Легенды Соединённого Королевства. Величие Света - Владимир Игоревич Ашихмин

саванна, Осетриный Залив – наиболее богатый рыбой, Шур-шур, Мята, Шуршащий Вереск, Угрюмый Сад, Коробкус, Шепот Брима, и Сливочные Небеса. Всего получается двенадцать уделов. О каждом из них можно говорить часами. Например, в Шур-шуре – в шири многоголосных городов и прерий есть гигантский храмовый комплекс, выбитый в горе Хвать–Неотдать. Он посвящен верховному божеству Бархатных Королевств – Кашеаку. Кашеак в мифологии мягкошерстов –бессмертный их прародитель, играющий с Клубком Судьбы. Именно из нитей этого Клубка, по мнению мягкошерстов, Кашеак и сотворил, сплел Все земли. В отличие от Ураха, у которого есть только помощники–святые, у Кашеака имеются братья и сестры – Боги, отвечающие за те или иные аспекты жизни. Вот они: Саафина – киса урожая и рождения. Юми – мать всех вод. Тиграш – бог смерти, муж Саафины. Долька–Со – богиня–мудрец. Парсун – бог неба. Амсоль – богиня ветра. Лайма – богиня охоты. Жасмин – богиня красоты, мягкошерст–дева. Урс’Ус – бог–посредник. Трюфель – гермафродит, бог радости, веселья и любви. Герех–Аман – бог–демон, аналог Назбраэля, младший брат Кашеака. Дармиса – богиня музыки. Ширшир – бог боевого танца. Это те, кто пришел мне на ум сразу. По–моему их там еще штук пятнадцать. В Бархатных Королевствах к своим покровителям относятся чрезвычайно трепетно. Вы можете пошутить над мягкошерстом и сказать, что его хвост не так пушист, как ему кажется, – тот улыбнется, но если вы обмолвитесь, что Трюфель – имечко для бога смешное – ждите оскала клыков. Конечно, имена мягкошерствов, такие, как Персики, Бао–Мяу, Цап–Царапки, Пузочесы, Чернушки и Пушки – для обычного человека кажутся названиями комичными, но для самих мягкошерстов они не есть таковы. У нас разные культуры и непохожее мировосприятие. То, что для нас – правильно и в порядке вещей, для мягкошерста – нет. У нас при дворе Соединенного Королевства в Керане, а точнее в его столице Хафлане, мягкошерсты возвели свое посольство. По делам государственным я бывал в нем пару раз и хочу отметить – меня всегда восхищала та сдержанность и то приличие, с каким меня в нем всегда встречали. По большому счету это относится и ко всем Бархатным Королевствам. Мягкошерсты держат людей за потешных безволосых великанов, а мы в свою очередь млеем от их носиков, усов и шерстки, лапок и полосатых животиков. Между Соединенным Королевством и Бархатными Королевствами никогда не было конфликтов. Ну, торговые пошлины тут упоминать не станем – это мелочи.

Пару занятных фактов! Ага! Самым ярым почитателем мягкошерстов был все тот же известный нам король Рамир Пятый Красный Голос. Он так очаровался фольклором и балладами Бархатных Королевств, что попросил падишаха Беляша о том, чтобы тот прислал ему менестреля. Сказано–сделано! Белый красавец–мягкошёрст Мурлыкий прибыл в Шальх с тонкострунной арфой. Его песнь, сочиненная перед троном Рамира Пятого «Моя родина», снискала такую известность, что ее пели тогда на всех фуршетах и балах. Как бишь там?

Есть ли место, где солнце светит ярко?

Мяу–мяв! Мяв! Мяв!

Есть ли уголок, где всегда не зябко?

Мяу–мяв! Мяв! Мяв!

Где же те леса, где танцует радость?

Мяу–мяв! Мяв! Мяв!

Где же долы, что отгонят скуку и усталость?

Мяу–мяв! Мяв! Мяв!

Я скажу вам, леди, я скажу вам, серы! Есть такое место!

Мяу–мяв! Мяв! Мяв!

Слепленное не из теста – Бархатное Королевство!

Мяу–мяв! Мяв! Мяв!

Цветут там папоротники целый год!

Мяу–мяв! Мяв! Мяв!

Там вина благодатно празднуют восход!

Мяу–мяв! Мяв! Мяв!

Сахар лунный и дурманный табачок!

Мяу–мяв! Мяв! Мяв!

