Холера. Дилогия (СИ) - Радик Соколов

Когда ворота встали на прежнее место, усатый капитан снова замотал ворота цепью, а Гумаров и Солоха помогли ему водворить на прежнее место ежи.

— Ну, и долго вы собираетесь тут стоять, как три тополя на Плющихе? — в голосе усатого явно слышен страх. — Давайте за мной внутрь, этих вид живых людей привлекает.

Выяснять, кого именно «этих» не было никакой необходимости. Чтобы не догадаться, нужно вообще по пояс деревянным быть. К тому же, даже в утреннем полумраке было пусть и плохо, но видно, как с Садового, и со стороны Крымского моста, и от транспортного туннеля ниже по Житной, и по Большой Якиманке, и со стороны выхода из метро «Октябрьская» и Ленинского проспекта с Шаболовкой, явно привлеченные звуками стрельбы, поодиночке и группами подтягивались на Калужскую новые и новые мертвецы. Прав капитан, нечего на улице делать. Сквозь тонированные витринные стекла первого этажа мы покойников будем видеть почти так же хорошо, как и с крыльца, а вот они нас — нет.

— Слушай, тащ капитан, а чего это ты сам по двору с автоматом рысачишь и тяжести тягаешь? Неужто ни одного сержанта на это дело не нашлось?

— Ай, брось издеваться, — вяло отмахивается тот. — Сейчас внутрь войдем, на мой личный состав глянешь, сам догадаешься.

И впрямь, протиснувшись в рамку отключенного сейчас металлодетектора и оказавшись в фойе я сразу все понял… Батальон Смерти, блин… Пять барышень в синем камуфляже и большими прямоугольными шевронами «Спецполк МВД России» на спинах курток. Возраст — от двадцати до неполных сорока, звания — от младшего сержанта до прапорщика. Вид у всех, мягко говоря, так себе: испуганные, ощутимо бледные даже в полутьме лица, круги и разводы потекшей от слез туши вокруг глаз и на щеках. Амазонки, маму вашу с ратуши… Валькирии. Наберут, блин, по объявлению, а потом мучайся с ними. С другой стороны, чему удивляться-то? Служба в спецполку — никакая: сиди на заднице, да на кнопку «вертушки» нажимай, предварительно удостоверение входящего проверив. Но при этом и зарплата — такая же. В смысле, тоже никакая. Мало кто из устраивающихся в МВД мужиков туда идет. Даже в ОВО или ППС зарабатывают куда больше. А штат комплектовать нужно. Вот и набирают туда одних женщин, которых как раз в другие подразделения брать особо никто не хочет.

— Ага, — заметив мою реакцию, понимающе вздыхает за спиной капитан. — А эти, мля, архаровцы из «Рыси» укатили. Приказ, видите ли, у них. Оставили пять автоматов и патронов к ним два ящика. А толку? Я из «калаша» последний раз стрелял в армии, когда «срочку» служил. В семьдесят восьмом, млядь, году. Из АКМС еще. А девчонки мои — вообще ни разу даже в руках не держали. Из «Кедра» у нас были стрельбы, хоть и раз в квартал, но были, а из этих… Ай, да что там говорить, я цинк еле вскрыл, семь потов сошло пока вспомнил, как это делается.

М-да, вид у стоящего на деревянном патронном ящике цинка на самом деле такой, будто его крепко оголодавший гигантский медведь гризли разжевал и выплюнул. Похоже, долго его усатый мучил и сам с ним мучился. Вон, ручка специальной открывалки, что в каждый ящик с боеприпасами вкладывается, аж коромыслом согнута. Гигант, блин…Могучий варвар… Хотя, за коллег тоже стыдно: бросили этого беднягу с пятью бабами, и даже цинки открыть не помогли. Но, жалеть мне его сейчас некогда.

— Ладно, хорош на судьбину горькую жаловаться, говори лучше, какая сволочь гражданских мертвякам скормила?

— Ка-ка-каких гражданских?

По испуганно выпученным глазам усатого, даже не будучи профессиональным психологом можно понять, что он на самом деле не понимает о чем речь.

— Тех, что перед забором обглоданные лежат, — подпускаю в голос металла, уж если колоть, так до самой… эээ… филейной части, короче.

— Да ты чего?! — голос капитана дрожит одновременно от испуга и возмущения. — Это ж не люди… Ну, вернее, когда-то были люди, но сюда пришли уже этими… Мертвыми, короче.

— Хватит бабушку лохматить, — не сбавляю оборотов я. — Зомби зомбей не жрут, вона, чуть не под ручку друг с другом прогуливаются и никаких тебе…

С этими словами я оборачиваюсь к окну, чтобы широким жестом обвести забитую мертвецами площадь, и, так и замираю с открытым ртом, не закончив фразу. Потому что перед воротами сразу четверо вновь прибывших со стороны туннеля на Житной мертвяка, прямо у меня на глазах, опустившись на четвереньки, пристраиваются к пять минут назад застреленному моими хлопцами покойничку. И начинают его деловито обгладывать. Вот это номер! А я-то думал, что у покойничков промеж собою полные мир-дружба-жвачка. А они, оказывается, не только живыми людьми, но и друг дружкой не брезгуют. М-да, классическая ситуация из серии «почувствуй себя идиотом». И с капитаном неудобно получилось.

