Песочные часы - Ольга Романовская

«Спасибо», — улыбка получилась искренней.

Обрадовалась подарку, как ребенок! Всё какое-то проявление человеческого внимания.

Наклонилась и ещё раз прикоснулась губами к руке хозяина.

— Она хорошая девочка, только с порядками старого мира, — норн обернулся к магичке. — Не думаю, что мне понадобятся ваши услуги, но всё равно благодарю.

— Вижу, вы ее любите, — уголки губ снэрры Джованны поползли вверх. — Холите, лелеете. Я совсем не чувствую ужаса, да и всё её поведение свидетельствует о том, что она скорее не рабыня, а служанка.

— Да, я хорошо отношусь к ней, снэрра, как показал этот случай, взаимно. Страх не то чувство, которое я хочу внушать своей торхе. Немного трепета, уважение — да, но не панический ужас.

— Ваше право, но, по-моему, рабам следует постоянно указывать на место.

— Лей знает своё место, — резко ответил норн; в глазах промелькнуло раздражение. — Всего хорошего, снэрра, не смею вас задерживать.

Джованна фыркнула, одарила меня взглядом: «Что-то мне подсказывает, что мы ещё встретимся», попрощалась и ушла.

Я вопросительно взглянула на хозяина: можно ли вернуться к работе? Он ничего не ответил, пребывая в состоянии странной задумчивости. Пришлось спросить вслух:

— Могу ли я уйти?

— Можешь. Управляющего позови. Скажи, буду ждать в кабинете. Подарок, судя по всему, понравился, — усмехнулся он и погладил меня. — Надеюсь, я не пожалею о том, что его сделал.

Я честно отбыла наказание, стоически игнорируя косые взгляды недоброжелателей.

Несколько раз мимо проходил хозяин, скользя глазами, как по пустому месту. Меня это устраивало: иногда хотелось стать невидимкой.

Сара лично сообщила о том, что наступило время ужина, а, значит, можно вставать. Я собрала в подол бобы, отнесла их обратно в кладовую и прошла на кухню, где уже вовсю стучали вилками служанки. Как обычно, села в уголке, уткнувшись в свою порцию бараньего рагу, где было больше овощей, чем мяса. Потом поднялась к себе, проглотила на всякий случай очередную порцию зелья и, закрыв глаза, легла на кровать.

Взять бы и заснуть, но нельзя: нужно идти, застилать хозяину постель, взбивать подушки и, если он пожелает, остаться с ним.

Замок медленно погружался в сон. Слуги ложились рано, господа, естественно, позднее.

Спускаясь по чёрной лестнице, я услышала смех Сары.

Из открытой двери наискось падал на пол прямоугольник света. Комната управляющего. Как я и думала. Что ж, приятно, когда хоть кому-то хорошо.

Хыры одну за другой гасили свечи. Коридоры, покои, ступени — всё постепенно тонуло в темноте. Но мне освещение не требовалось: за прошедшие месяцы я научилась ориентироваться во всех этих переходах и могла бы найти дорогу на ощупь. По лестнице спускаться, конечно, страшно, но я ведь огарок с собой взяла.

Привычно постучалась, вошла, поклонилась.

— Лей, хочешь вина? — он стоял у камина, держа в руках бокал. Бутылка стояла рядом, на каминной полке. Задумчивый, в расстёгнутой рубашке.

Окно раскрыто, портьеры слегка колышутся в такт дыханию прохладного ветра.

— Благодарю вас, хозяин, но я не могу пить с вами. Не угодно ли, чтобы я закрыла окно?

— Оставь, тут душно, — норн осушил фужер, снова наполнил его на треть и протянул мне. — Оно не крепкое, тебе понравится. Если нет, можешь не допивать.

Я осторожно приняла из его рук бокал и пригубила.

Вкусно, отдаёт фруктами. Сладкое. Не удержавшись, сделала ещё один глоток, потом ещё…

— Лей, а что ты любишь?

Я опешила, едва не поперхнувшись. Испуганно взглянула на него: где тут подвох?

— Что угодно знать хозяину?

— У себя, в Кеваре, ты ведь что-то любила… Тебе исполняется восемнадцать — важное событие для девушки, она становится совершеннолетней. С точки зрения закона.

Желая того или нет, он напомнил о том, что взял меня ещё ребёнком. Или это не считается? Недаром же норн сделал оговорку: по закону.

— О чём задумалась? — хозяин сам забрал у меня бокал.

— О том, что вы сказали. Что мне ещё нет восемнадцати.

— Девушки с шестнадцати лет замуж выходят, — он правильно выстроил цепочку моих рассуждений. — А те, что из самых низов, или хыры, считаются взрослыми с тринадцати. Ведь это, Лей, как определяется: способна рожать — значит, уже не ребенок. Кстати, по утрам не тошнит?