Воздаст хвалу им – нет, не простачок!

Мяу–мяв! Мяв! Мяв!

Родина моя! Я люблю тебя!

Мяу–мяв! Мяв! Мяв!

Только здесь я чувствую собой себя!

Мяу–мяв! Мяв! Мяв!

Люди, я зову вас к себе в гости!

Мяу–мяв! Мяв! Мяв!

Чтоб могли вы бросить кости!

Мяу–мяв! Мяв! Мяв!

На подушках нежных, под пологом ситца!

Мяу–мяв! Мяв! Мяв!

Там, в медовом зале, я спою вам, как синица!

Мяу–мяв! Мяв! Мяв!

В Бархатные Королевства поспеши, скиталец!

Мяу–мяв! Мяв! Мяв!

Там отведаешь сметану ты и смалец!

Мяу–мяв! Мяв! Мяв!

Там забудешь ты заботы и тревоги!

Отдохнешь там ты от жизненной дороги!

И протянешь там усталые ты ноги!

Мяу–мяв! Мяв! Мяв!

В кои веки ты на славу отдохнешь!

С новыми силами домою ты пойдешь!

Мяу–мяв! Мяв! Мяв! Мяу–мяв! Мяв! Мяв! Мяу–мяв! Мяв! Мяв!

Наверное, я все это тихонечко пропел себе под нос, потому что Дурнбад хмыкнул себе в бороду. Гному нравятся всякие такие мотивчики, и сам он частенько может спеть нечто подобное из репертуара Железных Гор, но… Поэзия Бархатных Королевств – это отдельный жанр творчества. Так-с, вернемся к другим примечательным достоверностям.

Помимо Мурлыкия в Соединенном Королевстве прославился еще один мягкошерст, а точнее мягкошерстка Лаврушка. Лаврушка была пиратом, да–да, пиратом! Раскосая, с накрашенными коготками и платком, завязанным особым узлом, она грабила суда Керана на перешейке между Радужным Морем и Морем Призраков. Лаврушка никого не убивала, а взяв корабль Соединенного Королевства на абордаж, изымала из трюмов единственное – «валерьяну лекарственную», – растение, которое в Бархатных Королевствах продают на вес золота. Пристрастие Лаврушки к валерьяне лекарственной было столь велико, что когда ее когг «Распутницу» наконец зажали в тиски, и бежать уже не имело смыла, она влезла в деревянный короб с «душистой зеленью» и приказала сбросить себя в пучину. Короб пошел ко дну. и Лаврушка нашла свою смерть, видимо, так как и желала.

Еще. Однажды в Гельхе разразилось крысиное нашествие. Вредителей развелось так много, что наместник Плавеня, не зная, что делать, и как спасти склады с пшеницей, в отчаянии обратился за помощью к перекупколапу и щекоткореференту из посольства Бархатных Королевств, посчитав их экспертами в поединках с назойливыми грызунами. Аристократичные мягкошерсты, приняв письмо наместника, тут же выслали всех своих подчиненных чиновников в Гельх. Спустя две недели было объявлено – угроза для зерна миновала. Тогда мягкошерсты изловили здоровенную крысу–мутанта, жившую прямо в кабинете наместника и плодящую потомство, и… ну и съели ее. Они все едят. Могут и одуванчиком телячью ножку закусить, или тонкими травинками, которых любят, или цветком комнатным…

– Брат по крови, что ты там насвистываешь?

Мы покинули Ильварет и уже как несколько часов скакали на запад.

– Да так. Размышляю о всяком. О Бархатных Королевствах, в частности.

– Почему о них? – спросила подскакавшая Лютерия Айс.

– Мягкошерсты для меня существа приятные. Воспоминания их нравов и обычаев не дают мне зациклиться на всех наших проблемах.

– А поведай нам то, о чем ты сейчас кумекал, – попросил Альфонсо.

– Только не на ходу! – воспротивилась Настурция. – Нам совсем необязательно прислушиваться к тому, что ты собираешься орать тут против ветра!

– Пора на привал! – потребовал Дурнбад.

– Поддерживаю! Тпру! – отозвался я.

Мы разбили импровизированный лагерь у малюсенького ручейка, который, быть может, когда–то являлся рекой. Я достал из сумки Скатерть и, осведомившись у друзей, что бы они хотели на обед, стал раздавать возникающую по мере заказов еду.