Бамбук шумит ночью - Моника Варненска

— А есть ли у вас культурно-просветительная программа?

— Есть, и довольно обширная по нашим условиям. Три раза в день, по тридцать минут, идут программы песни, музыки и поэзии — так называемой лам. Это специфическая лаосская литературная форма — напеваемая или, точнее, декламируемая поэма о героических подвигах, о смелых и отважных людях, борцах за свободу… Это старинная форма, очень доходчивая и популярная, наполненная новым содержанием. Вы спрашиваете, какой отзвук вызывают наши программы? Пусть об этом свидетельствует хотя бы такой факт: вьентьянские власти уже несколько раз издавали в оккупированных районах решительный приказ, запрещающий слушание радиопередач в те часы, когда в эфире звучат песни и поэмы, передаваемые в рамках нашей культурно-просветительной программы. Однако эти приказы остаются гласом вопиющего в пустыне: власти бессильны. «Ведь это же не политика, мы слушаем стихи», — отвечают люди. Призывы к борьбе с врагом, с американскими захватчиками и их вьентьянскими прислужниками, напоминания о лучших традициях освободительной борьбы доходят до сердец наших слушателей…

— А как реагирует на это противник?

— Разумеется, он силится как-то противодействовать нам. «Там» хорошо понимают, что наша радиостанция выполняет роль не только информатора и пропагандиста, но что благодаря ей мы подсказываем способы нанесения ударов по наиболее слабым позициям врага. Никакие запреты не помогают: «Голос Патет Лао» люди слушают с помощью транзисторных приемников, которые не только легки, но и малы, их легко спрятать и трудно найти. Мы знаем, что ЮСИС — американская разведслужба — тщательно прослушивает и записывает наши передачи.

Я вспоминаю, что об этом же говорили мне и сотрудники радиостанции НФОЮВ «Освобождение». Записанные на магнитофонную ленту передачи патриотов противник использует в диверсионных целях. Голоса дикторов, тональность их речи изучаются и ловко подделываются в передачах врага, которые, по замыслу американских идеологических диверсантов, должны сеять замешательство и дезориентировать население.

Подобная «война в эфире» идет и на земле Лаоса. Враг отвечает радиостанции Патет Лао через свои пропагандистские центры. Один из них — радио Вьентьяна, второй — радио Таиланда, размещенное в Бангкоке. Специальные передачи на Лаос организует также пресловутый «Голос Америки». Полным ходом работают и мощные установки для глушения радио Патет Лао. Однако все усилия врага тщетны — голоса правды не заглушить!

После ужина (мы ели рис с кусочками наперченного мяса и дьявольски острым соусом) Сон Тхеу раскладывает на столе карту Лаоса и подкручивает в лампе фитиль. Огонь поднимается выше. Солдаты вешают над нашим скальным уголком широкое одеяло, чтобы луч света не вырывался наружу. Становится жарко и душно. Но осторожность эта не лишняя: ни на минуту не умолкают звуки бомбежки.

Сисана получил от руководства Нео Лао Хаксат поручение — ознакомить нас с положением в стране. Теперь он указывает нам на желтые и розовые пятна, разбросанные по карте. Желтым цветом обозначены районы, где особенно сильно влияние правых, крайне реакционных группировок, безоговорочно поддерживающих политику США в отношении Лаоса и вооруженную американскую интервенцию. Когда речь заходит об этих группах — немногочисленных, продажных, раздираемых внутренними распрями, — снова звучат уже знакомые нам имена: Сананикон, Носаван, Купрасит, Абай.

Есть группа, тоже правого толка, которая не полностью поддерживает политику США. В этой группе отчетливо проявляются профранцузские, а не проамериканские симпатии.

— Мы стараемся взаимодействовать с нею в тех случаях, когда это возможно. Наша цель — не допускать блока двух правых партий. Как раз этого и добиваются американцы. Но пока наши правые постоянно грызутся между собой, — поясняет Сисана. — Тесный союз и сотрудничество связывают Нео Лао Хаксат с третьей группировкой, в которую входят многие патриотические и прогрессивные элементы, проявляющие мирные и подлинно нейтралистские тенденции… Мы сражаемся вместе с ними и с ними же будем восстанавливать нашу страну.

Лаконичные и меткие комментарии Сисаны довольно четко рисуют картину сложной и запутанной политической ситуации в Лаосе. Я снова рассматриваю карту страны. Розовые пятна — это освобожденные районы. Они занимают две трети всей территории страны. Здесь проживает почти половина населения. Кроме того, на оккупированных территориях тоже есть партизанские базы, и американцы никак не могут найти и ликвидировать их.

