Наследница проклятого острова 2 (СИ) - Муратова Ульяна

Он держал меня обеими руками, прижимая к себе. Словно ему было мало просто подмять меня под себя, словно он боялся, что я сбегу. Рассмеялась от одной мысли об этом и погладила его по затылку. Пальцы нащупали сплетённые в косу волосы. Скользнули вдоль длинной косы, а потом коснулись горячей бархатистой кожи спины.

Я впервые касалась мужчины вот так откровенно, и от этого захватило дух. Попыталась немного отстраниться от него, чтобы разглядеть лицо — и не смогла, гайрон держал меня слишком крепко. Незнакомец жадно вдохнул аромат моей кожи и потёрся о шею своей щекой. Обняла его крепче и растворилась в нашем слиянии.

Дурман танца постепенно рассеивался, и я только сейчас осознала, что лежу в полном слиянии с незнакомым мужчиной.

Я даже имени его не знаю! Кто он?!

Мгновенно накатила паника. Я снова задохнулась, но на этот раз от страха. Нахлынуло и затопило осознание произошедшего.

Как такое могло случиться? Я же всегда была так осторожна! Неужели возникла такая реакция лишь оттого, что гайрона учуяла запах самца в зале? Учуяла даже до того, как это поняла сама я. И она пустилась в первобытный танец, забыв спросить моего согласия. Стало горько. Я вся сжалась от болезненного понимания: я в полной власти совершенно незнакомого гайрона. И мало того, между нами формируется связь, разорвать которую подчас можно только оборвав жизнь.

Мне до ужаса захотелось отпрянуть, отгородиться от него. Упёрлась руками в его плечи и попыталась отодвинуть. Не тут-то было! От шока я забыла все слова и сейчас действовала на одних инстинктах. Вместо того чтобы сказать хоть что-то, я продолжила упорствовать, отпихивая его от себя. До чего же огромный! От осознания, что этот незнакомец — мой первый мужчина и моя пара на всю жизнь, захотелось взвыть. Глаза запекло от подступающих слёз.

Наконец гайрон соизволил ослабить хватку. Он вынул руки из-под моей спины, упёрся массивными ладонями в постель рядом с моей головой и приподнялся.

В сумраке спальни я в конце концов разглядела его лицо…

Незнакомец ожёг меня ненавидящим взглядом. Чего я точно не ожидала — так это отвращения на его лице. Страх усилился многократно, меня скрутило от отвратительнейшего предчувствия. Я лихорадочно вглядывалась в черты гайрона. Что-то смутно знакомое, я точно видела его прежде, но вспомнить не смогла. Единственное, что могла сказать: он аберриец. Вероятно, из знати, раз его лицо мне кажется знакомым. Возможно, я видела его в детстве.

— Кто вы? — спросила я, стараясь, чтобы голос не дрогнул.

Хотелось разрыдаться и завыть, но я держала лицо. Цилаф не ревут и не хнычут. Цилаф встречают удары судьбы с достоинством. Особенно, когда кроме достоинства нет больше ничего.

— Издеваешься? — рявкнул незнакомец.

Я упёрлась руками ему в грудь. Казалось, будто под пальцами у меня разогретый на солнце доспех — настолько плотным и горячим был гайрон. Он изучал меня со смесью неверия, ненависти и презрения, словно обнаружил пиявку или клеща. К такому я оказалась не готова. Эмоциональное потрясение от танца и тревожные дни сессии дали о себе знать — нервы натянулись струнами, я балансировала на грани первой и единственной в своей жизни истерики.

— Кто ты такая и кто тебя нанял? — прорычал незнакомец, сминая требовательной властностью в голосе.

Взгляд гайрона уничтожил бы меня, если бы мог. Но мы были в связке, и смерть одного неизбежно повлечёт за собой смерть второго. Или, если очень повезёт, полную потерю сил, хотя гайрону жить без сил и потерять второформу? То же, что и смерть. А на самоубийцу нависший надо мной мужчина походил меньше всего.

— Меня зовут Вета, — взволнованно ответила я. — И меня никто не нанимал.

— Да? — саркастично изогнул он тёмную бровь, пересечённую тонкой белой полоской старого шрама. — Ты за кого меня держишь? Думаешь, я поверю, что ты пустилась в пляс просто так?..

Кажется, он хотел меня обозвать, но в последний момент сдержался.

