Слепой дождь - Ульмас Умарбеков

— Что здесь происходит? — сурово спросил капитан Алиев.

— Ездит без прав, товарищ капитан! — доложил сержант Карабаев.

Узнав капитана, Аллаяров выскочил из машины, кажется обрадованный тем, что встретил знакомого начальника.

— Товарищ капитан, права случайно остались в другом костюме. Я живу здесь, рядом. Говорю ему: давай принесу, а он не пускает.

— Товарищ сержант, простите его на этот раз.

Сержант понимающе кивнул, сказал Аллаярову:

— Больше не забывайте права!

Капитан Алиев отпустил сержанта и прошел дальше. У калитки с номером остановился. Через минуту подъехал хозяин дома…

— Гостя примете? — весело спросил капитан.

— А как же! Прошу вас, прошу!

Аллаяром торопливо выскочил из машины, открыл ворота. Однако в его бегающем взгляде капитан подметил тревогу.

Двор был небольшой. Здесь росли всего две яблони и одна старая урючина. Под деревьями зеленела чахлая люцерна вперемежку с повиликой. Сразу заметно, что двор без хозяйских рук.

Дорожка, выложенная кирпичом, упиралась в ступени террасы.

— Прошу сюда. — Аллаяров жестом пригласил гостя пройти вперед.

Они поднялись на веранду. В углу ее на тонкой курпаче сидела сморщенная и почерневшая, как головешка, старушка. Капитан даже отступил, увидев ее. Она сидела не шевелясь, будто неживая.

— Мама, у нас гость, — сказал ей Аллаяров, проходя мимо.

Капитан поздоровался.

Старуха прошамкала что-то невнятное. Аллаяров горестно пояснил, что мать не видит. Он отпер дверь в комнату.

— Что с ней? — спросил капитан, когда Аллаяров плотно прикрыл за собой дверь.

— Э, лучше вам не спрашивать, а мне не говорить! От переживаний все. Извещение о гибели моего отца на фронте иссушило и сердце, и глаза матери.

Комната была уютной. Гостиный гарнитур, ковры, хрусталь и дорогой фарфор.

Аллаяров усадил капитана в кресло.

— Выпьем чаю или?.. У меня прекрасное марочное вино, холодное как лед!

Не успел капитан ответить, Аллаяров вышел из комнаты. Вскоре он возвратился с громадным арбузом и бутылкой болгарского вина. Достал из серванта поднос и рюмки.

— Добро пожаловать! Вы почетный гость в моем доме. Ваше здоровье! — сказал хозяин и опорожнил рюмку.

Капитан отпил глоток и поставил рюмку на журнальный столик, за которым они сидели. Его взгляд задержался на книжном шкафе. На полках Флобер, Мопассан, трехтомник Чехова.

— Вижу, любите читать?

— Кто не любит интересных книг… Недавно во второй раз прочитал "Минувшие дни" Кадыри. Вот это произведение!

— Да-а, мы все так загружены, что не успеваем следить за новинками. Иной день газеты некогда просмотреть. Вы, наверное, получаете журналы, газеты?

— А как же! "Гулистан", "Правду Востока", "Вечерний Ташкент"… "Вечерний Ташкент" обязательно читаю. Недавно печатали интересное произведение. Забыл, как называется. С продолжением. Восхищаюсь я нашими чекистами! Если пользоваться аллегорией, в темноте видят вещи, которые не толще конского волоса. Приезжают из-за границы всякие туристы. Думаете, к нам одни только друзья едут? Как бы не так. А вы читали это произведение?

— Начал было. Прочел одиннадцать глав. Потом вдруг перестали носить эту газету, а на почту сходить, выяснить почему, — некогда.

— Дальше еще интереснее. Если найдете время, непременно дочитайте.

— А у вас нет ли продолжения? — осторожно осведомился капитан, пригубив рюмку.

— Есть, есть! Я обычно ни одной газеты не выбрасываю.

— Если не жалко…

— Ну что вы! Сейчас.

Аллаяров открыл нижнюю дверцу секретера и вынул подшивку:

— Это за целый месяц. Августовские номера. Начало тоже вам дать?

— Нет, не надо, начало я читал, — сказал капитан.

— Я слышал, по этой повести собираются фильм снимать. Вы не в курсе, это правда? — спросил Аллаяров, листая подшивку.

— Не слышал. Позвольте, я сам.

— Пожалуйста, — Аллаяров положил подшивку на журнальный столик.

Капитан стал не спеша переворачивать страницы: "Странно, для чего он собирает газеты?"

— Вы аккуратный, ни одного номера не потеряли.

Капитан медленно листал подшивку "Вечернего Ташкента". Восемнадцатое августа, девятнадцатое. Сердце его билось учащенно, чутье подсказывало ему, что он приближается к разгадке. Медленно, медленно перевернул страницу за 20 августа. С надеждой взглянул на следующую, — как он и ожидал, верхний угол первой страницы был оторван.

