Призови имя мое - Коллектив авторов

Что это за Царствие Божие? Царствие Божие в нас есть, когда Бог царствует в нас, когда душа в глубине своей исповедует Бога своим Владыкою и покорствует Ему всеми силами, и Бог властно действует в ней… Начало сему Царствию полагается в момент решимости работать Богу в Господе Иисусе Христе, благодатью Святого Духа. Тогда человек христианин свое сознание и свободу, в которых состоит собственно существо человеческой жизни, предает Богу, а Бог принимает эту жертву, и таким образом происходит союз человека с Богом и Бога с человеком, восстанавливается завет с Богом, прерванный падением и прерываемый произвольными грехами. Этот внутренний союз запечатлевается, утверждается и делается сильным к стоянию и самосохранению благодатной силой в Божественном Таинстве Крещения, а для падавших по Крещении – в Таинстве Покаяния, и потом постоянно подкрепляется в Святом Причащении.

Говоря о Царствии Божием в нас, всегда надобно прибавлять: в Господе Иисусе Христе, благодатью Святого Духа. В этом печать христианского в нас Царствия Божия. Бог над всеми Царь, как Творец и Промыслитель; но истинно в душах царствует Он, и в душах истинно исповедуется Царем только по восстановлении прерванного падением союза с Ним душ; а это совершается Духом Святым в Господе Иисусе Христе, Спасителе нашем.

Царствие Божие в нас сначала сокровенно содержится, потом обнаруживается, наконец, раскрывается, или является в силе. Обнаруживается оно показанными невольными влечениями внутрь пред Бога. Тут душа не самовластна, а подлежит стороннему воздействию. Кто-то берет ее и вводит внутрь. Это Бог, благодать Духа Святого, Господь и Спаситель.

Еп. Феофан Пока эти влечения не покажутся, а они показываются не вдруг, – человек, по-видимому, дейст вует более сам, при скрытой помощи благодатной. Он напрягается вниманием и благонамерениями быть в себе, Бога помнить, отгонять пустословие и худомыслие и всякое дело богоугодно совершать, напрягается и трудится до утомления, но успеть в этом ему никак не удается: и мысли его расхищаются, и страстные движения одолевают его, и в делах оказываются нестроения и ошибки; все это от того, что Бог еще не являет Своего властвования над душой.

А как только покажется это, а показывается оно при сказанных влечениях, тотчас все внутри приходит в строй… Тут, разумеется, не необыкновенное какое состояние, а такое, какое обще всем, и какое бывает у всех, не нерадящих о спасении. Только бывает оно в разных степенях силы и длительности, а в существе одно и то же, начиная с легких движений, скоро преходящих, до невозмутимых внутренних предстояний Богу, продолжающихся иногда целые часы…

Кто поймет звание и взыщет, то влечения те станут учащаться и более длиться, пока достигнут постоянного и неизменного водворения в сердце… Когда это состояние отойдет, тогда опять начнется блуждение мыслей и приражение страстных движений. Душа с неба спускается опять на землю, из света – в сумрак, из легкого покоя – в многотрудное делание. Терпи и жди, пока опять придет это обнаружение Царствия Божия в сердце. Так будет до тех пор, пока Богу угодно будет закрепить это углубленное внутрьпребывание навсегда и сделать его неотходным и неизменным. Искание этого последнего и есть собственно искание Царствия Божия; появление же его – раскрытие Царствия.

Божественное действие – невещественно: не зрится, не слышится, не ожидается, невообразимо, необъяснимо никаким сравнением, заимствованным из сего века; приходит, действует таинственно. Сперва показывает человеку грех его, растит в очах человека грех его, непрестанно держит страшный грех перед его очами, приводит душу в самоосуждение, являет ей падение наше, эту ужасную, темную, глубокую пропасть погибели, в которую ниспал род наш согрешением нашего праотца; потом мало-помалу дарует сугубое внимание и сокрушение сердца при молитве.

Приготовив таким образом сосуд, внезапно, неожиданно, невещественно прикасается рассеченным частям, – и они соединяются воедино. Кто прикоснулся? – Не могу объяснить: я ничего не видел, ничего не слышал, но вижу себя измененным, внезапно ощутил себя таким от действия самовластного. Создатель подействовал при воссоздании, как действовал Он при создании… От прикосновения руки Его ко всему существу моему ум, сердце и тело соединились между собою, составили нечто целое, единое; потом погрузились в Бога, – пребывают там, доколе их держит там невидимая, непостижимая, всемогущая рука.

