Отступник - Робин Янг

Александр сорвался со скалы ночью, во время бури, направляясь в Кингхорн. Его нашли на следующее утро, у короля была сломана шея. Рядом с ним лежала мертвая лошадь. Его внучка и наследница, инфанта при дворе короля Норвегии, отплыла в Шотландию, дабы занять свое место королевы, но умерла в пути, отведав испорченной пищи. После этого корона по прихоти Эдуарда досталась Джону Баллиолу; не королю, как выяснилось впоследствии, а собаке на поводке у английского монарха. Попытка Баллиола поднять восстание провалилась, англичане перешли границу и за каких-то несколько месяцев подавили бунт. Эдуард, восторжествовав над шотландцами, сломал большую печать королевства и заточил Баллиола, униженного и низложенного, в Тауэр. Одна катастрофа повлекла за собой другую.

И теперь, имея возможность помешать Эдуарду воплотить свои амбиции в жизнь, Роберт спросил себя: а не обрек ли он Британию на гибель своими действиями? И не настанут ли теперь дни краха, предсказанные Мерлином?

Заметив, что братья и монахи не сводят с него глаз, Роберт вновь завернул посох в заплесневелую ткань. Ему предстояло исполнить свой долг. Шотландия должна любой ценой освободиться от английского ига и порабощения. Он преуспеет там, где потерпел неудачу Джон Баллиол. И пусть в глазах многих скоттов Баллиол, содержащийся ныне под домашним арестом у Папы в Риме, оставался законным королем, для клана Брюсов он всегда был лишь марионеткой в чужих руках. Предок Брюса, великий Малкольм Канмор, сверг своего противника Макбета и занял трон. И сейчас с Божьей помощью он сделает то же самое. К этому взывали его кровь и гордость.

– Вы нашли его? – спросил Кормак, когда отряд повернул обратно. Вместо ответа Роберт поднял над головой посох, и сводный брат широко улыбнулся. – Я с радостью отдал бы свой меч и коня за возможность увидеть лицо Ольстера, когда его люди доложат ему, что посох исчез. Так этому ублюдку и надо. Будет знать, как поджигать замок моего отца.

Роберт сел в лодку вместе с остальными, Кристофер и Кормак оттолкнули ее от берега и запрыгнули следом. Когда они оказались на чистой воде, над ними промелькнула тень. Роберт поднял голову и увидел в светлеющем рассветном небе белого морского орла. Раскинув огромные крылья не меньше восьми футов в размахе, гигантская птица скользила над самой водой к северному берегу, отражаясь в волнах озера. Вдалеке над купами деревьев закружили встревоженные птицы. Роберт смотрел вслед удаляющемуся орлу, решив, что это хищник потревожил их. А потом до него донесся слабый и приглушенный расстоянием собачий лай.

Глава пятая

Когда Эдуард приблизился к своему шатру, стражи поспешно откинули перед ним полог. Король быстро вошел внутрь, давя сапогами ковер из таволги, аромат которой сразу же отбил неприятные запахи дыма и навоза, висевшие над лагерем. За ним последовал Энтони Бек. Одетого в полированную блестящую кольчугу, вооруженного длинным мечом, дородного и сильного епископа Даремского можно было с легкостью принять за рыцаря, если бы не тонзура и церковное облачение, которое он накинул поверх доспехов. За ними в шатер вошел Роберт Винчелси, с трудом протиснувшись в узкий проход. Вслед за архиепископом Кентерберийским потянулись четверо клириков и двое иностранцев в ярко-красных мантиях и шапочках, расшитых драгоценными камнями. Когда всадники спешились, чтобы приветствовать его, Эдуард понял, что сбылись его худшие опасения. Эти двое мужчин оказались папскими посланцами, личными эмиссарами Папы Бонифация.

– Вино и угощение для моих гостей, – приказал Эдуард слугам, застывшим вдоль стен. Двое моментально скрылись за занавеской в задней части шатра, а остальные бросились переставлять мебель, чтобы разместить вошедших. – Присаживайтесь, – пригласил их Эдуард, не обращая внимания на мягкий стул с высокой спинкой, который пододвинул ему один из пажей.

