Молодая и покорная - Шайла Блэк

— Я около десяти лет разделял с тобой — крышу над головой, постель и свою жену — и ты готов отказаться от нашей дружбы ради женщины, с которой провел каких то три долбанных недели?

— Ты теперь такой гуру в любовных отношениях, что знаешь сколько требуется времени, чтобы влюбиться в кого-то? Я люблю Рейн. И это гложет тебя. Признайся в этом.

— Еще как, черт побери! Точно также, как и тебя, бесит тот факт, что она влюблена в меня. Но знаешь, в чем разница? Я делился. Я впустил тебя в свой проклятый брак, потому что думал, что Джульетта нуждается в тебе. А сейчас Рейн нуждается во МНЕ. И ты говоришь мне, что я могу общаться с ней исключительно о работе и только при открытых дверях?! Не видишь иронии, ублюдок?!

— Когда я женился на Гвинет, я предлагал тебе вернуться в Нью-Йорк.

— И что мне предполагалось там делать? Я стал бы бельмом на глазу в вашей семейке молодоженов.

— Я предложил тебе пожить с нами, чтобы стать третьим в нашей постели. Да уж, не думал, что мне придется говорить вслух очевидные вещи.

— Я терпеть не мог эту суку. Лиам, она думала только о себе.

— К ней это не имело никакого отношения. Ты был слишком занят своим клубом и бесконечным трахом.

— Каждая из этих саб, сдерживала меня от возвращения в Нью-Йорк. Я не хотел, чтобы ты прошел через тот же ад с Гвинет, через который "посчастливилось" пройти мне с Джульеттой.

Лиам изумленно уставился на него.

— То есть, ты утверждаешь, что ради моего блага ты пихал свой конец в каждую дырку? Это я должен был услышать?

— Я не разделял Гвинет с тобой, потому как опасался, что, в конечном счете, она могла бы совершить какой-нибудь безрассудный поступок.

— Как Джульетта? Это смешно. Твоя жена была тихой и кроткой — ничего общего с Гвинет. Кроме всего прочего, Джульетта была немного закомплексованной. Паршивая отговорка, Хаммер.

— Да?

Ища что-нибудь, что можно было бы сломать, кинуть или применить как оружие, Хаммер крутанулся на месте и застонал сквозь стиснутые зубы.

— Когда ты позвонил, и сказал мне, что развелся, каким был мой первый вопрос, который я тебе задал?

— Ты спросил почему?

Лиам пожал плечами.

— И что? Что ты хочешь мне этим сказать? Ты знаешь, почему мы с Гвинет развелись. Ей нравились мои деньги. О, а еще ей нравилось трахаться со своим личным тренером и его другом. Какое это имеет отношение к Джульетте?

— Я спрашивал, почему ты оставил Гвинет, потому что беспокоился. Я волновался о тебе.

Хаммер ударил кулаком о стену, после чего схватил со столешницы тарелку и швырнул ее через всю комнату. Звук разбившегося фарфора и вид рассыпавшихся осколков не были и близко такими удовлетворяющими, как он рассчитывал.

— Какого черта ты бьешь посуду?

Лиам посмотрел на него так, словно тот сошел с ума.

— Ты никогда не спрашивал меня, почему, — тяжело дыша, Хаммер резко обернулся и уставился на Лиама.

— Разве тебе не хотелось узнать, почему тем воскресным днем, Джульетта проглотила целый гребаный пузырек таблеток? Да ты позвонил мне и даже произнес правильные слова.

Он задыхался от волнения.

— Но ты никогда не спрашивал почему. Тебя, блять, не было там, когда я нуждался в тебе больше всего.

Гнев лился из него, словно горячий жир с бекона, испепеляющий кожу, сжигающий самообладание. Он хотел сделать кому-нибудь больно, заставить страдать… и было бы предпочтительнее, если бы этим "кем-нибудь" оказался Лиам.

Застыв, придурок уставился на него с таким видом, будто пытался соединить в уме все части одной головоломки.

Проклятье, это разозлило его еще больше! Потянувшись за следующей тарелкой, Хаммер запустил и ее в полет. От вида раскрошившегося тонкого фарфора зверь внутри него принял боевую стойку.

Лиам оцепенел, моргая и едва дыша.

— Хаммер, я… Не мог бы ты прекратить на время свой обстрел, чтобы я мог сказать пару слов? Иисусе, чувак. Своим шумом ты способен разбудить саму Смерть с косой. Или кого похуже — Рейн.

Лиам отобрал у Хаммера следующую тарелку, что завело того еще больше.

— Дай сюда!

— Нет. Очевидно, ты хочешь поговорить о Джульетте и о том, что я сделал не так. Но как я мог знать? Не успел я приехать домой, а ты уже кремировал ее тело и зарегистрировал для нее погребальную урну. Я даже не успел попрощаться с ней. Поэтому я подумал, что ты хотел поскорее забыть ее и двигаться дальше.

Хаммер сжал челюсть. В течение многих лет, он старался не вспоминать об этой куче дерьма. Продолжай он копаться и увязнет в ней по самые уши.

— Ты предположил, но не озаботился тем, чтобы спросить напрямую.

— Я не любопытный, — настойчиво ответил Лиам, и, убрав подольше тарелки от Хаммера, скрестил на груди руки.

Он усмехнулся.

— Неужели ты не хотел знать, почему моя жена и, по совместительству, твоя любовница, совершила гребанное самоубийство, не сказав ни слова упрека в адрес ни одного из нас?

— Конечно, я хотел об этом знать.

Лиам сделал шаг вперед, тон его голоса понизился.

Долбанный ад! Он умудрялся выглядеть в таком положении одновременно и сочувствующим и встревоженным.

— Я предлагал бросить все дела и приехать к тебе. Но ты сам сказал мне не беспокоиться. Я пытался разговорить тебя по телефону, но ты отстранялся. Поэтому я и отвалил…

Он печально покачал головой.

— Я не был равнодушен, Макен. Боже, мне жаль. Я и понятия не имел, что тебе так плохо. Когда ты отталкивал меня, я думал, что тебе просто нужно время, чтобы оправиться. Когда ты переехал сюда, я подумал, что тебе нужно больше свободного пространства, чтобы начать все сначала…

Он опустил голову.

— Меня мучило то, что я был напоминанием того времени, которое ты хотел забыть.

— Я хотел бы, блять, если бы мог, — сказал Хаммер.

— Я переехал на другое побережье, сменил работу, да я, черт возьми, полностью изменил свою жизнь. Но до Рейн, ничто не пробуждало во мне желания жить.

— Дерьмо. Я начал все это не для того, чтобы причинить тебе боль. Знаю, что немного опоздал с этим, но…, - Лиам сглотнул.

— Почему? Почему Джульетта решила покончить собой? Ты знаешь?

— Да, но ты бы не захотел этого знать.

— Как раз наоборот, иначе я бы не спрашивал.

У Хаммера заболели глаза. Горло сдавило.

— Она оставила мне записку. В ней говорилось, что ей хотелось больше внимания.

Лиам потер сзади шею.

— Честно, друг. Я не уверен, что мы смогли бы ее удовлетворить даже вдвоем. Неважно, что мы делали, ей всегда было мало. Полагаю, то, что я был занят на работе последние шесть недель, сделало только хуже. Но я звонил ей. Она знала, что я собирался вернуться.