Бамбук шумит ночью - Моника Варненска

Моника Варненска

Бамбук шумит ночью

От переводчика

До недавнего времени военные действия американских интервентов в Лаосе были как бы на заднем плане — внимание мировой общественности сосредоточилось главным образом на «грязной войне» США во Вьетнаме. Лаос оставался «неведомым фронтом».

А между тем проникновение США в эту небольшую страну осуществлялось упорно и последовательно под ширмой оказания «помощи». ЦРУ использовало в своих интересах внутренние противоречия и племенную рознь среди многочисленных этнических групп и племен. Одновременно шли лихорадочные поиски наиболее подходящей креатуры, которая в случае выдвижения ее на роль диктатора проводила бы в Лаосе политику, угодную империалистам США. Поначалу, еще в 1954 году, такой креатурой Вашингтона стал никому ранее не известный Катай, отстранивший от власти принца Суванна Фуму. Но в 1956 году, не сумев выполнить американских требований — разгромить патриотические силы, — Катай сходит со сцены. Во главе вьентьянского правительства вновь становится Суванна Фума. Но он опять не устраивает посла США: на смену ему в 1959 году приходит еще один ставленник, подобранный ЦРУ, — некий Сапаникон. Затем сменяется несколько «правительств» — Абая, Сомсанита и других. В 1960 году часть офицеров, руководимых капитаном Конг Ле, свергает Сомсанита и у власти (в который уже раз!) становится Суванна Фума. Его вскоре оттесняет генерал Фуми Носаван, но соперничество других генералов вынуждает его бежать в Таиланд.

Во время этой правительственной чехарды продолжается кровопролитная гражданская война, разжигаемая агентурой ЦРУ и поощряемая Вашингтоном. Горят села, гибнут тысячи мирных жителей… Скупые сообщения, проникающие в мировую печать, не в силах отразить страшную трагедию лаосского народа. Более того, остается неразоблаченной, по крайней мере в глазах широкой мировой общественности, подлая и гнусная роль Соединенных Штатов.

Книга М. Варненской, известной польской писательницы и общественной деятельницы, которая много раз ездила в Индокитай (она подолгу бывала на Севере и Юге Вьетнама, в Камбодже и Лаосе), последовательно освещает лаосские события. Следует отметить, что М. Варненска видела Лаос как бы с двух сторон — она посетила «королевский» Лаос и трижды совершала поездки по освобожденным зонам, находящимся под контролем Патриотического фронта.

«Бамбук шумит ночью» — это страстная, гневная публицистика, до конца разоблачающая лживость, цинизм и клевету американской пропаганды. В то же время автор выражает любовь и восхищение героизмом, стойкостью и мужеством народов Лаоса, борющихся с американскими агрессорами. М. Варненска — очевидец лаосских событий, и уже этим предопределено значение ее книги.

Советский читатель хорошо знаком с творчеством М. Варненской. За последние годы у нас вышло несколько ее книг. «Бамбук шумит ночью» — это не просто перевод одноименной книги, опубликованной в Польше. Из всех материалов, присланных мне писательницей в 1970–1971 годах непосредственно с мест событий, мною отобраны наиболее актуальные и интересные. Надеюсь, что читатели благожелательно встретят эту новинку публицистической литературы.

Я. Немчинский

Бамбук шумит ночью

Ешь — если голоден.

Танцуй — если хочешь.

Сражайся — если тебя вынуждают.

Зеленая противомоскитная сетка

Моя очередная индокитайская поездка началась в одну не очень прекрасную предвесеннюю ночь.

Сырая, дождливая темень. Постойте — которая же это по счету бессонная ночь, проведенная на дорогах войны?.. Меня окружает непроницаемая, густая тьма. Машину бросает на крутых поворотах. Черное, безлунное небо дрожит от знакомого и противного грохота моторов: американские самолеты опять над нами. Следят за движением на лесных дорогах.

Газик скрипнул тормозами. Доносится тихий шепот, речь незнакомая, совсем непохожая на певучий вьетнамский язык, к которому я привыкла за эти восемь с лишним лет. Двое из троих сопровождающих внезапно исчезли бесследно, словно растаяли в ночи. С гор плывет резкий запах тропической зелени, основательно нагревшейся за долгий жаркий день, но быстро остывающей вечером. Снова раздается пронзительный крик ночной птицы: два коротких двойных посвиста и один длинный… Зов этой птицы надолго останется в моей памяти и будет напоминать мне о пограничье.

Самолеты прогудели в высоте и смолкли. Становится так тихо, словно вокруг нас нет никакой войны.

Шелест шагов на тропинке. Тусклая искорка света режет мрак. Появляется неясная тень худощавого человека — это вернулся Кхам Фой. Вполголоса, на ломаном французском языке он передает нам приказ:

— Идемте! Возьмите с собой только самые необходимые вещи. Зажигать фонарь нельзя. Следите за тропинкой — она неровная.

