Искусство Раздевания - Стефани Леманн

Я постучала в дверь.

— Эмма?

Тишина.

— Эмма!

— Что?

— Можешь выйти на минутку?

— Мне некогда.

— Я только хочу спросить тебя!..

Она прибавила громкость.

Я складывала вещи и запихивала их в мешки. Какая-нибудь бедная, но амбициозная приезжая просто вцепится когтями во все эти тряпки, увидев их развешанными на плечиках в «Армии спасения». А может, это будет какая-нибудь бомжиха. Хотелось бы мне увидеть кого-нибудь с протянутой рукой в длинной льняной юбке цвета баклажана от Эйлин Фишер.

Папа сказал, что я могу взять себе что-нибудь. Ли бы только порадовалась. В тот день в универмаге «Барниз» она заставляла меня купить голубую джинсовую куртку, просила ее примерить. Но там были кусочки кожи, нашитые на воротник и манжеты, и стоила она восемьсот долларов. Это были почти все мои доходы за месяц. Она действительно была очень хороша, но я не могла себе это позволить. Просто не могла.

Но может быть… если я найду что-нибудь попроще среди этих вещей… что-нибудь похожее на то, к чему привыкла. Было бы приятно иметь какую-то из вещичек Ли. Я взяла белый свитер из кашемира от Томми Хиглера. Смогу я носить это? Чтобы не облить чем-то или не вымазать едой? Белая одежда приводит меня в ужас. Значит, и его тоже в мешок для мусора.

Я открыла встроенный шкаф. Груда поясов. Крокодилова кожа. Сумки вывалились на пол большой кучей. Может, начать с обуви? Здесь были сотни пар. Сколько туфель нужно одному человеку? Большинство из них не надевали ни разу, и все они были практически одного фасона.

Я присела на краешек кровати. Гора барахла! Чего-то я не понимаю! Похоже, мой поезд ушел. Поезд, в котором едут все остальные женщины, действующие не задумываясь. Одежда, косметика, туфли, украшения. Мне это совершенно не интересно. Я не хочу этим заниматься. Что же со мной не так?

Я снова встала и попыталась всунуть свою ногу в одну из черных туфель Ли. От Феррагамо. У них были каблучки всего лишь два сантиметра, закругленный мыс и небольшая золотая пряжка сверху. Коко подняла бы их на смех и назвала старьем, но они всем своим видом заявляли о хорошем вкусе и респектабельности. Ноги у Ли были меньше моих, поэтому я не могла втиснуть ногу даже наполовину. Раньше из-за веса и больших ног я чувствовала себя страшно неуклюжей. Ужасно переживала и считала, что мое тело предает меня. Я была существом женского пола, а оно отказывалось становиться женским.

Но разве я не предназначена самой природой для того, чтобы усвоить все, присущее женщинам, а не наоборот? Неужели так уж необходимо всячески подчеркивать разницу между полами? Зачем люди так упорно напоминают об этом всякими отличиями в одежде? Ведь если поставить рядом голых мужчину и женщину, вы никак не сможете ошибиться и перепутать их. Отчего же от так стремятся подчеркнуть свою непохожесть еще и одеждой? Как будто бы, раздевшись, можно забыть, какого вы пола. А если надо куда-то пойти, просто необходимо надеть шпильки — ах да, шпильки! — чтобы выглядеть, как женщина.

Мне нравится отличаться от мужчин. Это заставляет чувствовать себя особенной. Мне приятно осознавать, что мое тело отличается от мужского и на свете существуют два разных пола, а не один. И они прекрасно дополняют друг друга.

Я взглянула на шкаф моего отца. Запретная зона. Что будет, если я отважусь открыть ее? Внутри — темно. Я передвинула лампу, чтобы осветить внутренность. Ряд темных пиджаков на деревянных плечиках. Под ними аккуратно расправленные брюки с наглаженными стрелками. Внизу поблескивают хромированные подставки для обуви с совершенно одинаковыми на вид туфлями с торчащими из них распорками, позволявшими сохранять форму. Наверху большая полка с рядами светло-коричневых коробок, упирающимися в потолок. А запах! Твид, кожа, крем для обуви. Мои глаза наполнились слезами. Как это — жить вместе с мужчиной? Хотела бы я знать. Было бы так смешно жить вместе с Айеном. Даже просто иметь парня, который приходит ко мне домой, ко мне одной.

Я вернулась к шкафу Ли. Открыла еще один мешок для мусора. Я не могла заставить себя так сразу избавиться от всей обуви. Поэтому сняла с плечиков несколько свитеров и сунула их в мешок. Мне всего-то и надо найти парня, которому наплевать на все эти прибабахи. Парня, которому буду нравиться я сама. Разве я хочу слишком многого? Конечно, если я когда-нибудь захочу жить в таком изобилии, мне придется одеваться получше. Никакой богатый мужик не посмотрит на такую, как я сейчас.

