Отступник - Робин Янг

Он медленно попятился, тяжело дыша. Опустив меч, он положил его на землю перед собой. Но рыцарь, державший Кормака за волосы, не ослабил хватку. С ним было еще шестеро – трое конных и трое пеших. Двое мужчин держали на сворках мастиффов. Псы рвались с поводков и глухо рычали.

Не сводя глаз с Роберта, мужчина в голубом нашарил перед собой в траве меч. Он поднял его и с такой силой стиснул зубы, что на скулах заиграли желваки, но не двинулся с места. Вместо этого он махнул рукой трем своим конным товарищам:

– Догоняйте остальных. Возьмите с собой собак. Думаю, он передал посох одному из своих людей. – Он перевел взгляд на Роберта. – Кто это был? Один из ваших братьев? – Он шагнул вперед, приставив острие меча к груди Роберта. – Отвечайте!

Воздух наполнился свирепым лаем, и из кустов к ним рванулась длинная серая тень.

– Эсгар! – раздался чей-то крик.

Мужчина в голубом растерянно обернулся, когда на него, оскалив пасть, прыгнула Уатача, так что он едва успел ткнуть мечом перед собой. Лезвие встретило гончую в полете, насквозь пробив мягкое подбрюшье. Уатача жалобно заскулила, когда воин вырвал меч, и она, разбрызгивая кровь, отлетела в сторону. Роберт взревел от ярости при виде своей любимой гончей, дочери лучшей самки деда, свернувшейся клубком в луже собственной крови. Он прыгнул к воину, намереваясь разорвать его голыми руками, но сзади его грубо схватили за плечи два рыцаря.

Мужчина в голубом развернулся к нему, держа в руках клинок, густо окрашенный кровью Уатачи.

– Оставались бы вы лучше в Шотландии, сэр Роберт.

Адам шагом ехал на своем белом жеребце по улицам Гленарма, между рядами домишек, сложенных из брикетов торфа и обмазанных глиной. Копыта коня вязли в навозе и помете, перемешанном с грязью. Сегодня был базарный день, и улицы городка запрудили окрестные фермеры, ведущие скотину на площадь, где для нее выстроили специальные загоны. Колокольчики, позвякивающие на шеях у коров и коз, порождали глухую какофонию жестяных звуков. Перед ним гнали стадо овец, и Адам придержал коня, не сводя глаз с юноши в красновато-коричневой тунике, который быстрым шагом шел впереди отары, неловко придерживая под мышкой большую корзину.

Мартовское утро выдалось ясным и свежим. Море радовало глаз голубизной, отороченной шапкой белой пены в том месте, где в бухте в него впадала река. На волнах прилива покачивались рыбацкие лодки, и мужчины выгружали с них плетеные корзины с крабами и лобстерами. В маленьком порту царила веселая и оживленная атмосфера; его обитателей явно взбудоражила перспектива скорого наступления весны, которую принес на своих крыльях теплый соленый ветер. Какая-то женщина загружала светлые купола теста в печь, и оттуда вырывался легкий дымок, вкусно пахнущий свежим хлебом. У нее над головой, смеясь и переговариваясь, двое мужчин крыли крышу соломой. Фермеры приветствовали друг друга, и их резкий гэльский говор был отчетливо слышен даже сквозь блеяние животных.

Адам с надменным и отчужденным видом восседал на своей лошади, пробираясь сквозь толпу. Он был чужаком, которому позарез нужно стать своим. Именно так прошла бóльшая часть его жизни, но если в крупных городах и поселениях он обычно чувствовал себя невидимкой, то здесь сохранить инкогнито не представлялось возможным. Его присутствие уже вызвало волну любопытства, иногда пугливого, а иногда враждебного. Во-первых, его жеребец выглядел намного крупнее и массивнее местных лошадок, которые рядом с ним смотрелись карликовыми пони. Его темно-синяя накидка, перепачканная и истрепанная в долгих странствиях, была тем не менее сшита у хорошего портного из дорогого материала, а под нею рыбьим блеском отливала мелкоячеистая кольчуга. За прошедшие месяцы он отрастил длинные волосы и окладистую бороду, но они не могли скрыть оливкового оттенка его кожи, что явственно выдавало в нем чужеземца. Но самым заметным и бросающимся в глаза отличием оставался большой арбалет, висевший у него за плечами на кожаном ремне.

Композитный арбалет был сделан из рога, жил и тисового дерева, обтянут кожей и украшен цветным шнуром, который крест-накрест обвивал цевье и ложе до самой скобы, с помощью которой арбалет заряжался. Это было оружие наемников, запрещенное папами и столь любимое королями. Оно внушало страх. Вместе с переметными сумами, притороченными к седлу, сбоку висела и плетеная корзинка с арбалетными болтами, каждый из которых, снабженный острым железным наконечником, был способен пробить доспехи рыцаря, его ногу, седло и лошадь под ним. Гленарм, вассальный городишко его милости Роберта Брюса, лежал в самом сердце враждебной территории, поскольку большую часть внутренних земель Антрима контролировали англичане. Но даже здесь, в столь неспокойные времена, людям было непривычно видеть такое оружие.

Когда овец, перегородивших улицу, загнали на небольшую огороженную площадку, Адам пустил коня легкой рысью, оставляя за спиной любопытные взгляды. Юноша с корзиной явно направлялся к берегу, и его красно-коричневая туника, подобно корабельному вымпелу, ярко выделялась на фоне синего моря. Адам держался позади, наблюдая, как намеченная им жертва подошла к рыбаку, стоявшему у корзин с лобстерами. Двое мужчин приветствовали друг друга; легкий ветерок донес слабые отзвуки их голосов. Прибыв сюда, Адам встревожился из‑за того, что не сможет добыть сведений у говорящих по-гэльски аборигенов, но после двухнедельного наблюдения за замком лорда Донаха он с облегчением убедился, что многие из них вполне сносно изъясняются по-английски, и это было вполне объяснимо – они многие столетия жили бок о бок с переселенцами.

Юноша откинул крышку своей корзины, чтобы рыбак мог уложить внутрь несколько лобстеров, а потом, прижав корзину к бедру, направился к устью реки по тропинке вдоль ручья, который становился все ýже по мере удаления от берега. Адам последовал за ним по пятам, держась, впрочем, на безопасном расстоянии, пока глинобитные городские дома не сменились полями и загонами для скота. Вдали появился замок лорда Донаха; он высился на холме, стоящем в излучине реки. За ним холмы переходили в скалистые утесы, царапавшие небо, над которыми кружили канюки и сарычи. Когда его жертва приблизилась к небольшой рощице, Адам пустил коня вскачь. Заслышав позвякивание уздечки, юноша оглянулся и сошел с дороги, явно намереваясь пропустить всадника и лошадь. Адам подъехал ближе. Юноша вновь обернулся и озадаченно нахмурился, окинув встревоженным взглядом огромного коня и вооруженного мужчину верхом на нем.