Несколько минут копаемся в газике, который напоминает лавчонку. Чего тут только нет! Длинные скамейки вдоль бортов завалены багажом — мешками, сумками, чемоданами, фотоаппаратами. Рядом лежат термосы и электрические фонари, магнитофон и кинокамера, узелки с запасом пищи и бутылки с минеральной водой (па более поздних этапах нашей поездки нас будут сопровождать живые гуси и куры, громко протестующие против насильственного вселения в газик).

Берем с собой только полевые сумки, забрасываем за спину неразлучные вещмешки. Идем, а вернее плетемся, по размокшей тропинке. Видимо, совсем недавно прошел дождь, так как идти в потемках очень трудно — скользят и разъезжаются обутые в сандалии ноги.

— Холера ясна! — ворчит себе под нос Богдан[1], сгибаясь под тяжестью кинокамеры и запасных лент.

Трудно, очень трудно сохранять равновесие, когда то и дело спотыкаешься о камни и корни деревьев. Из темноты слышен чей-то голос. Мы вдруг оказываемся перед крестьянской хижиной на сваях. Сбрасываем сандалии и карабкаемся по приставной лестнице. Вспыхивает притемненный свет фонарика. Колеблется желтоватый огонек каганца, старательно прикрытый чьей-то заботливой рукой. Сонный говор внезапно разбуженных детей. Протяжный вздох, похожий на стон. Двигаемся ощупью, говорим шепотом. Тьен, Дуан и Нгеун — наш эскорт — хлопочут в углу: раскладывают одеяла на бамбуковом полу, который гнется и трещит при каждом нашем шаге.

— Лучше бы не развешивать противомоскитных сеток, — говорит Кхам Фой.

Он разговаривает с кем-то из разбуженных членов семьи и заглядывает за занавеску, отгораживающую угол хижины.

— Хозяин болен, — объясняет мне Кхам Фой.

— Что с ним? — готовясь открыть походную аптечку, спрашиваю я.

— Не знаю точно. Какая-то затяжная болезнь. Днем расспросим подробно… Ложитесь, надо отдохнуть.

Он прав: уже половина третьего ночи. Кладу под голову вещевой мешок, укрываюсь одеялом — в эту пору в горных районах Вьетнама ночи довольно холодные. Богдан заснул сразу, едва положив голову на бамбуковое изголовье. Меня беспокоит неясное ощущение, мне кажется, что я забыла о чем-то ему напомнить. Осторожно маневрирую фонариком. Тонкий лучик света скользит по занавеске, за которой лежит больной. Ага! Противомоскитная сетка — зеленая. А поверху идет черная полоска.

— Богдан! Не спишь? — шепотом спрашиваю я.

— Ммм — хм… — мычит вырванный из дремы Богдан. — Что случилось?

— Посмотри: москитерия совсем зеленая, а внизу узор…

— Ну так что, если зеленая? — сонно зевая, говорит мой товарищ. — И ты будишь меня ради пустяка? После такой сумасшедшей дороги?!

— Подожди! Ты помнишь, что нам говорили? Белая москитерия привлекает злых духов! Теперь мне ясно, почему Кхам не разрешил повесить наши москитки!

— Помню! — сердито отвечает Богдан. — Может быть, комары не съедят нас? Спи!

…Вьетнамские журналисты, недавно вернувшиеся в Ханой из поездки по Лаосу, заблаговременно предупредили нас: лучше не развешивать белых москитерий во время ночлега в хижинах тхиеу со — лаотянской этнической группы. Оказывается, горные жители еще верят, что белый цвет привлекает злых духов. Старые люди из народности мео рассказывали на одном из предыдущих этапов нашей поездки, что джунгли заселены добрыми и злыми духами, то благожелательными к человеку, то капризными и враждебными. Их надо умело расположить к себе и задобрить. Черный узор на темнозеленой ткани несомненно имеет какое-то магическое значение. Видимо, отгоняет злых духов.

Что-то шелестит под бамбуковым полом. Трещат гладкие, скользкие жерди. Мелькнула тревожная мысль: может быть, сюда проникла змея?.. В джунглях Южного Вьетнама я не раз видела змей, ползущих по лесным тропам. Однако при появлении человека они быстро скрывались в зарослях. Правда, были и другие, которые мгновенно поднимали голову и готовились ядом встретить нарушителя их спокойствия. Однажды я даже убила палкой кобру, гревшуюся на солнце у стены моего шалаша. Не раз вьетнамские лесники рассказывали мне о встречах с опасной и сильной змеей — боа-душителем, которого можно одолеть лишь с помощью дубинки. Передавали мне вьетнамские пословицы, очень похожие на наши: у каждого есть свой заяц, от которого надо бежать, и своя лягушка, которая боится тебя.