Я сгребла в кучу несколько пиджаков и сорвала их с вешалок. Кому какое дело! Меня бы раздражала такая куча вещей. Мне нужен человек, который будет хорошо со мной обращаться. Заботиться обо мне. Только и всего.

Я вспомнила нежное прикосновение Тома, когда он приклеивал пластырь мне на палец, и вдруг меня охватило желание немедленно испечь кексы. Ванильные кексы с ванильной глазурыо. Я пошла взглянуть, что у них есть в буфете.

Буфет был пусг!

Ни тебе ванили, ни кондитерского сахара, ни муки!

Я подошла к двери в комнату Эммы и, перекрикивая музыку, сообщила:

— Я иду в магазин! Но я еще вернусь!

Я действительно хотела, чтобы она знала об этом и не думала, что я ее бросила. На тот случай, если ей важно, здесь я или нет.

Минуту было тихо. Потом она крикнула:

— Хорошо.

Я пошла на Третью авеню и в «Империи вкуса» купила все нужное для выпечки, в том числе маленькую баночку с разноцветными карамельными крошками.

Когда я вернулась, в комнате Эммы было тихо. Я постучала:

— Эмма?

Спустя мгновение раздался недовольный голосок:

— Что тебе?

— Поможешь мне печь кексы?

Еще через минуту прозвучало раздраженное:

— Нет.

Я купила одноразовые формочки, потому что в доме и в помине не было ничего подобного. Я разыскала в буфете миксер и две миски в шкафу возле плиты. Мерные ложки, мерный стакан. Все, что нужно.

Я отмерила сухие компоненты в миску. Потом разогрела в микроволновке масло, пока оно не стало достаточно мягким, добавила немного ванили. И начала все смешивать. Процесс был завораживающий. Тихое жужжание. Круженье миксера, похожее на движение вибратора. По кругу, по кругу, и еще раз. Куски желтого масла постепенно смешиваются с мукой. Вращение — в этом весь секрет, это я знаю. Круги и вращения… вокруг клитора. Теплые волны накатываются и уходят. Завиваются воронкой. Прямое движение не работает. Надо кружить, подбираясь все ближе, пока не попадешь в цель… Отлично!.. А потом кульминация.

Наконец масло стало достаточно эластичным и однородным. Я попробовала. Ням! Объедение.

Эмма все еще сидит в своей комнате. Теперь поет Джессика Симеон. Может, она захочет вылизать миску или считает себя слишком большой для этого? Мне бы не хотелось, чтобы она снова прогнала меня, но, с другой стороны, что значит еще один отказ? Я подошла к ее двери.

— Не хочешь облизать миску?

Через мгновение:

— Нет, спасибо.

Ну, ладно, «спасибо» — это уже прогресс.

Я мыла миски и подумала, а кто же съест мои кексы? Я могу взять немного домой, но Коко не притронется к углеводам, а я не хочу отдавать кексы Джеку, который их просто не заслужил. Хотя, если мне удастся сделать из него толстяка, мамочка вряд ли захочет заниматься с ним сексом.

Может, мой отец вернется домой, и мы съедим их, сидя за кухонным столом напротив друг друга?

Но на самом деле я этого не хотела. Это испортит саму идею кексов.

Я пошла в гостиную и растянулась на софе. Теплый сладкий аромат наполнил квартиру. Ням-ням! Надо взглянуть, как бы они там не сгорели.

Да и самое время готовить глазурь.

Мой рецепт был прост: масло, ваниль и сахар. Едва я смешала все это, появилась Эмма. Она стояла в дверях кухни так, словно это была не ее квартира. На футболке красовалась надпись «НАСТОЯЩАЯ СУЧКА». Вся в мамочку.

— Поможешь мне с глазурыо?

— Ладно.

Стало быть, не так уж сильно ненавидит меня, чтобы испортить удовольствие от украшения кексов.

— Вот нож. Садись за стол.

Мы уселись напротив друг друга и принялись за дело. Глазурь получилась что надо. Не слишком жидкая, хорошо держит форму, но и не такая жесткая, чтобы разорвать корочку кексов. Мы впервые по-настоящему общались. Я боялась все испортить, поэтому молчала.

Она облизала палец.

— Мммм.

Я облизала свой.

— Мммм.

Меня так и подмывало сказать что-нибудь об отце, спросить, что это такое — жить с ним. Почувствовать, что он совсем не бывает дома. Поделиться, как горько быть выброшенной из его жизни. Но я заставила себя молчать. Ради того, чтобы приходить сюда почаще, потому что мне нравилось, что он во мне нуждается. Конечно, мне хотелось поддержать Эмму, но в гораздо меньшей степени. Я не знала, как она отнесется к моим откровениям. Не исключено, что встретит их в штыки, и все мы окажемся у разбитого корыта. Так что лучше пока держать рот на замке.