Я отрицательно покачала головой. Неужели ему нужны дети? Вспомнились слова Сары о том, что бутылочка, которую я так тщательно прячу, потянет на большее число плетей, чем пощечина соседу хозяина.

— Вот и славно, можешь выпить ещё. За моё здоровье, Зеленоглазка. И все же, что тебе нравится? Можешь застилать постель и рассказывать, потом я налью тебе второй бокал.

Рассказывать было особо нечего, да я и не знала, что конкретно его интересует. Ответила на пару вопросов о любимом цвете, еде, времени года, книгах, которые раньше читала, взбила подушки и перину…

Второй бокал был явно лишним: чересчур я расслабилась, захмелела. Наверное, он этого и добивался.

В этот раз было не так уж и плохо.

Лежала, позволяя ему делать всё, что он хочет, и впервые рассматривала, как мужчину. Симпатичный, сильный, глаза красивые… За собой следит: подтянутый, в отличной физической форме. И щетины на щеках уже нет — побрился. Не ради меня, разумеется. Слабое, конечно, но утешение, что принадлежишь такому хозяину.

Выждав пару минут после того, как он отстранился, спросила, нужна ли я ему ещё.

— От тебя зависит, — усмехнулся норн, переворачиваясь на спину.

Я расценила это как отрицательный ответ, оделась, пожелала хозяину спокойной ночи и ушла к себе, предварительно задув в комнате свечи. Да, мы делали это при свете, я уже привыкла и не стеснялась.

На день рождения я получила обещанный цейх и неожиданный сюрприз — возможность на сутки почувствовать себя свободным человеком.

Проснувшись, обнаружила у изголовья привычную когда-то одежду: нижнюю рубашку и скромное шерстяное платье.

В ванной стоял сундучок с милыми женскому сердцу мелочами. Вместо жалкого осколка появилось круглое зеркало. Но когда его успели повесить?

Потом пришла служанка и неожиданно вежливо поинтересовалась, не хочу ли я принять ванну.

Я сидела в теплой воде и плакала, потому что снова вспомнила дом. Казалось, сейчас обмотаюсь полотенцем, открою дверь и окажусь в своей комнате. Нет, не в замке Тиадея, а за сотни миль отсюда. Быстро оденусь, распахну окно, посмотрю на шумную улицу и сбегу вниз, завтракать.

Отец уже сидит за столом, мать что-то говорит кухарке, оборачивается ко мне, желает доброго утра…

Рыдания душили меня, видимо, став слишком громкими, потому что дежурившая с той стороны хыра решилась робко приоткрыть дверь.

— Что-то не так? — испуганно спросила она.

Я всхлипнула и замотала головой.

Мне восемнадцать лет, я вещь и никогда не увижу родных. Вот и всё, а в остальном всё в порядке.

Успокоившись, вытерлась полотенцем и надела нижнее белье. Одеться мне помогла хыра, а вот причесывала служанка — одна из тех, кто относился ко мне нейтрально.

Завтракала я за одним столом с хозяином. Сидела на стуле, а не на табуретке или на полу. Оказывается, я успела свыкнуться с тем, что в присутствии норна становлюсь комнатным животным.

Было неуютно, кусок не лез в горло под его внимательным взглядом. Я даже чуть не обожглась кофе. Шоан, сколько же я уже не пила кофе? Служанкам и чая не давали, разве что местный, травяной, а он такая гадость! А тут такое великолепие… Есть ножом и вилкой на фарфоровой тарелке.

— Сегодня ты работать не будешь, — сообщил хозяин. — После завтрака мы с тобой прогуляемся: съездим в город. Наверняка тебе хочется что-то купить.

— Благодарю, хозяин, но вы обеспечиваете меня всем необходимым. Мне не на что жаловаться.

Я не верила собственным ушам. Он поедет со мной, будет ходить со мной по лавкам?!

— А я говорю не про необходимое. Платье себе купи, или книги. Насколько я понял, ты любила читать.

— Но это же слишком дорого, а вы и так подарили мне целый цейх…

— Я хочу, чтобы сегодня ты улыбнулась. Хотя бы раз. Совершеннолетие бывает один раз в жизни. Кстати, Раш тоже изъявил желание тебя поздравить. Он тебя покатает.

После завтрака я по привычке порывалась помочь служанкам, но хозяин удержал, взял под руку, отвел в гостиную и усадил на диван. Сам, естественно, расположился рядом и приобнял. Отдав слугам несколько мелких хозяйственных распоряжений, велел принести нам верхнюю одежду. Нам — то есть и мне тоже. И не моё задрипанное пальтецо на собачьем меху, а нечто невообразимо шикарное для торхи. Интересно, его купили специально для меня, или осталось от моей предшественницы? А, может, это пальто одной из служанок?

— Ну вот, совсем по-другому выглядишь, даже выражение лица изменилось, — норн одобрительно осмотрел меня с головы до ног. — Бери перчатки и пошли.