Песочные часы - Ольга Романовская

Меня передернуло от воспоминания о том, что пальцы наемника были внутри, а его достоинство успело чуть-чуть войти.

— Я насолила одному норну, — решила не вдаваться в подробности.

— А что твой хозяин, неужели ему плевать, что его собственность имеют все, кому не лень? Они же, ублюдки, ревностно блюдут чистоту своих торх.

— Он не знает. Послушай, а ты ведь не аверд? То есть, тебе не дали свободу.

Незнакомец рассмеялся, кивнул и протянул крепкую руку:

— Давид, беглый хыр. Теперь, вот, еще и разбойник, потому как выбора другого нет.

— Но я думала, сбежать невозможно… — я удивленно уставилась на него.

— Одному? Нет. Так мы всем бараком бежали, только вот, — он грустно усмехнулся, — в живых только трое осталось. Из сорока человек. Нас куда-то везли, на ночь привязали плохо, вот мы и выбрались, вырубили стражу, одежду, оружие забрали и дали деру. Ты представить себе не можешь, как я радовался, избавившись от ошейника!

Я поинтересовалась, каким образом он мог его снять без помощи кузнеца. Оказалось, что кузнец тут вовсе не нужен — достаточно украсть у надсмотрщика ключ. Он стандартный, подходит как для ошейника, так и для ручных и ножных браслетов.

— Он тебе больно сделал?

Я промолчала, утирая кровь.

Давид выбрался из пшеницы и присел на корточки, обыскивая главаря наемников. В качестве добычи ему перепал кошелек, весь боевой арсенал и одежда, пришедшаяся беглецу впору.

Не стесняясь меня, Давид разделся и облачился в новую одежду. Потом обернулся к лесу, сунул два пальца в рот и свистнул. На его зов из кустарника, прихрамывая, вышел еще один беглец. Ему, в отличие от Давида, повезло меньше: рубашки нет, только потертые, обвисшие на коленях штаны и кожаная куртка, наверное, его ровесница. В руках у мужчины был арбалет.

— А где Нотан? — обеспокоено спросил Давид.

— Подстрелили, сукины дети! — мужчина поморщился и покосился на не желавшую сгибаться ногу.

— Как, насмерть?! — взвился Давид, огласив воздух потоком ругательств.

Я закрыла уши руками, не желая слушать о гадыхах в выгребных ямах. Когда отняла ладони, мужчины уже стояли рядом и вместе обчищали почивших в бозе наемников.

— Ты, надеюсь, нас не выдашь? — Давид обернулся ко мне и смерил тяжелым взглядом, словно раздумывая, а не совершил ли он глупость, так много мне рассказав.

Я замотала головой и попятилась, гадая, стоит ли мне немедленно попытаться спастись бегством. Но ведь у них арбалет и нож, им ничего не стоит меня убить. Да и раз убегаю, то что-то задумала. Лучше вести себя естественно, насколько это возможно в сложившейся ситуации, попытаться найти сумку и пальто. Вдруг целы? Хорошо бы со снадобьем ничего не случилось, оно ведь дорогое. А потом… Потом постараться скорее уйти и не забыть заглянуть к кузнецу: нож мне категорически нужен.

— Давид, а, может, её лучше того, а? — второй хыр недобро покосился на меня.

— Она торха, Гор.

— Так выдаст же. Женщину ударь пару раз — она мать родную продаст. А эта вон какая ухоженная…была, видно, что с хозяином спелись. И, заметь, одна по дороге шла, без охраны.

— Я не выдам, — как можно громче, хлюпая кровоточащим носом, сказала я, выбравшись на дорогу. — Я не за одно с араргцами и тоже мечтаю вернуться на родину. Вы скажите как, и я помогу вам. Вы мне жизнь спасли…

— Я тебе верю, — улыбнулся Давид. — У тебя глаза честные. Скажи, до ближайшей деревни далеко?

— С милю. Вы осторожнее, тут замок рядом. Моего хозяина. Там солдаты. А еще я видела в окрестностях мага-охотника.

Судя по тому, как хыры переменились в лице, это известие стало для них неприятным сюрпризом. А я задумалась: не их ли искала так невовремя встретившаяся на моём пути снэрра Джованна. Её работа — ловить беглых.

— Вот, что, девочка, проведи нас в обход деревни и купи чего поесть. Хлеба там, кольцо колбасы… — Давид подбросил на ладони отобранный у главаря разбойников кошелек.

Я кивнула, не задумавшись о последствиях. Пособничество беглым рабам другими рабами каралось смертной казнью. Но не могла я просто так уйти! Если бы не Давид и Гор, меня бы по очереди, а то и не один раз отыменили и покалечили наёмники, бросив умирать под каким-нибудь кустом.

А их страх, подозрения… На их месте я бы тоже пугалась мышиного писка.