— Вы уже, наверно, убедились, насколько мала у нас плотность населения, — говорит Сисана Сисан. — Это характерная черта Лаоса.

— Да! — подтверждает Богдан. — Мы не раз проезжали десятки километров, не встретив ни единой живой души.

— Более густо заселены лишь районы в дельте Меконга, то есть в Центральном и Нижнем Лаосе, контролируемые противником. Очень мало у нас и автомобильных дорог, совсем нет железнодорожного сообщения. Нет никаких естественных коммуникаций…

Внимательный взгляд на карту подтверждает слова моего собеседника. Территория страны растянута в длину, перерезана горными цепями и глубокими долинами. Меконг непригоден для судоходства из-за скальных порогов.

— Наши природные ресурсы еще не исследованы, до их эксплуатации пока очень далеко… — с грустью замечает Сисана. — Известно лишь одно: у нас много залежей меди, угля, золота, серебра… Но пока есть только два небольших рудника, где добывают олово и свинец, — в Боненге и Фон-Тхине. Оба они находятся в руках французских предпринимателей. Промышленности, как таковой, у нас нет вовсе. Далеко не полностью используются и наши леса, хотя в глубине джунглей растут очень ценные породы деревьев, например тиковое и сандаловое, имеющие огромный спрос на мировом рынке. В оккупированных районах действуют небольшие электростанции и ремонтные мастерские, которые работают в основном на американцев. Правда, сейчас во Вьентьяне начато строительство типографии, небольших мыловаренных заводов, сигаретной и ткацкой фабрик. Но все это — мелкие предприятия, которые даже не достигли запланированного уровня производства… Все, что продается в магазинах по ту сторону фронта, — импортное, заокеанское. Даже такая мелочь, как зубочистки, ввозится из Таиланда! Наше кустарное производство — тоже весьма слабо развитое — все больше и больше приходит в упадок. А ведь мы могли бы выпускать массу разных предметов и товаров широкого потребления, столь необходимых населению!.. Знаете ли вы что-нибудь о нашем сельском хозяйстве?

— Кажется, главная система обработки земли — это рай, то есть выжигание джунглей, — неуверенно отвечаю я.

— Только один сбор урожая в год, — подсказывает мне Богдан Мошкевич.

— В основном так. Наши крестьяне незнакомы с повторным севом. Они не умеют использовать удобрения. Поэтому одним из важнейших требований Движения сопротивления стала организация кампании за проведение двух жатв в течение года. Вы столкнетесь с этим, когда поедете по деревням. Наиболее урожайные районы, где земля удобряется илом из Меконга, находятся в Нижнем Лаосе. Мы часто ощущаем нехватку риса. Правда, благодаря нашим стараниям площадь рисовых плантаций расширилась и занимает большую часть пахотных угодий, но уж очень низка урожайность. Об отсталости нашего сельского хозяйства может свидетельствовать тот факт, что в Нижнем Лаосе до сих пор используются примитивные бороны без каких-либо металлических деталей и деревянные сохи…

— А другие сельскохозяйственные культуры?

— На плоскогорье Боловен, где земля особенно плодородна, есть плантации кофе и чая, однако небольшие и не имеющие существенного значения для национального хозяйства.

В эту отсталую страну широким потоком идут доллары. В течение 12 лет — с 1955 по 1967 год — США выделили на оказание «помощи» Лаосу почти 900 миллионов долларов. Только за первые четыре года после заключения Женевских соглашений, то есть с середины 1955 по 1959 год, Королевство миллиона слонов получило «ссуду» в размере 190 миллионов долларов. Однако из этой суммы более 50 % израсходовано на содержание и оснащение вьентьянской армии, 25 % поглотили полиция и административный аппарат, 12,2 % предназначены «на экономическое развитие» страны и «улучшение условий жизни населения», но до народа эти деньги не дошли: развивались только те области национальной экономики, которые служили интересам США, улучшались условия жизни лишь у тех, кто сотрудничал с интервентами! А те 8,94 % этой суммы, что были выделены на просвещение и воспитание, использованы на подготовку и воспитание кадров для Вьентьяна. И лишь 3 % действительно израсходованы на социальные нужды.

В 1966 году доход Лаоса составил около 5 миллиардов кипов (так называется местная денежная единица). Но для покрытия ежегодных расходов стране требовалось 16 миллиардов кипов. В том же, 1966 году Лаос экспортировал товаров на сумму 1 миллион кипов, а импорт за это время достиг 21 миллиона кипов! Правящий во Вьентьяне режим не смог бы просуществовать и года, если бы не помощь извне. Долларовый поток, текущий из США, попадает исключительно во Вьентьян, в Луангпрабанг и некоторые другие крупные города. В деревню не попало и цента…