Он не сомневался — именно отсюда оторван угол газеты, найденный в сумке Мунис Саидовой. Капитан перевел дыхание — вот она, столь необходимая расследованию улика!

— Да, интересное произведение. Можно будет и фильм снять, — проговорил Алиев, внимательно рассматривая Аллаярова. — Скажите, пожалуйста…

— Что? — с готовностью отозвался Аллаяров.

— Где вы были вечером двадцать первого августа?

— Двадцать первого? Вечером? Сейчас, сейчас… Был дома, товарищ капитан. Это что, снова допрос?

— С Саидовой. Не так ли?

— В тот день я ее не видел.

— Видели, не надо лгать, — капитан приставил оторванный клочок к газете. — Вот вам доказательство, Аллаяров. Оторванный угол газеты найден в сумке Саидовой. В него была завернута коробочка с перстнем.

У Аллаярова дрожали руки. Он стал бледным как полотно.

— Что теперь скажете?

— Товарищ капитан, — проговорил Аллаяров глухим голосом, будто ему кто-то сдавил горл о. — Товарищ капитан, я сказал вам неправду. Саидова была у меня. Спрашивала, не могу ли я ей кое-что достать. Потом показала этот перстень…

— Ну и…

— Только что купила, говорит, и попросила бумаги, чтобы завернуть. На столе как раз лежала газета, и я оторвал угол.

— При вашей-то любви к газетам? Аллаяров! На чеке остались отпечатки ваших пальцев. Перстень этот вы купили в Самарканде четырнадцатого августа.

Аллаяров съежился, будто над ним занесли топор.

— Рассказывайте, Аллаяров! Что вынуждало вас делать Саидовой дорогие подарки? Только правду.

Аллаяров кивнул. Тяжело вздохнул, закрыл обеими ладонями лицо и сидел так несколько минут. Капитан терпеливо ждал.

— Хорошо, хорошо, товарищ капитан. Только история эта длинная.

— Ничего, я не спешу.

— Я ее, знаете ли, любил. Просто без ума был от нее. Ни на работе успокоиться не мог, ни дома. Все время думал о ней, отсчитывал часы, оставшиеся до нашей встречи. Она была очень красива. О такой я мечтал! Я знал, что у нее есть муж. Но разве сердцу прикажешь? Первое время, правда, старался подавить чувство к ней — ничего из этого не вышло. Всякий раз, когда мы с ней виделись, рассудок мне говорил: "Парень, не лезь на рожон, ты же только недавно поднялся на ноги". А сердце не послушалось рассудка. Не знаю, к счастью моему или несчастью, оказалось, что Мунисхон любит модно одеваться. Души не чаяла в красивых нарядах! Как только на ком-нибудь увидит новинку, сразу бежит ко мне. А я, конечно, стараюсь… Однажды у подруги увидела английскую кофту. Пришла ко мне на работу. А к нам этот товар не поступил. Я обзвонил всех своих знакомых. Оказалось — одна-единственная осталась в "Тахире и Зухре". Я посадил ее в машину, и мы помчались туда. Купили… Тогда, товарищ капитан, меня и попутал черт. Высказал я ей все, что до сих пор в сердце носил. Пригласил в ресторан — не согласилась. Уже было поздно, и она спешила домой. А выходя из машины, пообещала, что завтра позвонит…

— Это было осенью прошлого года? — уточнил капитан.

Аллаяров изумленно поглядел на него:

— Вам… откуда это известно?

— Продолжайте.

Алиев закурил.

— Да, это было в прошлом году. Осенью… — Аллаяров опустил голову. — На второй день, часов в двенадцать, Мунис позвонила. Сказала, что вечерами она всегда занята и непременно должна быть дома. Если хотите, говорит, можем вместе пообедать. Я в тот же миг помчался за ней… Мы поехали в аэропортовский ресторан. Выпили немного. Потом… на обратном пути я повернул машину в сторону Бешагаче. Она это заметила и спросила, куда мы едем. Я сказал, что у себя дома хочу ее угостить кофе. Я умею хорошо готовить кофе по-турецки… Хотите, сейчас для вас сварю? Вы же, кажется, не спешите?

— Спасибо, — ответил капитан. — Не беспокойтесь. Продолжайте.

— Она не возражала. Я привез ее сюда. В эту комнату… Товарищ капитан, дальше неинтересно… Словом, после этого она каждую неделю находила часок-другой, чтобы побывать у меня.

— Вы виделись днем?

— Главным образом. Только когда муж отсутствовал, она оставалась и на ночь… — Аллаяров поморгал. — Товарищ капитан, поверьте, у меня были самые благородные намерения, я собирался на ней жениться. Неоднократно предлагал ей уйти от мужа, выйти за меня замуж. Она только смеялась. "Вам разве этого мало?" — спрашивала она. По-моему, только из тщеславия она хотела, чтобы ее мужем был известный человек, ученый. Но я надеялся, что рано или поздно уговорю ее. Я ничего для нее не жалел. Покупал ей и жемчуга, и перстни, и серьги. Хотел ее убедить, что и я чего-то стою.