Птичка на тонкой ветке - Феликс Петрович Эльдемуров

в жизни. Нет, он никогда не стремился сражаться. Он строил дома, был ремесленником, ходил с рыбаками в море. На самом деле у него две личины. До сих пор ты видел его в облике славного парня, умеющего обращаться с боевым посохом и ставить сети на крупную рыбу. Существует и другое обличье, и мы его, быть может, когда-нибудь увидим. Честно говоря, я не понимаю, почему на его месте в утреннем бою не оказался Таргрек-Отшельник.

— Быть может, в том не было большой необходимости? А впрочем, как ты сказал?.. "театр"? Кажется, это греческое слово. Погоди, я вспомнил: Рим, Колизей, театры, там сражались гладиатры… так их называли?

— Эгей, друзья!

— Лёгок на помине… Долго жить будешь!

— У меня есть две новости. Хорошая и странная. С которой начинать?

— Чую, что лучше бы с хорошей, сэр Тинчес. Что там случилось? Наша кентавриха решила покинуть нас?

— О ней ни слуху, ни духу. Нет! Но моя новость вас несомненно обрадует. Расспросив Мяурысьо, я узнал, что охотиться Лесной Хозяин не разрешает лишь по эту сторону реки. Потому, пока вы тут беседовали, мы с котятами сбегали на тот берег по перекату и добыли в одночасье столько разной дичи, что хватит не только на ужин и завтрак, но и нам всем четверым на завтрашнюю дорогу…

— Хм… четверым… Ну, а новость странная?

— В лесу куда-то исчезли все псоглавцы. Мы побывали на той поляне. Ни одного трупа и никаких следов крови…

— Очередная смена декораций, — утвердительно кивнул Леонтий.

Рыцарь покачал головой:

— Или же… я как следует вычистил лезвие Исидоры-Сервенты?..

— Но это ещё не всё! — продолжал молодой тагркоссец. — Колесо!..

— Что "колесо"?

— Оно… оно кружится! Вращается само по себе!

— Колесо… Фортуны? — предположил Леонтий.

— Прикасаться к нему опасно, оторвёт пальцы. Мы бросали на него камни, веточки — всё пропадает неизвестно куда, едва коснувшись! Пойдёмте, посмотрим!

Колесо действительно вращалось.

2

Причём, это не было вращением от какой-то посторонней причины и не было вращением от ветра. Без малейшего стука или скрипа, ровно, беззвучно, быстро… Казалось, от его центра к окружности по временам расходились радужные лучи, завихрялись, рассыпались искорками… или это только казалось.

Набиравшая яркость полная луна встала прямо над колесом. Отбрасывая темнеющие тени, вокруг колеса собралось, кажется, всё кошачье племя, включая великого Мяурысьо, разглядывавшего пристально происходящее сквозь стёклышки талисмана великого бога Ра.

— Мау… — озадаченно бормотал великий вождь. — Ноу, я ничегоу такого не замечау. Еслиу так смотреу — так оно стоит нау месте…

— Надо же. Прямо вечный двигатель какой-то. Быть может, мы находимся в самом центре Мироздания? — предположил Леонтий.

— А по мне — ничего особенного, — сказал рыцарь. — Ну, колесо, ну вращается. На то оно и колесо. Что тут такого? Тоже мне, нашли диковинку.

— Интересно только, зачем оно нужно? — сказал Тинч. — Может быть, где-то под землёй существует мельница?

С этими словами он осторожно заглянул под колесо и вытащил за горловину объёмистый мешок.

— Смотрите-ка. Что это? Не ты ли позабыл его, сэр Бертран?

— Да-дау! — вспомнил Мякушкин. — Там уважауемый рыцарь оуставил мешоук со страунными преудметами. Коутята мнеу рассказывали…

— Я не взял его, — заявил де Борн, — не взял потому, что он не мой. Так у нас принятоу.

— Оуткуда его взяули собаучьи головы, наум неизвестно… — продолжил было Мякушкин.

— Ну-ка, погоди, — прервал его Леонтий.

И, развязав горловину, извлёк наружу, во-первых, нечто подобное на неуклюжую дубинку.