Подручными средствами перевязав рану Гора и остановив, наконец, моё кровотечение (жаль, боль никуда не делать, и дышать приходилось ртом), мы нашли драконьи капли — слава Шоану, не разбились! Засунув их в карман пальто, я повела спасителей по широкой дуге, стараясь держаться вдоль леса.

Товарища хоронить не стали — потеряем драгоценное время, и так слишком шумели. Давид только сотворил над ним молитву и прикрыл валежником.

Оставив хыров в подлеске, я, сжимая в руках кошелек, отправилась за провизией. По дороге не выдержала, заглянула-таки на кузню.

Кузнец, рослый плечистый мужик, отнёсся к моей просьбе скептически и, покосившись на разбитый нос, хмыкнул.

— Ты хоть знаешь, что это незаконно, детка?

Я поникла и вздохнула.

— А за золотой цейх? — робко спросила я. — Совсем простенький маленький ножик.

— Ага, я тебе сделаю, а ты норна зарежешь. Соучастником пойду. Нет, деточка, без ножика и мне, и тебе спокойнее будет.

— Что вы, я не для убийства, для самообороны.

— Самообороны? — кузнец удивлённо вскинул брови. — Так места у нас тихие.

— А я в город хожу. Темнеет сейчас рано, а пьяных много. Они ведь на браслет не смотрят, им другое надо.

— Вот что я скажу тебе, девочка: в такой ситуации лучше дать. А ножичек их только разозлит. Убьют, закопают, и никто не найдет. Так что, любезная, иди отсюда. Считай, я твоей просьбы не слышал, а то возьму, посмотрю на браслет и всё хозяину расскажу.

— А заколку можно? — уходить не хотелось: сегодняшний случай доказал, что без оружия мне никак нельзя. — Острую такую, длинную, которую в волосы втыкают.

— Можно, — улыбнулся кузнец. — Законом не запрещено. Ладно, сделаю, при случае за дамский стилет сойдёт. Только ты её никому не показывай, а если к стенке прижмут, говори, что в городе купила. Через недельку зайди. Семьдесят серебром возьму.

Почти целый цейх: в одном золотом цейхе восемьдесят серебряных монет. Но я и не подумала спорить, с радостью согласилась, еще и поблагодарила.

Уладив дела с кузнецом, направилась в деревню.

Взглянула на своё отражение в реке — красавица! Половина лица в крови, другая — в земле, вместо носа — что-то непонятное, на шее — бурые пятна. Что ж, рабов часто бьют, никто внимания не обратит. Если что — скажу, хозяйский сервиз разбила. Фамильный.

Торговец подозрительно покосился, когда я попросила две буханки хлеба, кольцо кровяной колбасы и пару фунтов бобов, но промолчал. Постаравшись завязать непринуждённый разговор. Человек, замысливший противозаконное деяние, не станет болтать о всякой чепухе, а постарается скорее уйти, а я, наоборот, задержалась, даже купила себе леденцов — мелких таких, в жестяных коробках. В лавке осталось две штуки после праздника, видимо, местные сладкое не любили. А я хотела заесть волнение.

Пока шла, подняла с земли яблоко, обтерла и сгрызла. Падалец, конечно, подгнил, но целый бок был очень даже ничего. Подумав, собрала немного яблок для хыров.

Беглецы ждали меня в полумиле от деревни, притаившись в канаве.

Гор выглядел неважно, периодически сквернословя от боли. Повязка на ноге набухла, полностью пропиталась кровью. Ему бы к врачу, только кто же согласиться его лечить?

Эх, вспомнить бы хоть какое-то народное средство, нас же учили… Кажется, нужно нарвать листьев белены и срезать кору с ольхи. А, может, я что-то путаю? Не сильна я в травах, только знаю, что ядовито, а что нет.

— Ну, как там? — Давид с жадностью набросился на принесенную еду, Гор не отставал. Сколько же дней они не ели?

— Тихо. Объявления о розыске не висят.

Подождав, пока хыры закончат трапезу, я повела их кружной дорогой, надеясь самой не заплутать. Места я знала плохо, но спасибо недавней прогулке на Раше — помогла сориентироваться.

Мы шли, в полголоса переговариваясь, когда Гор неожиданно поднял палец.

Я огляделась, пытаясь понять, что же его так напугало.

Тихо, изредка птички переговариваются. Ветер в кронах гуляет…

И тут я услышала хруст. Сердце рванулось из груди, а потом упало в желудок.

Там, в лесу, кто-то был! Хорошо, если зверь — а вдруг охотники?

Отвернулась всего на мгновенье — а хыров уже след простыл. Взгляд выловил только качающиеся ветви кустарника. Спрятались. Мне бы тоже не мешало, только стоит ли? Кто прячется, тот виновен. Но, с другой стороны, вдруг меня тоже примут за беглую?

Подумав, я со всех ног кинулась к просёлочной дороге и практически налетела на отряд солдат во главе со снэррой Джованной. Судя по её гаденькой улыбке, болтаться мне на одной верёвке со спасителями.