Призови имя мое - Коллектив авторов

Я считаю полезным познакомить вас с этими оговорками и пояснениями епископа Феофана, чтобы еще раз подчеркнуть ту мысль, что все внешние приемы в делании молитвы Иисусовой имеют не существенное, а лишь вспомогательное значение, и это всегда должен помнить каждый делатель умной молитвы, чтобы не принять второстепенное за главное.

Все, о чем мы говорили до сих пор, относится к деятельной или трудовой Иисусовой молитве, то есть той молитве, в которой преобладают усилия самого молящегося, когда он принуждает себя к молитве, борется с рассеянностью внимания, с блужданием мысли, с натиском помыслов и страстей, пытается установиться вниманием в сердце. Эта молитва еще не имеет совершенной чистоты, не свободна от рассеяния мысли и от нападения помыслов и страстей, еще не совершенно сосредоточена в Боге.

Такова молитва огромного большинства молящихся Иисусовой молитвой. Большинство с нею доходят и до конца своего земного существования. Как уже было сказано, чистой молитвы достигает один из тысячи. С этим обстоятельством должен считаться и должен его помнить каждый молящийся, он не должен смущаться этим. Ибо при всех своих трудностях делательная молитва не теряет своего значения, но укрепляет сердце молящегося и подготовляет его к иной, высшей молитве.

Трудись, напрягайся, ищи – и обрящешь; толцы – и отверзется тебе. Не ослабевай и не отчаивайся. Но при всем том помни, что труды сии составляют только опыт усилий с нашей стороны к привлечению благодати, а не самое дело, которого мы еще ищем. Не достает главного – благодатного возбуждения. Очень заметно, что рассуждаем ли, молимся ли, или другое что делаем, – втесняем как бы нечто чуждое в свое сердце, совне. Бывает, что соответственно силе напряжения некое воздействие от сих трудов низойдет до известной глубины в сердце, но потом опять оттуда извергается по какой-то упругости непокоривого и непривычного к тому сердца, подобно тому, как извергается из воды палка, вертикально погруженная в воду. Тотчас же после сего опять начинается холодность и дебелость на душе – явный признак, что тут не было благодатного воздействия, а один наш труд и наше усилие.

Не успокаивайся на одних этих делах и не почивай на них, как будто они и были то, что тебе следует сыскать. Опасное заблуждение! Равно опасно думать, что в этих трудах заключается заслуга, за которую необходимо должна быть ниспослана благодать. Совсем нет! Это только приготовление к принятию, самое же дарование совершенно зависит от воли Раздаятеля.

При рачительном употреблении всех предуказанных средств ищущему следует еще ожидать посещения Божия, которое, впрочем, не приходит с усмотрением, и никто не знает, откуда оно приходит. Когда придет сия возбуждающая благодать, только тогда начнется настоящее внутри дело перемены жизни и нрава. Без того успеха и ожидать нельзя, – будут одни попытки неудачные. Свидетель тому блаженный Августин, который долго маялся сам над собою, а одолел себя уже тогда, когда осенила его благодать. Трудись, ожидая, в верной надежде. Придет – и все устроит.

Переходим теперь к более подробному описанию благодатных состояний при молитве Иисусовой. Начнем с предостережения. Истинное благодатное состояние надо отличать от состояния мнимо-благодатного, воображаемого.

Необходимо строго разграничивать подлинную внутреннюю жизнь во Христе от ложного мистицизма и квиетизма[18], который есть болезненное порождение ложно направленной религиозности. В ложном мистицизме увлекающиеся им люди ищут доброго дела, – живого общения с Богом, но ищут не тем путем. А главное, надеются своими усилиями и как бы по праву завладеть тем, чего надлежит ожидать от милости Божией и что надлежит принять, как дар этой милости. В напряжениях этого самонадеянного самочиния разгорается воображение и порождаются мечтательные ожидания, которые, как жарко желаемые, скоро кажутся и считаются исполнившимися, а цель трудов достигнутой. Все это раскрашивается самыми привлекательными красками и представляется в образах прелестных, в мечтательных заоблачных созерцаниях.

Истинная во Христе жизнь есть жизнь сокровенная, таинственная. Апостол Павел называет ее животом, сокровенным со Христом в Боге (ср.: Кол. 3, 3); апостол Петр – потаенным сердца человеком (ср.: 1 Пет. 3, 4); Сам Спаситель – Царствием Божиим внутри нас (ср.: Лк. 17, 21). Но в явлении своем она очень проста.

