Охота на обаятельного дознавателя (СИ) - Дюжева Маргарита

Думай ведьма. Думай. Ты же прирожденный поисковик! Не бывает так, чтобы не было следов. Не бывает! Может, стоит…

Тут я услышала шаги возле самой двери и едва успела спрятаться под кроватью, как на пороге появился Кьярри. Принесла нелегкая!

Я забилась в самый угол и наблюдала из своего убежища за тем, как он ходил из стороны в сторону. То книги уберет, то рубашку на стул повесит.

— Вот ты где! А я тебя ищу, — громко сказал он, а я испуганно подпрыгнула, решив, что это слова предназначены мне.

К счастью, он просто заметил свой пропуск, валявшийся на полу. Я облегченно выдохнула, но как выяснилось рано.

Честер подошел к кровати и попытался ногой нащупать тапки. Одна-то была близко, а вот вторая отлетела далеко, почти до середины. Испугавшись, что Кьярри сейчас полезет под кровать и обнаружит меня, я бросилась к тапке, схватила ее и принесла к краю.

Докатилась. Тапочки уже ему в зубах ношу. Осталось только хвостиком научиться вилять.

Тем временем он прошел в ванную комнату. Спустя пару мгновений оттуда послышался невыразительный скрип откручивающегося крана и звук льющейся воды.

Я высунула нос из-под покрывала, прикидывая, успею ли добежать до двери, прежде чем Честер вернется в комнату, но тут раздался крик Лилу:

— Пап! Мне помощь нужна. Папа!!! Пап!

— Да, иду я, иду, — насмешливо ворчал мужчина, и мне снова пришлось прятаться.

Когда он вышел из комнаты, я выбралась из своего убежища, прислушалась, а потом побежала в ванную комнату, потому что там побывать мне еще не довелось.

Она была просторной и светлой. Возле большого окна, выходящего на реку, стояла широкая металлическая ванна на резных ножках.

Я заскочила на столик, едва не повалив все стоявшие там бутылки, и сунула любопытный нос в ванну. Воды уже набралось больше чем на половину, белоснежная ароматная пена поднималась кудрявыми шапками, вкусно пахло свежескошенной травой.

Как давно я не принимала в ванну! Не лежала, прикрыв глаза от удовольствия, в горячей воде, разметав руки по бортикам и балдея от каждого мига.

С сомнением покосилась на дверь, потом обратно на пену. А почему бы и нет?

Что мешает искупаться прямо сейчас? Заодно шерсти в воду накидаю, чтобы ему жизнь сказкой не казалась.

Улыбнулась, припала на передние лапки и как прыгнула. Прямо в середину замка из белоснежной пены, подняв кучу брызг.

…Кто бы еще предупредил, что мораны не умеют плавать.

Я начала опускаться на дно и сколько бы не молотила лапами, не могла подняться на поверхность и сделать вдох. Легкие горели, в ушах шумело, но я продолжала бороться, скользя пальцами по гладкой поверхности.

Похоже, это конец. Самая нелепая смерть из всех возможных. На моем надгробье напишут: здесь лежит самая позорная ведьма на свете.

Когда сознание уже начало уплывать, я почувствовала, как всколыхнулась водная толща, и чья-то сильная рука схватила меня за шкирку, рывком вынимая на поверхность.

Я захрипела, закашлялась и обессиленно повисла. Жалкая, мокрая, несчастная.

Кьярри поднял меня повыше:

— Что ж ты бестолковая-то такая?

И не поспоришь. Действительно бестолковая, раз не удосужилась изучить всю информацию относительно объекта перевоплощение.

— Ох, горе луковое, — он взял мягкое белое полотенце, обмотал меня, вытер кое-как и посадил на лавочку, — все. Сиди сохни и никуда не лезь.

Я грустно крякнула.

Честер спустил воду из ванной, и начал ее набирать снова. В этот раз без пены.

Я скрутилась комочком, обиженно опустила на себя край полотенца и просто лежала, жалея себя и тяжко вздыхая. А он…он начал раздеваться.

Когда Честер расстегнул рубашку и бросил ее в корзину для грязного белья, я заинтересовано высунула нос из своего убежища. Когда он избавился от брюк, я уже выглядывала по плечи. А вот когда он стянул белье, у меня даже сил крякать не осталось. Я просто сидела и смотрела на него с открытым ртом.

