!

Пауза.

Нет, я бы понял! Но, оказывается, четыре года! Четыре года подряд она с ним была — и со мной! Четыре года обмана, четыре года я был дураком, каждый день, каждую минуту! И она улыбалась, она мне за эти четыре года в любви признавалась каждый день!

ГАЧИН. Цаплин, замолчи! Скучно!

Пауза.

ЛУКОЯРОВ. Слышите? Она ходит над нами. Женщина — над нами. Жаль, потолки не прозрачные! Она, может, как раз надо мной. Какая баба, а!

ЦАПЛИН. Ненавижу! Такие вот слова ненавижу, такое вот отношение к женщине ненавижу, таких, как ты, ненавижу! Хамло! Ты посмотри на себя! Хамло, сволочь, живых людей собакой травил! Ты сам — пес!

ЛУКОЯРОВ. Я? А что? Я бы согласен. Я — пес, а она — сука. Подошел, зубами схватил за шею: стоять, пока не сделаю! У собак проще и честнее.

ГАЧИН. Когда просто и честно — это неинтересно.

ЦАПЛИН. Философ! Что, находишь общий язык с людьми из народа? Ты со всеми общий язык находишь! Ночной путешественник! Да если б я тебя не встретил, я бы не попал никуда! Раз в год я пью — и всегда тебя встречаю, ты мой черный гений какой-то! Друг! Кстати, ладно, я жертва, а ты?

ГАЧИН. Я? Я тот, кто рядом. Рядом с жертвой — я жертва. Рядом с победителем — я победитель. А вообще-то я сам по себе. Меня замели заодно с тобой. Для количества.

ЦАПЛИН. Когда ты вырастешь, Саша? Что ты все придумываешь о себе?

ЛУКОЯРОВ. Чего-то меня от ваших разговоров в сон клонит. А поработать надо бы, чтобы женщину не обидеть. Женщина! У меня зубы оскоминой сводит. Так бы и…

ГАЧИН. Ничего особенного.

ЛУКОЯРОВ. Не щурь так губки, мальчик. Ты бы туда бегом побежал, если б позвала! Ничего особенного! Порода, стиль, все есть! Почему не я в этом доме живу? Почему не я ее хозяин? Несправедливо! Меня от этого прямо тошнит! Прямо убить готов ее, сволочь: за что ты не моя?!

ГАЧИН. Не думаю, что это такие уж проблемы. Не надо ничего придумывать. Я знаю женщин. Кажется: принцесса, утонченность, шарм и так далее. А приглядишься: осталась такой же школьницей, которую старшеклассник угостил шоколадкой и стаканом вина — и уговорил. Все просто до неприличия.

ЦАПЛИН. Ах, какая ирония, какой усталый цинизм!

ГАЧИН. Ты не согласен?

ЦАПЛИН. Я-то согласен, но у меня — жизненный опыт!

ЛУКОЯРОВ. А я вот думаю. Вот вы оба очень правильно рассуждаете. Действительно, все бабы от природы одинаковые. Лично я могу любую уговорить. Повторяю: любую. Это тоже жизненный опыт. Но я в самом деле могу, а вы так и будете тут лежать и сопли распускать. Вот и все. Если вы такие умные, почему вам не подняться и не попробовать? Женщина одна, женщина, может, ждет! А? Не слышу ответа!

ЦАПЛИН. Если ты такой смелый — иди.

ЛУКОЯРОВ. Я не смелый. Но я научился от своего Адика. Адику что главное? Чтобы была команда. Фас! — и его не остановишь. А я что, хуже! Я что, не могу себе скомандовать — фас? Ведь хозяин хочет, то есть я сам. Я ведь хозяин себе. Фас, Дмитрий Сергеич!

ЦАПЛИН. Вы в самом деле? Она же может мужу пожаловаться. Это же опасно.

ЛУКОЯРОВ. Ты жертва, правильно тебе друг сказал. Шанс на то и существует, чтобы его ловить! Пойду попробую.

Уходит.

ЦАПЛИН. Как я ненавижу таких людей!

ГАЧИН. Он тебе ничего не сделал. И вообще, успокойся, Паша. Если тебе так плохо здесь, попросим ее — и нас отпустят. Тебе отдохнуть надо. Ты пойми… Так нельзя, пойми. Она пять лет как ушла. Ты себе культ какой-то сделал или, я не знаю… Нельзя так. Ты так с ума сойдешь.

