Хладнокровный ублюдок, яростно рвущий аристократов - Геннадий Борчанинов

лифчик, удерживающий молочно-белую грудь размера этак четвёртого.

— Мимо, говоришь? — буркнул я, понимая, что сегодняшний день будет очень долгим.

Забрало опущено. Иван Ипатьев выходит на тропу войны.

Глава 8

— Ти не поняль? Иди отсюда, да? — сказал мне другой иноземец.

— Даю вам возможность уйти отсюда на своих двоих, — произнёс я, понимая, что доброму совету они не последуют.

Гости Тюмени рассмеялись, повернулись ко мне, закатывая рукава.

— Пашоль, гаварят тебе! Гарячий лом тебе вставлю, пониль? Маму твою… — начал третий.

Про маму он зря. Я без лишних слов кинулся на него и зарядил мерзавцу прямо в череп, промеж глаз, позабыв про магию и свои новоприобретённые силы. Ублюдок вывел меня из себя так, как не получилось у всей шайки воронцовских ребят.

Иноземец обмяк, зато двое других, почуяв угрозу, отпустили девчонку и кинулись на меня. В последний момент я заметил у одного из них нож, блеснувший в руке.

Я отскочил назад, одновременно магией докрасна раскаляя металлическую рукоять ножа, ублюдок вскрикнул, выронил своё оружие. Другой попытался достать меня кулаками, не вышло. Ну, вы сами напросились.

Мои кулаки покрылись всполохами зелёного пламени, потусторонний огонь клубился и трещал, пытаясь пожрать рукава моей мастерки. Я бросился на мерзавцев, обрушивая на них удар за ударом, вымещая всю злость и ярость, накопившиеся за всё время с тех самых пор, как меня изгнали из клана Заславских.

— Пащади! Мирза, пощади! — взмолились оба, падая на колени и утыкаясь лицом в грязь.

Пламя на моих руках тотчас же погасло. Я взглянул ещё раз на перепуганную девчушку, на распластавшихся внизу насильников.

— Тебе решать, — сказал я.

Лицо девушки перекосило от ярости, всё стало ясно без слов. Я вырубил молодецким пинком сначала одного, затем второго. Третий в сознание пока так и не пришёл. Надеюсь, это послужит им уроком.

Девчонка всё ещё дрожала, но уже не от ужаса, а просто от нервов, руками прикрывая оголённую кожу. Я снял с себя мастерку и протянул ей.

— Оденься, — сказал я.

— Спасибо, — еле слышно прошептала она, отворачиваясь и накидывая верх от спортивного костюма.

Вжикнула молния, она повернулась обратно. В юбке, туфельках и мастерке с тремя белыми полосками девушка смотрелась немного комично, но это лучше, чем щеголять в порванной блузке, которая уже ничего не могла прикрыть.

— Идём отсюда. Я тебя провожу… На всякий случай, — сказал я.

Она кивнула, и мы покинули эту злосчастную подворотню.

— Иван, — представился я.

— Рита, — тихонько ответила она.

— Какое красивое имя, — сказал я.

— Вы из аристократов, да? Это же магия была? — чуть осмелев, спросила она.

Мы шли рядом по тротуару. Я выставил локоть, и она осторожно взялась за мою руку. Я наконец смог разглядеть её чуть более подробно. Ладная фигурка, ярко-синие глаза, каштановые волосы до плеч, чуть вздёрнутый носик, пухлые губы. Симпатичная, даже красивая девушка. Нарядить, накрасить, и хоть сейчас на императорский бал, причём она легко заткнёт за пояс многих высокородных пигалиц, рождённых от кровосмешения между дальними родственниками.

— Я не аристократ. И можно на «ты». Ты же не против? — сказал я.

— Нет… Не против, — сказала она.

Мимо нас по улице пронеслись ещё несколько скорых с мигалками, пара чёрных микроавтобусов. Примерно туда, куда упал вертолёт Воронцовых.

— Какой-то переполох сегодня… — пробормотала Рита.

— Да, непростой денёк… — усмехнулся я.

Мы шагали вместе по улице, и хоть я провожал Риту, маршруты, кажется, совпадали. Словно она тоже шла к подвальной качалке Андрейки Степанова. Рита меня немного смущалась и побаивалась, но я чувствовал исходящую от неё благодарность за спасение.

— Ты местная, что ли? — спросил я, когда мы зашли во двор из панельных пятиэтажек, в котором находился Андрюхин подвальчик.

— Ну… Да, всю жизнь тут живу, — сказала Рита, останавливаясь у подъезда.

— Вот так номер, — усмехнулся я. — Я пока тоже тут обитаю. Временно. Вон в той качалке.

— Андрейкиной? Мы с ним в параллельных классах учились, — улыбнулась девушка.

— А я в Тюмени недавно. Покажешь город мне? — спросил я.

Рита засмущалась.

— Не сегодня, хорошо? — попросила она.

— Конечно, — сказал я. — Оставь мне номерок. Я позвоню.

Она принялась диктовать, и я понял, что мне его даже записать некуда. Телефона нет, а записывать на деньгах я посчитал некрасивым. Ладно у неё в сумочке нашёлся блокнотик и ручка, и она вскоре протянула мне листочек с записанным номером. Как только обзаведусь телефоном — обязательно позвоню.

— Ну всё, красавица, жди звонка, — улыбнулся я. — Тут тебя уже никто не тронет, дальше провожать не стану.

Она улыбнулась тоже.

— Так, а одежду? — вдруг вспомнила она.

— Себе оставь. Или Андрюхе в подвал занеси, — сказал я.

— Я постираю и верну! — сказала она. — Спасибо!

Я махнул рукой на прощание. Не то, чтоб я так сильно изголодался по женскому обществу, но пообщаться с красивой девушкой всегда приятнее, чем с потными качками, напыщенными бледными аристо или промасленными работягами. А Рита, хоть была совершенно точно не из богатой семьи, оказалась удивительно красивой девушкой. Так что я с удовольствием познакомился бы с ней поближе.

В Андрюхин подвал я пошёл в приподнятом настроении и благостном расположении духа. Да, с Серёгой Маслом всё вышло не очень, совсем не так, как я ожидал, но в целом — сойдёт. Первый блин комом. Второй будет лучше.

Я не чувствовал себя ни разбитым, ни усталым, ни вымотанным, я чувствовал себя совершенно нормально, в превосходной физической форме. Даже магия ощущалась пусть не на пределе, но её было достаточно, чтобы свернуть горы и ликвидировать любую неприятность на пути.

В качалку я спустился, как к себе домой. Двери были открыты, местные спортсмены тягали железо под какой-то ущербный рэп, который читал один из этих одинаковых посетителей барбершопа, в одинаковых чёрных водолазках и с одинаковыми цепями на шее. Что-то типа «туса в стиле аристо… иди сюда, киска… всё будет очень быстро…» проникновенным хриплым баском. Настоящих аристо подобные клоуны видели разве что издалека.

— Вырубите это дерьмо, — сходу приказал я.

Моё появление заставило местных пацанов побросать штанги и гантели, подняться со скамеек и оторваться от тренажёров. Глядели недобро.

— Музыку, говорю, выключите, — сказал я.

—