LitPamiatniki - 8801 Alex

class="p">— Все в порядке. Я понимаю. — Он провел большим пальцем по тыльной стороне ее ладони. — Но не будь так строга к себе — в мире нет такого плана, который пережил бы первое столкновение с врагом.

Тиннстра рассмеялась:

— Мой отец говорил нечто подобное. «У каждого есть план, пока он не получит по морде».

— Мудрый человек.

— Он был хорошим отцом, но быть дочерью легенды не так-то легко.

— Попробуй быть сыном убийцы и мошенника.

— Твой отец?..

— Да. Он был печально известен в Лейсо. Человек с определенной репутацией, пока его не поймали и не казнили за его преступления.

— Мне жаль.

— Почему? Я был невысокого мнения о нем, и он был невысокого мнения обо мне. Когда его повесили, мне стало лучше. Мне не надо было выслушивать его мысли о том, как я собираюсь разрушить свою жизнь. На самом деле ему следовало сосредоточиться на своих собственных проблемах.

— Наверное, это относится ко всем нам. — Тиннстра снова взглянул на Зорику. — Я, пожалуй, пойду и принесу нам немного еды и воды. Возможно, у нас больше не будет возможности поесть до вечера.

— Разумно ли это? — спросил Раласис. — Эгрилы, должно быть, нас уже ищут.

— Они ищут ханранов. Меня они не увидят. — Тиннстра помахал маской Избранного перед морским капитаном.

— Все равно, будь осторожна,— сказал мейгорец, сверкнув своей обычной улыбкой. Он, вероятно, даже не осознавал, что делает. Странным образом, это заставило Тиннстру почувствовать себя лучше. Она, в конце концов, была рада, что Раласис здесь, с ними.

— Я сделаю все, что в моих силах. — Она улыбнулась ему в ответ и надела маску.

Она вышла через заднюю дверь здания. Если бы Избранная вышла из парадной двери, это привлекло бы слишком много внимания, а ей не хотелось, чтобы какие-нибудь сплетники сказали бы что-то не то не тому человеку. Задний выход вел в узкий переулок, заваленный обломками разрушенных жизней. Она переступала через разбитые кирпичи, расщепленные деревянные доски и сломанные столбы, высматривая эгрилов на улице за ними. Раньше она отправилась бы на охоту в этот узкий переулок, надеясь поймать пару крыс, но, скорее всего, все грызуны, которые когда-то жили в этом переулке, были съедены за то время, пока ее не было.

Не то чтобы она собиралась сегодня охотиться на крыс. С украденной униформой она могла без сопротивления реквизировать все, что пожелает. Но у Тиннстры было кое-что, чего ей всегда не хватало, когда она жила в Айсаире раньше, — деньги. Достаточно, чтобы заплатить справедливую цену за все, что было выставлено на продажу.

Она взглянула на полоску неба над головой, и ей пришлось подождать всего несколько секунд, прежде чем она увидела пролетающих мимо Дайджаку. Много Дайджаку.

Они, должно быть, искали королеву — и того, кто ее освободил. Она надеялась, что у Грейс хватило ума исчезнуть. Не нужно было быть гением, чтобы начать поиски наложницы короля после того, как того вышвырнули из окна.

Сам город гудел от магии. Тиннстра чувствовала, как по всему Айсаиру пробегают красные блики. По словам Венны, Эгрил привел шестьсот Избранных для сражения в Секановари. Даже треть от этого числа вызвала бы проблемы у армии союзников, и все же, судя по тому, что чувствовала Тиннстра, в городе их собралось намного больше, чем предполагала Венна. Намного, намного больше.

Тем не менее, было в этом и нечто положительное — Тиннстра не выделялась. Еще одна Избранная среди стольких многих? Для любого наблюдателя она была незаметна в своей форме. Она вышла на большую улицу, и это сразу же произвело впечатление на окружающих. Никто не делал резких движений, они просто обходили ее стороной так осторожно, как только могли. Никто не смотрел в ее сторону, но все были в курсе каждого ее движения, каждого шага. Год оккупации Эгрила научил выживать их всех. Слабых уже уничтожили.

Тиннстра ненавидела то, что собственный народ ее боялся. Конечно, они реагировали на форму, но Тиннстра знала, что она тоже изменилась. Действительно ли она отличается от врага? Сколько душ она уже отправила в Великую Тьму? Сколько еще отправит?

Боги, даже ее собственные солдаты называли ее Смерть.

Погруженная в свои мысли, Тиннстра не осознавала, куда забрела. И только когда она увидела почти разрушенное здание на углу, к ней вернулось настоящее.

Эстер-стрит. Когда-то это была красивая улица, заставленная цветочными ящиками и рыночными лотками. Затем вторглись эгрилы, и красота стала роскошью, которую никто не мог себе позволить. Угловой дом был убежищем ханранов, пока Дайджаку не сбросили на него бомбу. Тиннстра наблюдала из ближайшего дверного проема, как Черепа вытаскивали из разрушенного дома и затаскивали в фургоны выживших, которых, скорее всего, больше никто никогда не видел.

Дарус Монсута тоже был там, наблюдал и наслаждался катастрофой. Тогда она увидела его впервые. Она все еще помнила, каково это было, когда он ей улыбнулся.

Тиннстра прошла дальше, затем остановилась на том же месте, где и он, и посмотрела туда, где она пряталась в тот день. Магазин был пуст, его витрины разбиты. Слишком знакомое зрелище в Айсаире. Владельцы держали дверь запертой во время нападения, несмотря на то, что, очевидно, Тиннстре была нужна помощь. Она не могла их винить. В то время она поступила бы так же.

Затем она зашла в булочную, где на последние несколько монет купила буханку хлеба. Денег оказалось недостаточно, и она ушла, задолжав булочнику еще экю. Окно было заколочено, но дверь открыта, и Тиннстра чувствовала запах свежего хлеба.

Боги, сколько времени прошло с тех пор, как она в последний раз пробовала свежий хлеб?

Она вошла. Мужчины, который обслуживал ее тогда, не было. Вместо него за прилавком стояла женщина с красным лицом и собранными в пучок волосами, вытиравшая руки о пыльный фартук. Она вздрогнула, увидев Тиннстру, но быстро взяла себя в руки и поклонилась. «Приветствую вас, Избранная», — сказала она на эгриле с сильным акцентом.

— Доброе утро, — ответила Тиннстра на джиане.

То, что враг заговорил на ее родном языке, казалось, потрясло женщину еще больше:

— Ч… Чем я могу вам помочь?

— Мне кажется, раньше здесь был мужчина, который пек хлеб.

— Мой… Мой муж? — Женщина побледнела.

Тиннстра кивнула:

— Да.

— Он был... он был предателем. — Женщина едва не поперхнулась словами. — Да, предателем. Вы… Я имею в виду, власти... —