ЦАПЛИН. Это мое дело.

ГАЧИН. Согласен. Но… Год ты живешь как попало, как во сне, потом просыпаешься, устраиваешь какую-то идиотскую тризну, грандиозный запой — зачем? Ты помереть хочешь?

ЦАПЛИН. Это мое дело!

Пауза.

Можешь сказать мне?

ГАЧИН. Что?

ЦАПЛИН. Мы друзья. Я знаю, мы друзья. Ты меня выручал не раз, спасибо. Но почему ты так надо мной издеваешься? Причем, при посторонних. То есть чаще всего при посторонних. Вот мы наедине — обзывайся, издевайся, — нет, ты молчишь, ты похож на человека. Появляется кто-то — и ты начинаешь меня смешивать с грязью! Почему?

ГАЧИН. Не знаю. Может, чтобы меня с тобой не спутали. Прости… Кстати, о грязи. Давай-ка мусор таскать, в самом деле, а то век нам воли не видать!

ЦАПЛИН. Когда-нибудь мы с тобой навсегда поссоримся. Понимаешь?

ГАЧИН. Прости. Я сволочь. Я больше не буду.

ЦАПЛИН. Будешь, знаю я тебя! Бери носилки, жертва!

Берут носилки с мусором, выносят.

Затемнение. Музыка.

Свет. Они появляются с пустыми носилками.

ЦАПЛИН. Час прошел.

ГАЧИН. Мало ли. Сидит, рассказывает ей про свою горькую жизнь. А она, как добрая девушка, слушает.

ЦАПЛИН. Это и странно, что слушает. Кого слушать? Не понимаю!

Появляется Лукояров.

Идет к доскам, осматривает их.

ЛУКОЯРОВ. Тоже мне, хозяйство… Сплошной нестандарт. Я им что, на все руки мастер? Я, между прочим, каменщик был, а не плотник. Ага. Вот тут уже начали. Это что? Это дырочки, значит, лага у стены. Для вентиляции дырочки. Тогда ясно. (Берет дрель, начинает сверлить отверстия.)

Гачин и Цаплин наполняют мусором носилки, выносят.

Вносят пустые. Цаплин с грохотом бросает носилки.

ЦАПЛИН. Не понимаю! Нормальные люди, а играем в дурацкую игру! Одному интересно рассказать, другим интересно узнать, что мы идиотничаем-то? Во всем вранье, во всем игра какая-то, противно!

ЛУКОЯРОВ (выключает дрель). А что, в самом деле, интересно?

Пауза.

Ладно. Вам по порядку или как? Будем по порядку. Я вхожу. Смотрю — никого. Ковры, роскошная мебель, зеркала. Кровать огромная в спальне, дверь нараспашку. Захожу в спальню. Никого. Вода льется. Значит, она в душе.

ГАЧИН. Как в кино. Красавица голая моется — и маньяк с дрелью подкрадывается. Холостяки любят такое кино смотреть.

ЛУКОЯРОВ. Могу не рассказывать.

ГАЧИН. Ладно, ладно.

ЦАПЛИН. Лично я все равно не слушаю. Я уже понял, что он будет врать.

ЛУКОЯРОВ. Дверь — прозрачная, стеклянная. Она в душе. Все насквозь видно. Думаю: войду — напугаю, заорет. Выйдет, увидит — тоже напугаю. Поэтому говорю ласково: «Оленька, извините, у нас вопрос по поводу!» Она говорит «Сейчас!» — и спокойно докупывается. И выходит — абсолютно голая.

ЦАПЛИН. Врет! Ведь врет же, врет!

ЛУКОЯРОВ. Она выходит абсолютно голая.

Ольга выходит — в алом халате. Одновременно выкатываеется большая постель, застланная черным покрывалом. Не просто большая, огромная, высотой в человеческий рост, от этого она перестает быть только постелью. А поднимаются на нее, когда нужно, допустим, по строительной стремянке.

ОЛЬГА. Что за вопрос?

ЛУКОЯРОВ. Оленька, так нельзя. Я забываю все вопросы при вашем виде. То есть я онемел!

ОЛЬГА. А что вас смущает?

ЛУКОЯРОВ. Меня в этой жизни ничего не может смутить! Я научился у своего пса ничего не бояться.

ОЛЬГА. А я всегда боялась собак.