Заложники удачи - Иэн Сент-Джеймс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Настроение Тодда начало улучшаться. По пути домой он думал о том, что наконец-то поставит все точки над «и». Прямо сейчас. Момент был как нельзя подходящий.
– Мне он понравился.
– Ерунда! Ты даже его не знаешь.
– Это ты его не знаешь. Когда-нибудь я предоставлю тебе возможность…
– Ради Бога, Тодди…
– Ну ладно, допустим, у тебя было трудное детство, но в конце концов…
– Да, поторапливайся же ты! – не выдержала она. – Мы можем обо всем этом поговорить…
– Нет, именно сейчас.
– Сейчас нет времени, – серьезно сказала она.
– Весь вечер в нашем распоряжении.
– А Миддлтоны? Дорогой, не выводи меня из себя.
Он поднялся из ванны. Вода струями стекала с него. На минуту Тодд остановился, мрачно рассматривая свое брюшко.
– Я бы мог отлично провести этот вечер, – раздраженно сказал он. – Извини, мы могли бы отлично провести этот вечер. Ты, я, Лео и несколько его знакомых…
– Я отказываюсь. Представляю себе его знакомых…
– Нет, ты их себе не представляешь.
– Наверняка какие-нибудь головорезы…
Тодд мысленно представил себе Альдо Морони. Вот кто выглядел настоящим головорезом. Но не Боб Левит. И не Степлтон. И уж никак не Шарли.
Катрина бросила мужу полотенце. Он начал медленно вытираться. На минуту Тодд задумался, а правильно ли он поступает. Помирить Лео с Катриной стало уже жизненно необходимо. Нужно раз и навсегда положить конец этому бессмысленному противостоянию. Нужно силой заставить Катрину понять это. Но он не был уверен насчет Миддлтонов. Конечно же, он должен пойти… Катрина с ними договаривалась… Катрина обещала…
– Нет, – свирепо прорычал он, заворачиваясь в полотенце. – Я не пойду, черт возьми!
В гардеробной Катрина ждала его. Она уже вытащила белье и носки Тодда из комода. Она была ошарашена поведением Тодда. «Черт возьми, что это на него такое нашло? Он ведет себя как капризный ребенок».
Катрина расстегнула чистую рубашку Тодда и сняла ее с вешалки. Руки ее немного дрожали. Она пыталась успокоиться.
– Что это за спектакль!
Она торопливо начала перебирать его галстуки, а в глубине души считала минуты.
«Поторапливайся! Да поторапливайся же!» – повторяла она про себя.
Он вышел из ванной и проскользнул в комнату.
– Нравится тебе или нет, – объявил он зловещим голосом. – Мы с твоим отцом хорошие друзья.
Ее голова резко дернулась, словно ее потянули за веревку.
– И когда же вы успели подружиться? После двух рюмок? Отлично! Это в его духе. Сколько же ты ему одолжил?
– Нисколько. Никаких денег ему от меня не надо. Напротив, он вполне преуспевает.
– Что-то с трудом в это верится.
– Кроме того, не после пары рюмок. Он звонит мне каждый раз, когда он в Лондоне!
– С каких пор? – фыркнула она.
– Уже несколько лет.
– Ты шутишь! Какой ты галстук наденешь?
– Нет, серьезно. Уже давно. Шесть или семь лет. Я давно хотел тебе сказать.
Глаза Катрины округлились.
– Шесть или семь лет? – В голосе ее звучало недоверие. – Признайся, ты шутишь?
– Ничуть.
– И ты встречаешься с моим отцом вот уже шесть или семь лет?
В этом нет никакого преступления.
– Нет, ты шутишь. – Она уставилась на него, ожидая, что в ответ он рассмеется и этим выдаст себя. – Я не верю. Шесть или семь лет?
Он кивнул.
И Катрина вдруг поняла, что это правда. Она увидела это по его глазам, по серьезному выражению его лица. Она ему поверила.
