Фантастика 2002. Выпуск 3 - Андреи Синицын

Этот читательский интерес ощутили и мы с Лукодьяновым. Еще не был издан «Экипаж «Меконга», а слух о нем прошел, и мы получили несколько заявок. В 61-м главы из «Меконга» были напечатаны в московском журнале «Знание — сила» (№ 8), бакинском русскоязычном «Литературном Азербайджане» (№ 8—12), в барнаульской газете «Молодежь Алтая», в красноводской газете «Знамя труда».

Да, расставаться с «Экипажем «Меконга» было трудно. У нас остались «отходы» романа — главным образом бурильные, трубопроводные, милые сердцу Лукодьянова. Как-никак он здорово поработал (и продолжал работать) в бакинском нефтяном царстве. Ему-то и пришла в голову идея о бурении сверхглубокой скважины в Тихоокеанской впадине. Задача — проникнуть в загадочную мантию Земли. А дальше что? Ну, дальше сугубая фантастика: с сорокакилометровой глубины недра выталкивают колонну бурильных труб, поднимается к небу черный столб из непонятного вещества мантии, он неудержимо растет… происходит грандиозная катастрофа: короткое замыкание Земля — ионосфера искажает магнитное поле планеты, генераторы перестают вырабатывать ток…

Не могу сказать, что эта крамольная (с точки зрения физики) идея увлекла меня. В общем-то, при всей своей давней любви к фантастике, я вступил под ее зеленые кущи довольно случайно. Человеческие истории, судьбы людей моего поколения привлекали меня куда больше, чем столб, выдавленный мантией Земли. Но поскольку вступление под вышеупомянутые кущи все же состоялось, была по-своему привлекательной идея соединить научность и художественность, создать этакого литературного кентавра. Позднее я сформулировал это более определенно: научно-фантастическая проблема лишь тогда становится фактом литературы, когда наполнена человеческим содержанием и имеет прямое отношение к современной духовной жизни общества.

Работа над «Черным столбом» шла неровно, да и нервно: в то жаркое бакинское лето тяжело заболела мама, несколько месяцев я был поглощен медицинскими делами. Осенью мамы не стало. В ноябре того же 61-го мы с Лидой приехали в подмосковный Дом творчества Малеевку. Протоптанная в глубоких снегах тропинка уводила в еловый и сосновый бор, и на ней, конечно, были следы невиданных зверей (сиречь зайцев). Морозный воздух бодрил. Мы, измученные трудным летом, перевели дух.

После Малеевки я позвонил Аркадию Стругацкому, и мы встретились в ресторане «София». С нами были наши жены. Вспомнить тот застольный разговор во всех деталях я не могу, но помню, что мы сошлись на мысли, что фантастика не столько «литература мечты», как ее называли иные теоретики и практики этого жанра, сколько прием заострения, остранения действительности, столкновение человека с явлением странным, неведомым, но по сути социально детерминированным. Какие генеральные сюжеты преобладали в фантастике? Жестокий изобретатель страшного оружия рвется к мировому господству; космонавты высаживаются на дальних планетах и ведут борьбу с тамошними чудищами; человек, ищущий спасения, бежит от угнетающей действительности. Список, конечно, не полон. Но вот о бегстве, об эскапизме мы говорили, это я помню — однако я еще не знал, что братья Стругацкие недавно закончили новую повесть — «Попытка к бегству», определившую поворот их творчества к новым ориентирам.

Наше с Лукодьяновым письмо от 1 февраля 1962 г.:

«Дорогой Аркадий Натанович!

Во первых строках выражаем надежду, что заморская инфлюентная болезнь-испанка, ныне, после научных открытий, именуемая гриппом, Вас миновала, чего нельзя сказать о Лукодьянове. Дело в том, что он, будучи человеком обстоятельным, старается не пропустить ни одной эпидемии и уж тем более — пандемии.