Он едва сдержался, чтобы не выплюнуть мне в лицо оскорбление в нашу сакральную ночь! От унижения меня скрутило в болезненном спазме. Я ещё острее почувствовала гайрона в себе и рыдания подступили к самому горлу. Пришлось задышать часто-часто, чтобы пересилить подкатившую истерику.

«Не знаю ни одного случая, когда рыдания помогли бы исправить ситуацию, Аля. Плакать надо красиво и артистично, исключительно на глазах у мужчины, которого твои слёзы тронут. Да и то увлекаться не стоит — пары слезинок и дрожащих губок вполне хватит. В остальных случаях слёзы лишь покажут твою слабость. Никогда, слышишь, никогда не плачь на публике. Если станет совсем невмоготу — уйди туда, где тебя не услышит никто. Вой, бей посуду, рви и терзай вещи. Но вернись на люди полной достоинства с блуждающей улыбкой на губах. Ты Цилаф, ящерка моя, а мы не из тех, кто распускает сопли и слёзы на глазах у посторонних», — говорила бабушка.

— Я не знаю, о чём вы ведёте речь. Меня никто не нанимал. Не понимаю, отчего я сорвалась в танец. Я специально сдерживалась и училась среди людей, чтобы избежать подобного… исхода, — выдохнула я, справившись с эмоциями.

У меня наконец получилось надеть на себя заветную маску ледяного равнодушия. Ненависть незнакомца обжигала, и мне не осталось ничего иного, кроме как спрятаться за холодным фасадом надменной учтивости. Я по-прежнему не знала имени нависшего надо мной гайрона и каждой клеточкой ощущала его в себе, а также чувствовала, как моя магия меняется, подстраиваясь под него — и это рвало душу на части, но незнакомец об этом точно не узнает.

— Ты считаешь, что я поверю… — он снова проглотил ругательство и продолжил: — поверю, что ты спровоцировала этот конфликт случайно? — зарычал гайрон, опускаясь ниже к моему лицу.

— Зайтан грубиян, извольте отодвинуться, — ледяным тоном осадила я незнакомца и упёрлась когтями ему в грудь. — И представиться. Неужели вам не привили элементарных манер?

Он захлебнулся от негодования и ярости, а потом окатил меня волной настолько сильного гнева, что другая на моём месте точно разрыдалась бы. А я со скучающим видом изучала рисунок родинок на его щеках. Крайне тривиальный рисунок. С таким характером ему бы больше подошёл силуэт мужского полового органа прямо на лбу.

— А сама ты представиться не хочешь? — со злым сарказмом спросил он.

— Отчего же. Ветана Инор, — ответила я.

— Лжёшь! — зашипел незнакомец. — Не может гайрона такой силы быть какой-то Инор!

— Хм. И правда лгу. Но в Нинарской Академии я учусь под этим именем и привыкла к нему. А до этого я говорила вам правду. Ни в каких провокациях я не участвовала. Танец случился спонтанно. Я даже не знала, что в зале есть другие гайроны. Клянусь жизнью.

На моей ладони полыхнул золотом аркан клятвы, и я приложила его к груди. Незнакомец посмотрел на меня удивлённо. Нахмурился. Впился тяжёлым взглядом в глаза.

— Имя, данное при рождении! — сурово потребовал он.

Я хотела промолчать. Закусила губу. Бросила все силы на сопротивление этому властному голосу, проникшему в самые глубины. Дыхание снова участилось, во рту пересохло, перед глазами поплыли круги. Но требовательный приказ моего лазтана выворачивал душу наизнанку! Это уже начала работать наша связь?

Да кто же он такой, Хаинко его забери?!

— Имя, данное при рождении! Говори! — прогремел голос незнакомца.

— Аливетта Цилаф! — прошипела я, не в силах больше противостоять требованию лазтана.

Давление приказа схлынуло, от облегчения я снова чуть не разрыдалась. Воздух показался сладким. Гайрон по-прежнему пах счастьем, и этот диссонанс сводил с ума. Я тяжело задышала, приходя в себя. Наверняка он использовал какую-то особую технику. Сволочь. Какая же он сволочь — творить такое в сакральную ночь!

Подобного ответа незнакомец точно не ожидал. Его лицо вытянулось, глаза широко распахнулись, брови взмыли вверх.

— Цилаф? Что ты делала в Нинарской Академии? — ошарашенно спросил он.

— Не нужно мне тыкать, зайтан грубиян. Вы, возможно, удивитесь, но я там училась. Не поверите, но в академиях именно этим и занимаются. Учатся, — холодно ответила я.