Указанный выше порядок возникновения в нас благодатной духовной жизни, или раскрытия Царствия Божия в нас, – сопутствуется возникновением в нас горения духа или духовной теплоты.

Не только ум срастворяется с памятью о Боге и проникается ею, но и все наше существо духовное вступает в живое богообщение: Бог огнь есть (Евр. 12, 29). И вот теплота и горение духа водворяются в нас с момента раскрытия в нас Царствия Божия. Эта черта осязательнее всех, доступнее для понятия и больше дает удобства к объяснению проявлений духовной жизни. Известно, что когда человек в чувстве, тогда он весь сковывается этим чувством, и готов, и силен бывает беспрекословно сделать все, к чему побуждает его то чувство.

Чувство походит на рычаг или на руль в управлении своим внутренним. Его-то и добиваются, оно-то и дается. Что более всего озабочивает ищущего, так это внутреннее нестроение в мыслях и желаниях; вся его ревность обращена на то, как бы устранить это нестроение. К этому другого способа нет, как добыть это духовное чувство или эту теплоту сердечную при памяти о Боге. Как только зародится эта теплота, мысли улягутся, внутренняя атмосфера станет ясна, станут видимы все зарождения добрых и недобрых движений души, и получится власть на отгнание последних.

И на внешнее расходится этот внутренний свет, и там дает он возможность отличать должное от недолжного, сообщая и крепость установиться в первом, несмотря ни на какие препятствия; словом, тогда начинается истинная, действенная, духовная жизнь, которая доселе была только в искании, а если и проявлялась, то урывками… Теперь же, зародившись в сердце теплота остается неотходной, и неотходным держит при себе внимание ума. Когда ум в сердце, – это и есть сочетание ума с сердцем, представляющее целость нашего духовного организма.

Как в физическом мире трут дерево об дерево и получают теплоту и даже огонь; или держат вещь на солнце, и она согревается, а если сосредоточить побольше лучей, то и загорается; так бывает и в духовном мире: трение – труды подвижничества, держание на солнце – Иисусова молитва. Когда все это будет проходить с усердием, неленостно и неопустительно, – милостив Господь, – затеплится огонек в сердце, который будет свидетельствовать о зарождении в средоточии естества нашего внутренней духовной жизни или о воцарении Господа в нас.

Сознание все сосредотачивается в сердце и стоит пред лицом Господа, изливая пред Ним свои чувства, более же всего болезненно припадая к Нему в смиренных чувствах покаяния, с соприсущей готовностью весь живот свой посвящать на служение Ему Единому.

Еп. Феофан Вместе с образованием такого строя прекращается все нестроение, которое качествовало внутри до этого момента, в период искания, в это переходное состояние томления. Неудержимое брожение мыслей прекращается; атмосфера души становится чистой и безоблачной: стоит одна мысль и память о Господе. Отсюда светлость во всем внутреннем. Все там ясно; всякое движение замечается и достойно оценивается при умном свете, исходящем от лица Господа созерцаемого. Вследствие сего всякий недобрый помысл и недоброе чувство, приражающиеся к сердцу, в самом зародыше встречают сопротивление и прогоняются. Тут исполняется то, что советует Филофей Синайский: «От утра стань у входа сердца, и именем Иисусовым поражай подступающих врагов».

Это прогнание недоброго может быть мгновенно, но может длиться часы, дни, месяцы и годы; между тем, существо дела всегда одно, именно то, что ничто недоброе не допускается в сердце, а встречает решительный отпор с минуты сознания недоброты его, и гнание его не прекращается, пока совершенно не упразднится от него сердце. Вслед за сим, что ни думается, что ни чувст вуется, что ни пожелается, что ни говорится и ни делается, – думается, чувствуется, желается, говорится и делается по точному сознанию, что все это не оскорбляет неотступно созерцаемого Господа, благоугодно Ему и сообразно с Его волей. Если же против воли и проскользнет что-либо противное, тотчас смиренно исповедуется Господу и очищается внутренним покаянием или внешним исповеданием, так что совесть всегда хранится чистой перед Господом.