– Господи! И все это время ты от меня скрывал?
– Каждый раз, когда я пытался…
– Пытался? Что значит пытался? Все это время… шесть или семь лет… И ты не имел возможности сказать мне об этом? Ты забывал мне сказать? – Даже ей самой ее голос казался слишком пронзительным, но это происходило помимо ее воли.
– Да, – сердито ответил он. – Именно так. Посмотри на себя сейчас.
– Нет. – Ее голова помимо ее воли начала раскачиваться из стороны в сторону. – Нет, – повторила она, бросив его галстуки на пол. – И ты еще говоришь, что я во всем виновата! Ну уж нет, дорогой! Ты занимаешься неизвестно чем за моей спиной, и у тебя еще хватает наглости меня в чем-то обвинять!
– Так я и знал, что все так и будет, – проворчал он. Он бросил полотенце и стал надевать белье. – Каждый раз одно и то же…
– Что значит каждый раз? – Ее лицо покраснело. – Я это все слышу в первый раз.
Он вздохнул и потянулся за рубашкой.
– Ты отлично понимаешь, о чем идет речь.
– Нет, не понимаю. – Она трясла головой, заикаясь от негодования. – Я ничего не понимаю. И я уже не уверена, что я знала тебя все эти годы. В один прекрасный вечер ты вдруг приходишь домой и заявляешь… Семь лет!
Ее голос сорвался, и она перевела дыхание.
– Нет, я отказываюсь верить. – Руки ее дрожали, а колени тряслись. Она чувствовала, что ей нужно было сделать какое-нибудь движение, чтобы ослабить напряжение. Она повернулась к двери, не отдавая себе отчета, куда она идет. Но через мгновение вспомнила.
– Черт возьми! Миддлтоны! Джулия будет в панике. – Я иду, – заявила она.
– Подожди. Я почти готов!
– Не волнуйся. Ты же не хочешь идти. Он засунул одну ногу в брюки.
– Подожди, – сказал он, в то время как она направлялась к двери.
– Нет! – Она быстро прошла через спальню. – Я скажу, что ты не смог пойти, что-нибудь придумаю.
– Не можешь же ты пойти без меня.
– Я не хочу, чтобы ты шел со мной. – Катрина резко повернулась на лестничной площадке. Ее янтарные глаза сверкали, лицо было раскрасневшимся, голос звучал странно. Она отстраненно кивнула головой, как бы желая в чем-то убедить себя. – В конце концов, это всего лишь вечер с твоей женой! Тебе он не понравится. Ты сам это скажешь. Тебе он совершенно не понравится.
Через секунду Тодд был на лестничной площадке, но Катрин уже сбегала по ступенькам.
– Подожди! – крикнул он.
Но ждать она не стала. Тодд услышал, как с оглушительным звуком захлопнулась дверь. Мак выбежал из кухни, отчаянно лая, пробежал по прихожей и застыл перед закрытой дверью. Затем он повернулся, скуля засеменил к Тодду и стал лизать его босые ноги.
– Черт побери! – проворчал Тодд. – Черт побери!
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Он вбежал наверх, натянул одежду, вскочил в туфли, но на середине лестницы вдруг остановился. «Почему это я должен за ней бегать? Это ее вина. Любая разумная женщина уже давно бы помирилась с отцом. Любая разумная женщина бежала бы от Миддлтонов, как от чумы…»
Вернувшись в гардеробную, он сбросил туфли и повесил пиджак обратно на вешалку. Кипя от негодования, он вынул из ящика свитер, быстро надел его и, минуту поколебавшись, спустился вниз прямо в носках.
Он не имел и малейшего понятия о том, как провести этот вечер, куда себя деть. Весь дом казался ему чужим. Без Катрины он чувствовал себя не в своей тарелке. Она встречала его всякий раз, когда он приходил домой. Он ни разу не оставался дома один.
