Эхо прошлого - Диана Гэблдон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
За ставнями бушевали дождь и ветер, и утопающая в полумраке комната казалась укрытием от бури, в ней по-прежнему царили спокойствие и безмятежность. Сердце Уильяма билось реже — он успел немного отдохнуть и теперь стоял, наслаждаясь тайным вторжением. Внизу было тихо — наверное, Рэйчел еще ловила цыплят.
Кое-что показалось ему странным в обстановке, и он довольно быстро понял, что именно. Поношенные личные вещи Хантеров свидетельствовали об их бедности, тогда как некоторые предметы обстановки указывали на достаток. Канделябр был серебряным, не из олова или какого-нибудь сплава, а кувшин и миска не глиняные, а из лучшего фарфора, расписанного синими хризантемами.
Уильям с любопытством поднял подол синего платья, висящего на крючке. Скромность — это одно, а ветхость — совсем другое. Ткань на подворотах вытерлась добела, индиго выцвело так, что на юбке образовались причудливые переходы от темного оттенка к светлому. Сестры Анвин одевались скромно, но их одежда была высшего качества.
Повинуясь внезапному порыву, Уильям поднес ткань к лицу. От нее до сих пор слабо пахло индиго, а еще травой, животными и едва ощутимо — женщиной. Он наслаждался этим запахом, как бокалом хорошего вина.
Звук закрывшейся внизу двери заставил его отбросить платье, словно оно вдруг загорелось, и выйти на лестницу.
Рэйчел Хантер стояла у очага, стряхивая с одежды дождевые капли. Ее чепец намок и облепил голову. Не замечая Уильяма, она сняла чепец, отжала его и повесила на гвоздь у каминной трубы. Ее темные волосы свободно упали на спину, мокрые и блестящие, резко контрастируя со светлой тканью жакета.
— Полагаю, цыплята спасены? — спросил Уильям; наблюдать за ней исподтишка, все еще ощущая ее запах, показалось ему непозволительно интимным.
Она обернулась, посмотрела настороженно, но покрывать волосы не стала.
— Все, за исключением курицы, которую мой брат называет Великой вавилонской блудницей. Остальные цыплята не обладают даже зачатками разума, а эта распущенна сверх меры.
— Распущенна?
Рэйчел явно поняла, что он подумал об остальных значениях этого слова и нашел их забавными по отношению к курице. Девушка фыркнула, нагнулась к сундуку с вещами и пояснила:
— Она сидит на сосне, на высоте двадцати футов от земли, в самый разгар ливня. Распущенность и есть. — Рэйчел достала льняное полотенце и принялась вытирать голову.
Издаваемый дождем шум внезапно изменился: теперь ливень с силой барабанил в ставни, словно кто-то швырял в них мелкие камни.
Рэйчел хмыкнула, бросив мрачный взгляд на окно.
— Думаю, ливень сшибет ее наземь и она, бесчувственная, станет добычей первой же пробегающей мимо лисы. Так ей и надо!
Она села и указала на табурет.
— Ты сказала, что вы собираетесь уехать отсюда на север. — Уильям тоже сел. — Полагаю, цыплята с вами не поедут?
— Нет, боже упаси. Мы их уже продали, и дом тоже. — Отложив в сторону помятое полотенце, Рэйчел достала из кармана маленький гребешок, вырезанный из рога. — Я хотела тебе все объяснить. — Она глубоко вздохнула. — Я упоминала, что, когда человека побуждает дух Божий, он высказывается на собрании? Мой брат высказался, и нам пришлось уехать из Филадельфии.
Рэйчел пояснила, что, когда в округе живут несколько квакеров, они устраивают собрания. На ежеквартальных и ежегодных собраниях обсуждаются различные важные события и решаются вопросы, касающиеся всех квакеров в целом.
— Ежегодное Филадельфийское собрание — самое большое и влиятельное, — сказала Рэйчел. — Ты прав: квакеры не сторонники насилия и стараются либо избежать его, либо прекратить. По поводу отделения Америки… собрание помолилось и выбрало путь мудрости и мира, который лежит в примирении с Англией.
— Неужели? — заинтересовался Уильям. — Значит, все квакеры в Колониях теперь лоялисты?
Рэйчел на миг поджала губы.
— Таков был совет ежегодного собрания. Но, как я уже говорила, квакеры прислушиваются к своей душе и должны вести себя так, как советует она.
— Твой брат поддержал восстание? — недоверчиво спросил удивленный Уильям: доктор Хантер не походил на бунтаря.
— Он был за независимость, — уточнила Рэйчел.
— Не вижу логики, — выгнув бровь, заметил Уильям. — Как можно добиться независимости, не прибегая к насилию?
— Если ты полагаешь, что дух Божий всегда следует логике, то ты знаешь его лучше, чем я. — Девушка провела рукой по влажным волосам и раздраженно перекинула их за спину. — Денни заявил, что свобода — не важно, отдельного человека или всей страны — это Божий дар и надо биться, дабы обрести ее и сохранить. Поэтому нас выгнали с собрания…
Из-за закрытых ставен в комнате было темно, но на лице Рэйчел лежал слабый отсвет пламени очага. Последние слова ее сильно взволновали: губы сжались в нить, глаза заблестели, свидетельствуя, что она может вот-вот заплакать.
— Видимо, это серьезно — когда выгоняют с собрания? — осторожно осведомился Уильям.
Рэйчел кивнула, не глядя на него. Она подняла упавшее полотенце, свернула его и заговорила, тщательно подбирая слова:
— Я уже упоминала, что моя мать умерла при родах. Отец умер три года спустя — утонул в ручье. Мы с братом остались одни. Местные квакеры позаботились о том, чтобы мы не голодали и у нас была крыша над головой, пусть и дырявая. Позднее на собрании подняли вопрос, на кого учить Денни. Он боялся, что его сделают погонщиком скота или сапожником. — Невзирая на серьезный тон, Рэйчел слабо улыбнулась. — Он и слова против не сказал бы — лишь бы я не голодала. Однако нам повезло. Один из квакеров взялся отыскать наших родственников, и его поиски увенчались успехом — нашелся кузен из Шотландии, тогда живший в Лондоне. Джон Хантер, благослови его Господь. Он известный доктор, а его брат — акушер самой королевы! — Невзирая на то что мисс Хантер была поборницей равноправия, в ее голосе прозвучало благоговение.
Уильям вежливо кивнул.
Рэйчел продолжила:
— Он справился о Денни и, услышав хорошие отзывы, устроил так, чтобы Денни переехал в Филадельфию, поселился в семье квакеров и поступил в медицинский колледж. А после даже пригласил Денни в Лондон обучаться у него!
— Действительно редкостное везение, — согласился Уильям. — А что было с тобой?
— Меня приняла одна женщина из деревни. — Рэйчел ответила непринужденно, но Уильям не обманулся ее показной беззаботностью. — Впрочем, когда Дензил вернулся, я переехала сюда и собираюсь вести дом, пока брат не женится.
Опустив взгляд, она пропускала складки полотенца между пальцами. В свете очага ее темные кудри отсвечивали бронзой.
— Та женщина… она была хорошей. Я научилась вести хозяйство, готовить и шить… Вряд ли ты поймешь, что значит быть выгнанным с собрания.
— Наверное, то же самое, что быть уволенным из полка. Позорно и мучительно.
Ее глаза на миг прищурились, но Уильям не шутил.
— Собрание квакеров — не просто братство верующих. Это… общность