Он подождал, пока не усядутся папские посланцы и архиепископ, оставив клириков суетиться за их спинами. Бек осторожно втиснулся в угол, не сводя глаз с Винчелси.

Тот нахмурился, когда ему предложили табуретку, в то время как король остался стоять. Поначалу он было решил, что не станет садиться, но, наткнувшись на тяжелый и немигающий взгляд Эдуарда, все-таки опустился на сиденье.

– Как поживает молодая королева, милорд? Мне сообщили, что она родила мальчика. – Винчелси растянул губы в вежливой улыбке, которая не коснулась его глаз. – Как летит время! Сейчас даже трудно поверить, что всего два года тому я обвенчал вас обоих в Кентербери.

– Леди Маргарита и мой сын пребывают в добром здравии в Йорке, – ответил Эдуард. – Но почему-то я сомневаюсь, что вы проделали столь длинный путь на передний край боевых действий, которые я веду, чтобы осведомиться о здоровье моей супруги. Давайте покончим с любезностями, ваше преосвященство. Они нам ни к чему. Итак, что привело вас ко мне?

Винчелси стер с лица улыбку и, ссутулившись, подался вперед, в упор глядя на короля.

– Мои досточтимые коллеги прибыли в Англию два месяца назад. Узнав, что вы выступили в поход, они явились ко мне в Кентербери, и я вызвался сопроводить их к вашему величеству. Полагаю, послание, которое они должны доставить, слишком важное, чтобы дожидаться вашего возвращения.

– Как это мило с вашей стороны, ваше преосвященство.

Но архиепископ не обратил внимания на язвительный тон короля. Когда вошли слуги, держа в руках подносы, на которых стояли кувшины с вином и тарелки с хлебом, солониной и острым желтым сыром, Винчелси кивнул одному из облаченных в алую мантию посланников. Тот встал и извлек свиток из кожаной сумки на поясе. Бек шагнул вперед, чтобы принять его, отмахнувшись от кубка с вином, который настойчиво совал ему паж.

Эдуард заметил большую папскую печать, прикрепленную к пергаменту, когда епископ Даремский развернул свиток. Тишину, воцарившуюся в шатре, нарушал долетавший снаружи шум лагеря, прорезаемый треском раскалываемых камней: осадные машины продолжали обстреливать стены Карлаверока. Винчелси принял предложенное ему вино, стиснув в кулаке серебряный кубок. Он оказался единственным, кто сделал это; слуги отступили к стенам, держа в руках подносы с нетронутым угощением.

Наконец Бек закончил читать и поднял глаза на короля.

– Милорд, Папа требует, чтобы вы прекратили враждебные действия против Шотландии, которую его святейшество называет верной дочерью Святого престола.

Услышав эти слова, Эдуард понял, почему Винчелси проделал такой долгий путь к осажденному замку, чтобы доставить простое послание. Архиепископ постоянно выражал свое резко отрицательное отношение к войне с тех самых пор, как получил должность в 1295 году, накануне первого вторжения в Шотландию. Та кампания обернулась оглушительным успехом. Не прошло и нескольких месяцев, как Джон Баллиол, человек, которого Эдуард посадил на трон после смерти короля Александра и который поднял восстание, был низложен и заключен в Тауэр, а его королевство перешло под власть Эдуарда. Но победа оказалась недолговечной, потому что уже годом позже Уильям Уоллес возглавил новый бунт скоттов. Казна Эдуарда была пуста после разорительных войн в Уэльсе и Гаскони, и королю пришлось обратиться к Церкви с просьбой дать ему денег на подавление нового мятежа. Однако Винчелси выступил против, отказавшись подчиниться его требованиям. В отместку Эдуард объявил церковников вне закона и отправил своих рыцарей захватить их имущество и ценности, но Винчелси не дрогнул перед лицом столь жестких ответных действий. «Это станет испытанием моей стойкости и веры», – заявил он.