Неведомо, как приходит Дух и возбуждает к покаянию. Совершив этот внутренний переворот, Он потом вооружает верующее сердце на многотрудную борьбу со страстями, руководит в ней и помогает. Эта борьба есть у всякого, более или менее долгая и болезненная; она приводит к чистоте сердечной, ради которой верующий труженик удостаивается и яснейшего постижения истин Божиих и сладостнейшего ощущения, – того и другого в таких чертах, какие точно определены в Евангелии и Посланиях Апостольских. Это последнее является уже в конце долгих трудов и многих испытаний, как венец наградный. Мистики же за эту верхнюю точку совершенства, прямо или преимущественно, и хватаются, и ее-то и живописуют, как она рисуется в мечтах их воображения, всегда в ложных красках. Истину можно открыть только по опыту, только по вкушении духовных благ самым делом, а мистики самими мечтами своими заграждают для себя настоящую туда дорогу. Напротив, в писаниях отеческих меньше всего говорится об этих высших состояниях, а все о трудах покаяния, борьбы со страстями и разных при этом случаях.

Бывают состояния, когда крепко захочется помолиться или когда потянет на молитву. Это испытывают все в большей или меньшей степени, и на переходе от самотрудного искания к живому богообщению, и по достижении его. Состояние это похоже на то, в каком бывает человек, когда о чем-либо задумывается. Задумавшийся уходит внутрь себя и сосредоточивается в своей душе, не обращая внимания на свою внешнюю обстановку, на лица, вещи и события. То же и здесь; только там – дело ума, а здесь – дело сердца. Находит влечение к Богу, душа собирается в себя и становится перед лицо Бога и, или изливает пред Ним свои надежды и болезни сердечные, как Анна, мать Самуилова, или славословит Его, как Пресвятая Дева Мария, или стоит перед Ним в изумлении, как часто стоял апостол Павел.

Все своеличные действования – мысли, намерения, – прекращаются, и все внешнее отходит от внимания. Душе самой не хочется заниматься ничем посторонним. Бывает это и в церкви, и даже на молитвенном правиле, или при чтении и размышлении, может быть даже во время каких-либо внешних занятий, и среди общества. Однажды испытавший это влечение может помнить о нем, желать повторения его, напрягаться к нему, но сам своим усилием не привлечешь его: оно находит.

Произволению нашему остается одно: когда найдет, не позволяй себе расстраивать его, а попекись, сколько сил есть, дать ему простор побольше побыть в тебе. Можно назвать это проявлением настоящего молитвенного духа, или ощущениями приближения Божия, которые в руках благодати… В них предуказывается, чего надобно искать и домогаться; и вместе свидетельствуется, что труды искания, доселе подъятые, не пропадают даром, и тем возгревается ревность к неутолимейшему исканию… Конец же искания тот, чтобы это временное состояние сделалось постоянным, не в том, конечно, виде, но в том же существе дела. Когда это придет, тогда в душе совершится раскрытие Царствия Божия.

Что это за Царствие Божие? Царствие Божие в нас есть, когда Бог царствует в нас, когда душа в глубине своей исповедует Бога своим Владыкою и покорствует Ему всеми силами, и Бог властно действует в ней… Начало сему Царствию полагается в момент решимости работать Богу в Господе Иисусе Христе, благодатью Святого Духа. Тогда человек христианин свое сознание и свободу, в которых состоит собственно существо человеческой жизни, предает Богу, а Бог принимает эту жертву, и таким образом происходит союз человека с Богом и Бога с человеком, восстанавливается завет с Богом, прерванный падением и прерываемый произвольными грехами. Этот внутренний союз запечатлевается, утверждается и делается сильным к стоянию и самосохранению благодатной силой в Божественном Таинстве Крещения, а для падавших по Крещении – в Таинстве Покаяния, и потом постоянно подкрепляется в Святом Причащении.

Говоря о Царствии Божием в нас, всегда надобно прибавлять: в Господе Иисусе Христе, благодатью Святого Духа. В этом печать христианского в нас Царствия Божия. Бог над всеми Царь, как Творец и Промыслитель; но истинно в душах царствует Он, и в душах истинно исповедуется Царем только по восстановлении прерванного падением союза с Ним душ; а это совершается Духом Святым в Господе Иисусе Христе, Спасителе нашем.