— Тебе известно что это? — спросил он почему-то у Тинча. Тот вначале отрицательно покачал головой, потом как вспомнил:

— Может быть это… ружьё?

— Дай-ка сюда тот нож.

Леонтий приладил штык-нож к стволу автомата и тот, прищёлкнув, подошёл в точности.

— Ну-ка-ся, поглядим… — задумчиво молвил он, заныривая внутрь мешка. — О-о! О-о-о! Ой, блин!..

— Да-а!.. Как, кажется, говорят в Хохляндии… — заметил он, проводя озабоченным взглядом по лицам и мордам присутствующих. — "Опыньки-опыньки, затрещали попыньки!.."

С этими словами он вынул из мешка, во-вторых, что-то похожее на продолговатый ребристый шар размером с кулак, почему-то с кольцом на верхушке.

— Ваше счастье, великий вождь, что никто из твоих котят не вздумал отделить сие кольцо от рукояти.

— Ау что? Это шар… Он что, мяугический?

— Во-во-во, "мяугический"!.. Радиус поражения до тридцати метров… Слава Богу, — хмуро прибавил Леонтий, крестясь, — слава Богу! Ошмётки б по всему лесу разнесло… Ну-ка, ну-ка, что за штука… Господи! Господи-и! Так здесь же весь боекомплект! И униформа! И ботинки! И питание!.. Сигареты, ура!.. И, господи, ещё и палатка! Интересно, откуда псоглавцы его притащили?

Он вытащил из внутреннего кармана продолговатый чёрный предмет и приставил его к автомату. Раздался щелчок. Леонтий снял крышку, откинул другие детали, проглядел ствол насквозь.

— Весь в смазке… Из него ни разу не стреляли!

Вынул из полиэтиленового мешочка специальную тряпочку, ветошь, отделил от ствола шомпол, старательно прочистил ствол… Щёлк-щёлк-щёлк! — приладил детали на место.

— Всё ещё помню! — недобро хмыкнул он и, передёрнув затвор, повёл глазами вдаль:

— Вон, на верхушке той высокой ели, видите шишки?

Поправил прицел, приложил автомат к плечу и неожиданный грохот очереди потряс лес.

Шишки с ветки полетели действительно впечатляюще, да и сама ветка, подломившись, тяжело, перекувыркнувшись несколько раз в воздухе, рухнула в дальний кустарник.

— Ну вот, — сказал Леонтий, опуская оружие. — Теперь у нас малая артиллерия будет…

Оглянулся… и поначалу ничего не понял.

У колеса, с изумлением поглядывая на него, находились теперь только Тинч и сэр Бертран де Борн. Чуть дальше из зарослей настороженно поглядывал Мяурысьо.

— Оах! — заметил Тинч. — Шутник ты, однако, Леонтий!

— Всех котов распугал! — сказал сэр Бертран. — Ответь, это страшное… это оружие вашего мира?

— Да… И, к сожалению, ещё далеко не самое страшное, — повинился Леонтий.

— Наверное, ужасен ваш мир. Каковы же люди… или маги, владеющие таким оружием?

Ничего не сказал на это Леонтий. Облачко порохового дыма повисло в воздухе… Тинч холодно подвёл итог:

— Хорошо, что оно всё-таки оказалось у нас, а не у псоглавцев. Представляю себе… Этак ведь можно одним поворотом ствола… сразу нескольких? Многих?

— Можно, можно… — кивнул Леонтий. — Ещё и не то можно…

На поляне, между тем, один за другим снова появлялись крысокоты. Шли, таясь друг за дружкой, поводя носами и поджимая хвосты. Хорошо, коты бледнеть не могут, тем более чёрные… у Мяурысьо великого был довольно бледный вид.

— У-у-у!.. — заунывно тянул он одну и ту же ноту.

— Не боись, Мякушкин! — Леонтий пытался бодриться, хотя ему было до крайности неловко перед всеми. — Теперь это — наше. Теперь никакой псоглавец нам ничего не сделает! Пусть даже целая армия псоглавцев!

— Хозяуин… — ответил ему на это кот, — Хорошоу бы