Передо мной стоял образец мужской красоты. Причем абсолютно голый.

Это я удачно зашла…

Какие у него плечи! А какая спина? Плоский живот с полоской темных волос, спускающейся вниз, мускулистые бедра, крепка задница, за которую так и хочется хорошенько куснуть. Да и все остальное тоже на высоте. Хорош! Ой хорош!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Сегодня явно мой день! Когда еще доведется посмотреть на голенького королевского дознавателя?

А он еще, как нарочно, подошел ближе и начал что-то искать на полке, расположенной аккурат над моей головой. Интересно, если я ему сделаю кусь у меня будут шансы убежать и спрятаться? Вряд ли. Убьет на месте.

Тут Честер посмотрел на меня, потом на то место, которое я столь увлеченно рассматривала, потом снова на меня. Нахмурился.

— Иди-ка ты отсюда, — бесцеремонно взял меня вместе с полотенцем и выкинул за дверь, — а то мало ли, тяпнешь еще...

***

Я еще немного потопталась возле двери в ванную, которую Честер предусмотрительно закрыл на защелку, чтобы один не в меру любопытный моран не пялился на его голую задницу, услышала плеск воды и довольное бухтение.

Гад!

Ловить здесь больше было нечего, бесплатное представление закончилось, так что я побрела прочь из комнаты, мысленно прокручивая то, что сейчас увидела.

Ну хорош, ой хоро-о-о-ош! К эпитету «обаятельный», добавилось еще пару прозвищ, которые было стыдно произносить вслух.

От мыслей о прекрасных дознавательских телесах меня отвлекли тихие горькие всхлипы, доносящиеся из детской.

Что она опять там хнычет? Сколько можно?! Чуть что — сразу в слезы. Игрушку потеряла — слезы, споткнулась — слезы, обиделась — слезы. Размазня!

Намереваясь проскочить мимо девчонки, я прыгнула на стену, прошлепала до самого потолка, чтобы обойти дверной проем поверху, и в этот момент раздался особо грустный всхлип.

Я аккуратно свесилась и заглянула в комнату.

Лилу сидела за столом и горько рыдала, уткнувшись в ладошки. Плакса! Опять печаль на пустом месте накрыла?

Я раздраженно махнула хвостом и поползла дальше, думая, как бы мне пробраться на кухню незамеченной и утащить чего-нибудь вкусного, а то каша по утрам уже порядком приелась. Однако каждый шаг все больше отдавался тяжестью в груди. Уже добравшись до лестницы, я все-таки остановилась и снова прислушалась.

Девочка по-прежнему плакала.

Терпеть не могу нытиков! Фу!

Спустилась до середины лестницы и остановилась, чувствуя себя как-то странно. Внутри, под ребрами шевелилось что-то непонятное, смутно напоминающее совесть.

Этого только не хватало! Пусть сама разбирается со своими нелепыми проблемками! Спустилась еще на несколько ступенек и досадливо крякнула, чувствуя, что проигрываю в борьбе с этой самой совестью.

Некрасиво ругаясь, я развернулась и сердито пошлепала обратно, чтобы хоть одним глазом взглянуть на суть проблемы.

Лилу не замечала ни того, как я вошла в комнату, ни того, как закарабкалась к ней на стол.

— Хватит стонать! — рявкнула на нее.

Младшенькая Кьярри отняла руки от лица, и мне открылась несчастная, зареванная физиономия. Нос и брови у девочки некрасиво покраснели, из больших светлых глаз градом катились крупные слезы. Малышка дрожала и трясущимися руками растирала соленую влагу по щекам.

Каменное ведьмовское сердце все-таки дрогнуло. Мне стало ее настолько жаль, что я подошла ближе и ободряюще прикоснулась к худенькому плечику.

— Я тоже тебя люблю, — всхлипнула она, икая от слез.

Хм, а кто говорит про любовь? Я просто пожалела.

— Эйла Родуш задала мне такое сложное задание. Я никогда с ним не справлюсь, — она начала жалобно рассказывать свою печальную историю, — Тогда она нажалуется папе. Она всегда на меня жалуется…Папа снова меня будет ругать и не купит пони.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Пони, говоришь, не купит? Ну-ну. Я ему не куплю.

Развернулась к листочку, исписанному крупными детскими каракулями. Так. Что у нас тут? Арифметика? Задачи?