Призвание – режиссёр. Беседы с режиссёрами российского кино - Всеволод Коршунов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
У меня была такая история – мне разрешили сменить артиста. Я сняла только один съемочный день, и мы его меняли. Нельзя судить по актеру из фильмов других режиссеров, вообще нельзя. То, что видишь, может быть колоссальным талантом и трудом того режиссера и режиссера монтажа на самом деле. Может быть, прошло несколько лет, и человек в другой форме совсем, в другом состоянии. Бывает, смотрел чудесный фильм, там невероятный актер, а когда он приходит к тебе на площадку – это что-то ужасное. Ты понимаешь, что все пропало. Пока сам с ним не встретишься, не почувствуешь, чего-то с ним не сделаешь, никогда нельзя брать только фамилию, имя, фотографию. Нет, нельзя брать – это самая большая ошибка.
Иногда бывает, что это уже заслуженный человек, а ты начинающий режиссер. Как ты пробы будешь звезде делать? Но надо делать, надо не бояться. Это самое важное, надо настаивать. Можно придумывать хитрые уловки, все так делают, – проба ансамбля или познакомиться. Что-то надо придумать, чтобы было не обидно звезде, что кто-то усомнился в ее невероятном таланте. Но это обязательно надо делать. На площадке будет гораздо легче, если понять актера на этих пробах. Будет ясно, как с этим человеком работать, какой к нему нужен подход, как подобрать ключ.
У меня была ситуация, когда на «Плюс один» американец приезжал, очень известный артист Джереми Дэвис. До сих пор у Ларса фон Триера снимается. Надо видеть, в каких ролях он играет, они ему очень подходят. А мы его позвали совершенно на другую роль; исходя из того, что он мне очень понравился в «Отеле „Миллион долларов“», я считала, что это очень классно, такой немножко безумный человек нам как раз подойдет. А Дэвис на тот момент пять лет не снимался. В Америку меня не отправили пробы с ним проводить. Все знали, что актер классный, у него такая мегафильмография: «Спасти рядового Райана» Стивена Спилберга, «Солярис» Стивена Содерберга, фильмы фон Триера. Как пробы делать?
Но вот приехал человек, и мы обалдели просто: он совершенно видоизменился, сидел на какой-то жесткой диете и совершенно ничего не ел. Выглядел так, что мог запросто играть узника концлагеря. А по нашему сценарию он – очаровательный человек, в которого все влюбляются. Я подумала: может, он сейчас начнет играть, весь засветится, и влюбишься в этого человека. Поэтому мы сделали всего одну смену. Но ничего не случилось, и вел он себя ужасно. Очень не люблю, когда актеры тянут на себя одеяло. Есть партнерша, а он требует, чтобы снимать начинали с него, хотя важнее женское лицо. А когда снимают ее, он даже не подыгрывает. Это низко, когда человеку важно, как он, что он, а есть ли взаимодействие с актрисой, ему совершенно не важно. Кроме того, она играла синхронного переводчика. У актрисы был идеальный французский, английского не было, но она очень хорошо выучила его для картины. Синхронно сразу переводить разговор не по тексту ей было еще сложно вначале, а он начал импровизировать что-то. Джереми Дэвису было все равно, как она рядом с ним существует. И было очень грустно смотреть, как он выглядит. Спасибо моему продюсеру, которая это тоже поняла и сказала: «Все, дорогая, мы останавливаемся и меняем актера». Это был большой урок.
Потом у меня была пара таких ситуаций, не таких глобально-масштабных, на сериалах. Тоже надо знать, потому что, может, будешь снимать не только кино. Бывают какие-то ремесленные моменты, когда продюсер очень настаивает на том, чтобы был какой-то определенный артист. По его мнению, он очень медийный и, как ему кажется, важный. Я один раз не стала сопротивляться, думаю, каждый раз кого-то пробивала, в ком была уверена, а тут – ладно, хорошо, хоть раз сделаю, как говорят мне мои два продюсера. Кино очень актерское, два актера в кадре, у них бесконечный диалог, такая детективная линия выстроена. И – просто ужас. Продюсеры сидят рядом со мной, они пришли к плейбэку и говорят: «Хоть что-то ты с ним сделаешь хотя бы? Пожалуйста!» Я говорю: «Ребята, вы так его хотели… Конечно, я сейчас буду что-то с ним делать, но вы хоть когда-нибудь слушайте режиссера, пожалуйста».
Правда, сложно убеждать, но надо, потому что придется все расхлебывать самому, и то, что актер никакой на площадке. Я считаю, что плохих актеров нет, есть режиссер, который неправильно выбрал либо не справился с тем, как его подать. Очень часто так бывает, что режиссеры просто вытаскивают из актеров то, что нужно, и имеют этот результат. В хороших руках, как говорится…
Актерами занимаюсь я, это жесткое правило, потому всегда прошу всех говорить мне, что им кажется. Это может быть осветитель, или дольщик, или гример, они могут подойти ко мне и сказать: «Этот актер сейчас плохо сыграл». Даже должны сказать мне, если это так, здесь нет никакой проблемы, я слушаю всех, во время съемок мы один организм. Люди, которые со мной работают, часто болеют за дело, им все интересно, не с «холодным носом». Я их слушаю и всех прошу на первом собрании перед съемками, чтобы никто из них ничего не говорил актерам. Мне все могут сказать, а актерам говорю я, ведь они не какие-то обезьянки, которые будут слушать каждого и стараться угодить.
Мне рассказывали жуткие истории: идет актриса поправлять грим, и гример начинает ей рассказывать, как ужасно она сыграла. Как это вообще возможно?! К сожалению, такие непрофессиональные штуки случаются, но, мне кажется, именно режиссер должен четко отстроить всю систему.
У меня есть несколько правил. Первое – никакого крика, никто не может повышать голос на площадке. Это очень важно. Актеры настраиваются, все должны разговаривать спокойно, даже несмотря на паническую ситуацию. Тем более никаких выяснений отношений. Если собираешься выяснить отношения, должен выйти со съемочной площадки и разговаривать там об этом. Второе – актеров нельзя трогать. Актеры – главные. Какая бы ни была картинка, она, безусловно, должна быть прекрасной, но актеры важнее. После режиссера на площадке главные – актеры. Все для них. Самое важное, как они чувствуют, как они работают и чтобы им было очень комфортно.