— Все понял, был не прав, приношу свои извинения.

— Да ладно, чего уж там, — устало отмахивается капитан. — Ты, видать, с ними еще мало пересекался. А я на всю эту свистопляску уже весь вчерашний вечер и всю ночь любуюсь. Пока ОМСН тут квартировал, оно еще ничего было, а вот как их сорвали куда-то — совсем амба. Девчонки мои сначала держались, а тут так и совсем разнюнились. Такую сырость развели — хоть с этими тварями в рукопашную иди, лишь бы соплей их не видеть. А эти, да, хавают собственных покойников… Ну, которые во второй раз покойники… Ну, мля, короче, ты понял. Если эту погань по второму кругу пристрелить, то уже минуты через две-три его свои же за милую душу зачефанят.

— Офигеть, дайте две, — только и смог сказать я.

Капитан в ответ глубокомысленно кивнул и тихо, но с чувством выдал длинную матерную тираду. Потом, достал из кармана мятую пачку «Винстона» и, вытряхнув из нее одну сигарету, прикурил и с явным удовольствием глубоко затянулся.

— Будешь? — протянул он пачку мне.

— Не, спасибо, не курящий я, — отрицательно мотаю головой в ответ. — Слушай, а как так вышло, что кроме вас тут никого не осталось? Ну, с собрами[33] все понятно, у тех приказ, а остальные-то где? Тут ведь, как ни крути, толпа народу ошиваться должна — дежурная смена в ДЧ, связисты, там, всякие, и прочие разные…

— Нету никого, — вяло отмахнулся усатый. — Кто сам слинял под шумок по тихой грусти, кого вчера в усиление припахали. Тут, не поверишь, до чего дошло вчера — кабинетных подполковников-полковников автоматами вооружали, да на улицы гнали. Веришь, нет, в оружейке — шаром покати, одни пустые пирамиды. Даже из тира выгребли все, кроме учебных пистолетов, которые, один черт, рассверленные и не стреляют.

— А младший начальствующий[34] куда весь подевался? — искренне недоумеваю я.

Да уж, когда полковника гонят делать работу сержанта, значит — все, приплыли. Как в том старом армейском приколе: «Бегущий генерал в мирное время вызывает смех, а в военное — панику».

— Да кто где, — хмыкнул капитан. — Кто разбежался, вместе с вверенным оружием и спецтранспортом, кого сожрали, кто сам сейчас снаружи деревянной походкой бродит. А кто и воюет еще. Нам, вон, связист из «Рыси» еще вечером динамик и микрофон от станции в «дежурке» сюда вывел. Такого наслушались за ночь…

— А чего сейчас не слушаете?

— Честно? Зае… — мой собеседник оглянулся на своих притихших, но, вроде, немного приободрившихся после нашего появления подчиненных. — Надоело одно и то же… «ОВД Нагатинский Затон — почти весь личный состав либо погиб, либо дезертировал…», «Пресненский УПМ срочно просит помощи…», «ОВД Северное Медведково — нам звиздец, осталось трое живых, забаррикадировались в помещении Дежурной части…» И так всю ночь. Никаких нервов не хватит, чтоб слушать, как там народ умирает.

М-да, как-то сама собой пришла на память рассказанная Дядей Саней история про телефонистку из МОБа. Блин, уж если его, прожженного и видавшего виды мужика проняло, то, что уж про этих напуганных чуть не до смерти барышень. Но весь мой сначала армейский, а потом и омоновский опыт, вся моя натура просто на дыбы вставали от вида выключенной радиостанции. Будь он моим подчиненным, уже огреб бы по полной программе. Но, он и по званию старше, и годами… Словом, помягче нужно.

— Э, нет, коллега, на связи сидеть нужно постоянно, мало ли… Андрюха! — кивком указываю я Бурову в сторону отключенного трансивера с микрофоном и маленькой, скорее всего, от компьютера взятой, колонкой, стоящих на офисном столе, явно вынесенном из какого-то кабинета. — Ты ведь в армейке со связью работал? Разберешься?

— Да как два пальца, — невозмутимо кивает тот.

Андрей «срочку» тарабанил связистом в разведке «войск дяди Васи», уж что-что, а учить там умеют. Что в армии зазубрено — каленым железом из мозгов не выжечь. Так что, если сказал, что сделает, значит — сделает.

— Сами-то, кстати, чего не сбежали? — снова оборачиваюсь я к капитану.

— На чем? — кривит губы в грустной усмешке тот. — На тех двух служебных «четырнадцатых», что во внутреннем дворе остались? Водить-то я один умею. Так что, даже если мы все вшестером в эту коробчонку утрамбуемся — она ж на брюхо сядет. А за воротами эти стоят… Не проползли бы мы через них, увязли бы — и все, привет, пишите письма, шлите посылки… Это вам на «Урале» хорошо — только колеса помыть потом, чтоб не воняло. Только «жигуль» — не «Урал», нам бы точно амбец приснился. Опять же, пока можно было вырваться, мужики из «Рыси» еще тут были. Подозреваю — отнеслись бы без понимания. Да и непонятно, чем вообще дело кончится. Сбежишь, а потом тебе еще и статью впаяют за дезертирство.