Ватага. Император: Император. Освободитель. Сюзерен. Мятеж - Александр Дмитриевич Прозоров

Ласковое прикосновенье… и томный шепот:

– Вы спите, сеньор?

– Да нет…

Открыв глаза, князь погладил прильнувшую к нему девушку по спине, ощутив, как прикоснулись к его груди мокрые волосы девушки. Ах… Аманда тотчас же отозвалась на ласку долгим и горячим поцелуем, а потом вдруг отпрянула, окинув молодого человека пронзительно-лукавым взглядом своих карих, с пляшущими золотистыми чертиками, глаз, прошептала:

– Понимаю, что это грех, но… Я же все-таки женщина, а любой женщине иногда нужен мужчина.

Князь улыбнулся в ответ:

– Иногда и мужчине женщина нужна. И, я бы сказал, довольно часто… Господи…

– Что вы так смотрите?

– Какая же ты красивая. Аманда! – Егор взял девушку за руку, притянул к себе, лаская губами грудь… а затем покрыл поцелуями нежную шейку. – Ах милая, какое это счастье… И грех – да. Но грех мы как-нибудь замолим, верно?

Девушка ничего не ответила, закатив глаза, тяжело задышала, и князь почувствовал прилив такого блаженства и спокойной счастливой радости, что все невзгоды и горести улетучились куда-то далеко-далеко…

Они здесь же и уснули, на выжженной солнцем травке, в тенистой неге кустов. Тесно прижавшись к широкой груди Вожникова, Аманда совсем по-детски сопела, время от времени вскрикивая во сне, и тогда проснувшийся намного раньше Егор успокаивающе гладил девушку по плечам и шее.

Он вдруг сравнил Аманду с женой, юной княгиней Еленой, они все же были похожи – обе – блондинки, и телосложение, в принципе, одинаковое, только Елена чуть старше, и глаза у нее – васильковые, а у этой – теплого светло-шоколадного цвета. И еще – княгиня очень умна… впрочем, и Аманда далеко не дура, просто не было у нее столь горького опыта, как у Еленки, ни опыта не было, ни такой властности, проявляющейся буквально во всем: страстные ласки супруги иногда напоминали Егору борцовские захваты, а поцелуи – укусы, княгинюшка вовсе не изображала из себя покорную мужу жену, не просила, а брала свое! И это заводило, сильно заводило князя. Впрочем, и сия юная краса – заводит… Как и любого нормального мужика. Ах, женщины, женщины…

Молодой человек мягко улыбнулся, вспомнив далекую супругу и детушек. Вожников и сам над собой посмеялся – нашел, блин, время… впрочем, это все как-то само собою вспомнилось, без особого, его, Егора, участия.

Елена, конечно же, не одобрила бы эту связь… но и долго бы не сердилась, поскольку все всегда хорошо понимала, а, если делала вид, что не понимает, так только в тех случаях, когда ей это было зачем-то нужно. А здесь… ну, переспал с молодой красивой девкою – дело такое, чего уж. Тем более жены рядом нет, а девка – простолюдинка, от которой родись дите – так кто ж за ним право на престол признает-то? Пусть и не простолюдинка была бы – пусть из дворян, из баронов, герцогов, графов – все равно, не принцесса ведь, не княжна – не равно-родственная!

– Ай! Не надо меня пытать, пожалуйста… не надо! Я сама все скажу, сама…

– Тихо, тихо, – Вожников погладил с нежностью Аманду по спине.

Девушка встрепенулась, на миг распахнув глаза:

– А? Что?

– Спи, спи, милая. Все хорошо, спи.

Самому-то князю не спалось, выспался уже, да и вообще, не любил спать днем, даже если и задремывал, так потом ходил полдня, словно кисель, а ночью ворочался, почти не смыкая глаз. А вот сейчас выпал удобный случай подумать, поразмышлять над сложившейся ситуации и решить, что дальше делать, исходя из того, что враги – кто б они ни были, гранадские мавры или нанявшие их кастильцы – вряд ли прекратят погоню: слишком уж жирный куш. Тем более здесь – земля союзного Кастилии Арагона, так что будут искать, будут, и нужно как можно скорее добраться до Матаро… Нет! Не скорее, а осторожней. Спешить сейчас не надо, лучше все продумать, спокойно определить путь. Барселона, насколько представлял себе князь, располагалась севернее, этот город нужно было обойти, и лучше подальше, сделав изрядный круг. Эх, знать бы здешние пути-дорожки! Жаль, Аманда их не знает, хотя девчонка может и расспросить, не привлекая внимания. Хм, не привлекая – в этаком-то рубище из старой парусины? Ага! С другой стороны, и князь тоже выглядел, как бродяга – грязная полотняная рубаха, истрепанный и порванный в нескольких местах жилет-безрукавка, хорошо хоть подошвы колготок-шоссов были подбиты толстой свиной кожей, так что вполне можно было обойтись без башмаков. Однако, если идти по горам – крепкие башмаки бы сгодились.

Итак – одежда. Главное, конечно, Аманда, сам-то Вожников, в принципе, мог обойтись и тем, что есть, а вот девушка… не голой же ей идти. Жаль, парусина-то – куда выше колен, так тут не принято, была бы хламида до пят – так и сошла б юная ведьма за какую-нибудь бродячую нищенку.

– О чем вы думаете, господин?

– Ага, проснулась. Ну как, выспалась, отдохнула?

– Угу.

Девчонка поднялась, села, обхватив себя за коленки руками, и, искоса, поглядев на князя, спросила:

– Что, одежда-то уже высохла?

– Моя – да, а твоя… – Егор почесал голову. – Даже не знаю, что сказать. Новую тебе одежонку надо – без вариантов, иначе нам к людям соваться нечего. Вот и думаю – где ж эту одежку взять?

– Украдем! – привычно завернувшись в парусину, повела плечом ведьма. – В какую-нибудь деревню заглянем и украдем.

– Украде-ом, – передразнил Егор, натянув высохшие шоссы, – Как-то ты не очень-то хорошо к чужой собственности относишься. Я бы сказал – без должного уважения.

– Однако денег-то нас нет – не купим. Ой… и как-то уже есть хочется.

– Я бы тоже перекусил чем-нибудь, – тут же ощутив голод, согласился молодой человек. – Схожу вниз, в селенье…

– Я с вами!

– В таком виде тебе только в кордебалете плясать! – Вожников сказал, как отрезал. – Останешься здесь, и жди.

– Но…

– И без всяких «но», поняла?

Девушка покорно кивнула.

– Я постараюсь побыстрее, – подойдя к тропинке, обернулся молодой человек. – Но уж как там пойдет. Смотри, чтоб потом тебя не искать.

– Я никуда не уйду, – Аманда моргнула. – Здесь буду. Ждать.

Помахав девушке рукой, молодой человек быстро спустился со скалы и, поглядывая по сторонам, зашагал по узкой, вьющейся меж зарослями вереска и дрока тропинке. Минут через двадцать князь увидел невдалеке деревню, притулившуюся на пологом склоне холма, распаханном на небольшие участки-наделы. Рядом журчала река, впадающая в море широкой, раздробленной на несколько рукавов дельтой. Берега реки густо поросли камышом, ивою и красноталом, кое-где виднелись кусты черной смородины и крыжовника, при взгляде на которые Вожников уныло сглотнул слюну. Неплохо было бы