Закат Пятого Солнца (СИ) - Штаб Юрий

— Я всегда преклонялся перед Диего Веласкесом, уважая его железную волю и непоколебимую решительность. Покорение Кубы — великий подвиг, мне ли этого не знать, я же был рядом с ним в те дни. Видел все своими глазами. Но время идет, и люди, мечтавшие об открытии новых земель, рано или поздно утрачивают боевой задор. Слава богу, мне еще далеко до преклонных лет и я голоден до свершений. Ты верный сын Испании, Кристобаль де Алмейда?

— Я сражался во славу моей родины в Италии, и на море — с алжирскими пиратами, а вот теперь смело пересек океан, чтобы еще больше умножить ее величие. Но я всегда понимал, что именно дисциплина — залог наших побед. Ваша экспедиция — бунт против короля.

— Напротив, — не согласился Кортес. — Наш единственный уцелевший корабль я отправил в Испанию с донесением нашему милостивому императору Карлосу о том, что открыта новая земля. Богатая, щедрая, бескрайняя… Ответа мы пока не получили, да и стоит ли удивляться — путь через океан долог. Но я не сомневаюсь, что наш повелитель благосклонно оценит отвагу своих солдат. Пока нет приказов императора, мы будем действовать по своему разумению. Я рад вашему появлению здесь.

Пленники настороженно молчали, ожидая продолжения. Кортес еле слышно вздохнул. Его последней фразе, разумеется, не поверили. Захваченных испанцев жег стыд за поражение столь малочисленному противнику и хотя бы из гордости они не желали присоединяться к победителю. Кортес продолжил:

— Да, рад. Сколько раз в истории бывало так, что горстка храбрецов без колебаний кидалась в какую-нибудь рискованную, а то и самоубийственную авантюру. Но их пример вдохновлял других. И вот на помощь к ним, устыдившись своей нерешительности, приходили все новые и новые смельчаки. И вместе они добивались невозможного, совершали подвиги, покрывали свои имена славой, обретали богатство и почет.

Кортес понимал, что у него не хватит времени уговаривать каждого в отдельности, а потому в своей речи старался упомянуть все причины, которые могли побудить пленников искренне перейти на его сторону. Среди солдат Нарваэса наверняка есть те, кто жаждет золота. Есть и такие, кто мечтает прославиться, послужить Испании, искоренить языческие культы, которые казались европейцам мрачными и богопротивными. И генерал-капитан пытался заинтересовать каждого.

— Так и мы кинулись на гигантскую, невиданную доселе добычу и лишь отвага и упорство помогли нам добиться успеха. Но и наши силы не безграничны. И вот именно сейчас, когда мы, как никогда, нуждаемся в поддержке, господь посылает нам на помощь вас. Я вижу здесь несколько сотен самых стойких и бесстрашных солдат, о каких только мог бы мечтать любой военачальник. Объединив усилия, мы добьемся такого, что весь мир замрет от удивления и восторга, склоняясь перед нашей храбростью. Что Куба? Пускай остается тем, кому не хватает дерзости мечтать о большем! Эта же земля бескрайня, полна чудес, обильна золотом и драгоценностями! Решайте сами, чего вы хотите: вернуться обратно под руку к Веласкесу и довольствоваться жизнью скромных фермеров, копаясь в земле или же покорить целый континент вместе со мной?!

Фернан Гонсалес слушал эти слова как завороженный. Он был опьянен пылкой и красноречивой речью предводителя. Даже ему, сопровождавшему Кортеса с самого начала, захотелось крикнуть: «Мы с тобой!». Он не сомневался в том, что большая часть плененных испанцев с радостью будет повиноваться такому командиру. Похоже, Веласкес в очередной раз проиграл. Отправил целую армию, чтобы взять Кортеса под арест, а вместо этого в три раза усилил его, совсем небольшое до этого дня, войско.

Пленники громко стали выражать готовность перейти под руку Кортеса. А Фернан Гонсалес в очередной раз получил подтверждение того, что не ошибся в выборе предводителя.

«Господи, какой триумф! — думал он. — Наш генерал-капитан подобен колоссу среди обычных людей. Теперь мы уж точно удержим Теночтитлан в повиновении! Империя ацтеков отныне у наших ног. Пожалуй, можно с презрением выбрасывать золотого индейского идола! Слаб оказался этот бог-плут, жалок и бессилен. Где уж ему пытаться навредить испанскому дворянину! Мы победили!»

