Проводки оборвались, ну и что - Андрей Викторович Левкин

чтобы цены на квартиры и аренду пошли вверх. И откуда в Риге столько денежных людей, чтобы облагораживать под них еще один район. Дома в прежнем виде; не обветшавшие, но часто пустые: шестиэтажный дом на углу Матиса в темных окнах, в нем только магазины внизу.

Длинные кварталы от Чака отшибают роскошь, ну и Чака сложно сделать эстетически буржуазной. Даже противоестественно, хотя сейчас пробуют в этом преуспеть. Районные новации возникают и хиреют. Вот заведение в одноэтажном доме: может, тут когда-то была керосиновая лавка, хотя те обычно стояли особняком, небольшими кубиками. Впрочем, тут тоже кубик, пусть и зажатый между домами. Заведение через квартал от исходного бара, покрашено темно-сиреневым, «Чай с пузырьками», новый тип радости, вечно закрытое. Думал, что и вовсе затухло, но нет – только что шел – работает. Но только с полудня до пяти (посмотрел табличку), людей возле окошка не было. Что ли, придумано для учеников из школы на углу? А напротив нет дома, там давно раскрытый двор и, слева, полукруглая, точнее – четвертькруглая дощатая будка с чебуреками, вот она работает уже лет 20. Раньше там наливали, потом перестали – конечно, могут прийти со своим, в сторону двора есть закуток. Но я в ней никогда не ел, хотя все время проходил мимо, даже стоял на остановке рядом. А нет (это о Bubble tea), нашлась старая фотография: там был не керосин, мясо-колбасная лавка.

Район не слишком изменился за последние 110 лет. Новых домов нет, а имеющиеся – разные, даже с туалетами на лестницах. Конечно, теперь не используются, но куда ж им исчезнуть. В стене за чебуречной – окно пункта приема посуды, теперь уже редко где есть такие. Разве что по соседству, в Гризиньше, Гризинькалнсе – тот дальше, где Авоту продолжится как улица Яна Асара. Идти в сторону церкви, свернуть на Таллинскую к Чака, 100 метров и дверь справа. Такой район, да. Население остается историческое, наследующее временам, когда здесь была заводская окраина с ее привычками. Исходный бар не прямо, но все же этому следует. До этой части улицы центр еще не добрался, хотя уже перекладывают соседнюю Брунениеку. Добавляют и велодорожку, местные протестуют: парковаться становится негде.

Ну, может, очередная для города геополитическая перемена – примерно пятая, считая от 1914-го (а раньше еще с дюжину), оставит все в нынешнем состоянии еще на какое-то время. Пятая – это когда обмякла идея потенциального стерильного рая: урбанистов, Брюсселя, корпоративных культур, рационального, политкорректного, экологического и т. п. Да и всегда предполагалось, что все идут куда-то вперед, где хорошо будет всем, а теперь как-то уже и некуда. Прогресс не то иссяк, не то произошел, и нет идеи, куда бы еще, ничто не склонно ее произвести. Тридцать лет прошло с 1990-го, в Риге и обыденный, бытовой прогресс стушевался – буржуазные лайфстайлы если уже и не выглядят фейком, то скудно обеспечены реальностью. По крайней мере, в этом районе. Впрочем, интернет в городе хороший. Ну а Авоту есть Авоту, и не сказать, что она сохраняет фактурное прошлое города. Просто была такой, такая и есть.

Авоту и ее район заканчиваются упомянутой крупной церковью в створе улицы. Там, считается, уже Гризинькалнс. Я его мало знаю, не в подробностях. Не очень-то чувствую, что странно при моих давних отношениях с соседним районом. Гризиньш начинается за Лиенес, где Авоту делается Я. Асара. Но все это нечетко, относится ли к району Авоту улица Таллинас или нет? По типу домов и прочего – относится; по крайней мере, одной стороной. Так что естественно считать, что район заканчивается именно церковью. Она крупная, в сквере. Желто-зелено-бурая, Св. Павла. Псевдоготика, под англичан. Исходно лютеранская. Потом была, говорили, пятидесятников, – никогда не заходил, а они там вроде глоссолалили, кричали на неведомых языках, в 70-х. Странно, Св. Павел и языки без истолкования, но мало ли. Как с этим сейчас – тоже не знаю, вряд ли. Судя по объявлениям общины – нет, люди выступают с Liecības, своими Свидетельствами («И Господь обратился ко мне: „Цыпа-цыпа!“»), какие ж тут непонятные речи. В общине все социально, если по объявлениям у входа. Летние лагеря, групповые трэвелы на внедорожниках, детские секции, органные концерты с популярным репертуаром. Поддерживают экуменизм, или же просто наличествует нью-эйдж.

А сейчас по дороге в сторону Авоту, на углу Таллинской обнаружилась дверь церкви Свидетелей Христа – просто дверь, на ней бумажное объявление, имена-фамилии и телефоны двух человек. В этом они доме, не в этом? Соседняя дверь – автолавка (масла́ и проч. жидкости). Дом одноэтажный, угловой, примерно как в Москве на углу Доброслободской и Радио, где когда-то была венлечебница – остановка троллейбуса ровно возле вывески, это за Разгуляем, угол Доброслободской и Денисовского. Там рядом еще Институт физкультуры, в усадьбе Разумовского. Лет 30 назад во дворец можно было проникнуть, ходил там: громадный, разруха. В начале нулевых уже не войти, а на воротах табличка, что какая-то таможенная зона, ну а теперь всю Казакова урбанизировали. Москва тут не с какой-то целью, здесь все как-то само выскакивает.

Если перед церковным сквером повернуть с Авоту направо на Лиенес, то где-то там был стекольный завод, в сторону Валмиерас или уже за ней. Небольшая фабричка. Водили в школе на экскурсию, показывали, как выдувают стекло, крутили расплав на трубке, превращали во что-то. Много стеклянных шариков, не идеально круглых, можно было взять с собой. Сырье, исходный материал, они небольшие, как 20 евроцентов, если о диаметре. Или даже фабрика была на Лиенес в другую сторону, на углу с Красотаю, Красильной, там заброшенное производство снесли года два назад. Напротив – упомянутый центр «Деревянная Рига», европроект. Это два двухэтажных деревянных дома, один отчасти новодел, в нем большой зал с потолком в оба этажа, там иногда выставки. Соседний, на углу, аутентичный, 1876-го: на втором этаже коридор и несколько квартир, обставленных по временам с конца XIX по 60-е XX. Мебель, вещи, утварь. Все правда – из того, что знаю сам.

Конечно, фабрично-рабочий район. Лиенес в сторону железной дороги упрется в улицу Валмиерас, там чуть правее здание Руссо-Балта, под крышей сохранилась надпись, «РУССКО БАЛТIЙСКIЙ 1913. ВАГОНН АВОД». Теперь в корпусах что-то молочное. Первой за Авоту в ту сторону направо будет Мурниеку (Mūrnieku, на русском бы Каменьщицкая, Каменщиков, но числилась Мурничной – редкая калька с немецкого, Maurerstrasse). Та самая, где тротуар исполнили красным кирпичом и воткнули фонари, аутентично-сувенирные; тот же европроект. Улица короткая, в квартал. На