Во вторых строках — проявляем нездоровое любопытство, извинительное для людей нашего положения. Должно быть, Вы, со свойственной Вам прозорливостью, уже догадались, на что мы намекаем. Так что не томите, отпишите нам за «Меконг»: где он нынче обретается, в каких друкарнях?

Фряжского екривана Жака де Бержьера читали, как он Вас с братцем Вашим на своем немецком языке выхваляет, отчего и нам плезир немалый, что-де нашего редактора и за морем чтут.

А еще кланяемся.

С апшеронским приветом…»

Почти одновременно, 2 февраля 1962-го, Аркадий нам написал:

«Дорогие друзья!

Рад сообщить вам, что «Экипаж» наконец прорвался через корректорскую (больше месяца его, сироту, терзали!) и сейчас чередом поплелся через техредов в типографию.

Вопрос ближайшего времени — примерно март — это верстка. Я — само собой, но мне очень бы хотелось, чтобы кто-нибудь из вас тоже посмотрел с тщанием и прилежанием верстку…

Сейчас перечитывал «Экипаж» и заходился от удовольствия. Отменная все-таки книга, озорная и умная. Ну, пока всего хорошего.

Ваш А. Стругацкий».

Еще через месяц:

«Дорогие друзья!

Сим сообщаю, что «Экипаж» прошел все препоны и отправлен в печать…

Больше сообщить ничего не имею. Вот разве только — у нас создано литобъединение писателей-фантастов.

Женя, большой привет Вам и Вашей супруге от меня privatim и от Ленки.

Ваш А. Стругацкий.

Когда книга выйдет, приезжайте все. Напьемся — уф-ф-ф!»

В летний день 62-го пришла телеграмма о выходе «Экипажа «Меконга». Лукодьянов вскинул седую голову и воскликнул: «Сбылась мечта идиота!»

Так состоялся наш дебют. Книга вышла в серии «Библиотека приключений и научной фантастики», именуемой также «Золотой библиотекой», 115-тысячным тиражом. Теперь таких тиражей не бывает, но тогда, в незабвенные 60-е, для фантастики этот тираж был обычным.

В том году журнал «Техника — молодежи» проводил международный конкурс НФ-рассказов. В № 7 был напечатан наш рассказ «Алатырь-камень», получивший одну из премий, а в августе (а может, в сентябре) я побывал на большом сборе писателей-фантастов, устроенном этим журналом. Тогда-то и познакомился с москвичами — Ариадной Громовой, Георгием Гуревичем, Севером Гансовским, Анатолием Днепровым, Александром Полещуком, Еремеем Парновым и Михаилом Емцевым, ленинградцем Борисом Стругацким, киевлянами Владимиром Савченко и Игорем Росоховатским.

Вспоминая это молодое время и всех нас, еще сравнительно молодых, легко соскользнуть на умилительную интонацию: вот-де как хорошо было! Не стану умиляться. Мы много спорили, критиковали появлявшиеся в журналах рассказы коллег и рукописи, обсуждавшиеся на собраниях литобъединения при издательстве «Молодая гвардия». В этом издательстве была сильная редакция фантастики, возглавляемая Сергеем Жемайтисом. Редактором тут работала Белла Григорьевна Клюева — подлинная энтузиастка молодой фантастики 60-х. С именем этого превосходного редактора связано издание многих книг, которые шли нарасхват, и особенно — 25-томной «Библиотеки современной фантастики». В «Библиотеку» вошли, наряду с советскими авторами, лучшие зарубежные фантасты того времени — Р. Брэдбери, С. Лем, А. Азимов, Р. Шекли, К. Воннегут, А. Кларк, Кобо Абэ, К. Саймак, Дж. Уиндем, Г. Гаррисон и др. Впервые в истории отечественного книгоиздания выплеснулась огромным (250-тысячным) тиражом такая мощная волна мировой фантастической литературы. Такой блеск ума, полет воображения, такая многоцветная палитра популярного жанра…