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Сражение обошлось малой кровью. Оно унесло не больше десятка жизней, хотя раненых насчитывалось много. Казалось, больше не о чем мечтать. Солдаты Нарваэса обрели не только свободу. Им также вернули оружие, лошадей и доспехи, и они, разумеется, оценили благородство генерал-капитана. На их верность можно было рассчитывать. Новая флотилия также перешла к Кортесу. Конкистадоры приободрились и повеселели. Добрая сотня арбалетчиков, почти столько же аркебузиров, под сотню всадников, свыше тысячи пехотинцев. С такими силами можно ничего не бояться!

Эрнан Кортес уже строил планы. Он собирался отправить отряды в разные провинции для поддержания там порядка, а сам хотел вернуться в столицу с основной частью своих сил. И в этот момент в Веракрус прибыли два тлашкаланца. Новости могли встревожить кого угодно. Теночтитлан восстал против испанцев!

34. Восстание

Это казалось невероятным. Только что триумф виделся полным. Удача слишком непостоянна. Кортес в окружении ближайших соратников слушал донесение. Слова гонцов безжалостно разбивали все надежды и мечты.

— Великий господин, твои воины окружены во дворце. Вокруг них тысячи и тысячи ацтеков, которые жаждут лишь одного — их крови!

— Как это произошло?

Голос Кортеса прозвучал спокойно. Фернан помимо воли удивился его выдержке.

— Мы не знаем точно, — признались тлашкаланцы. — Была битва. Твои солдаты сражались с горожанами. Мы мало видели своими глазами. Нам чудом удалось покинуть город ночью, похитив у рыбака лодку. Наши вожди в Тлашкале встревожены.

— Я благодарю вас за весть. Вы будете вознаграждены. Пока что отдыхайте. Я пошлю гонцов в Тлашкалу, чтобы развеять тревогу ваших правителей.

Кортес и сам понимал, что это лишь пустые слова. Как он мог успокоить тлашкаланцев, если и сам толком не понимал, что же произошло в Теночтитлане?! Едва лишь индейцы, поклонившись, ушли, он обратился к своим соратникам.

— Собирайтесь в поход. Все наше войско возвращается в столицу. В Веракрусе останутся только раненые и больные.

Если впереди его ждет опасность, то нужно встретить ее во всеоружии.

Пока солдаты спешно готовились к выходу, Веласкес де Леон завладел прибывшими тлашкаланцами. С трудом сдерживая рвущееся наружу беспокойство, он принялся засыпать их вопросами.

— Донна Эльвира. Что с ней? Что с моей женой?

Видя, что индейцы почти ничего не понимают в его торопливой сбивчивой речи, да и вообще плохо знают испанский язык, Хуан разгневанно топнул ногой. Индейцы выглядели недоумевающими и даже испуганными. Неужели у них плохие новости? Но тут до Веласкеса дошло, что они даже не сообразили, о ком он их спрашивал. Он отчаянно пытался вспомнить настоящее имя Эльвиры. Но тревога и постепенно завладевающий сердцем страх путали его мысли.

— Дочь Машишкацина! — нашел выход Хуан. — Что с ней?!

Сандоваль, увидев эту сцену, поспешил на помощь. Он подошел сбоку, крепко обхватил Веласкеса за плечи и встряхнул, пытаясь привести в чувство.

— Хуан, я уверен, что с ней все в порядке. Она наверняка во дворце, в полной безопасности, — И тут же крикнул переводчику. — Херонимо, бегом сюда!

Херонимо де Агиляр поспешно подошел.

— Объяснись с послами, — попросил Сандоваль.

К сожалению, никакой определенности Агиляр внести не смог. Тлашкаланцы и рады были бы сообщить что-нибудь о дочери их вождя Машишкацина, но они ничего не знали. Веласкесу де Леону оставалось только надеяться на то, что Эльвира и в самом деле находится во дворце. Снедаемый беспокойством, он упросил Кортеса назначить его командовать авангардом, чтобы раньше остальных вернуться в столицу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Впрочем, почти сразу же прибыли новые сведения. Когда конкистадоры уже собирались покинуть крепость, к ним пришли посланцы ацтеков.