Твердь небесная - Юрий Рябинин

К вечеру второго дня пути Александр Иосифович, будто бы издеваясь над своими преследователями, переправился со всеми верблюдами через реку и, не доходя нескольких верст до мандаринской дороги, остановился на ночлег в большом селе.

Больше подполковнику Годару надеяться было не на что: завтра, думал он, этот ловкач выведет свой караван на относительно приличную дорогу, на которой то и дело встречаются русские разъезды, и можно будет за ним уже не следить – от сокровищ придется окончательно отказаться.

И тогда старый военный решился просто довериться судьбе – будь что будет; если совершенно не находится приема, как бы подступиться к этому неуязвимому русскому, придется действовать единственно наудачу.

Верст еще за двенадцать до того места, где Александр Иосифович, а вслед за ним и подполковник Годар со спутниками переправились через реку, им повстречалась большая толпа китайцев. Это были обычные поселяне. Все они, в том числе и дети, тащили на себе какую-то поклажу – цветастые узлы, разной формы и размера корзины. Некоторые везли на верблюдах и мулах собственные гробы – самое ценное, что есть у многих китайцев. Издали слышны были протяжные крики: «Юей!..», «Юей!..» – так обычно кричат погонщики мулов.

О причине такого массового исхода подполковник Годар догадался сразу же: это спасались жители какого-то села, могущего быть захваченным театром военных действий. Как китайцы заранее об этом узнавали? – одному богу известно. Но почти всегда они безошибочно накануне сражений оставляли свои дома и прятались где-то в укромном месте.

Сомнений быть не могло – где-то поблизости скоро нужно было ожидать баталий. Предположение это подтверждалось еще и частыми, порой переходящими в непрерывный гул, будто отголоски дальней грозы, артиллерийскими выстрелами, доносящимися откуда-то с востока. Такой грозы не было слышно с самого Ляояна. Значит, месячному затишью на фронте русской и японской армий наступил конец.

Подполковник Годар сразу не стал входить в село, где остановился на ночлег господин Казаринов. Укрывшись неподалеку в гаоляне, он прежде послал на разведки одного из китайцев.

Разведчик доставил, впрочем, вполне ожидаемые известия: село было почти пусто, а русский офицер,как называл китаец Александра Иосифовича, вместе с конвоем расположился в одной из самых больших и благоустроенных фанз.

Дождавшись темноты и оставив коней с китайцами за стеной, охотники за сокровищами прокрались к фанзе, где почивал господин Казаринов со своими конвойными. У двери фанзы сидел караульный и, как полагается казаку, спал, обнявши винтовку. К нему, едва касаясь земли, подошли Мещерин с Самородовым. Мещерин слегка толкнул казака в плечо и выхватил у него из рук винтовку от греха подальше, а Самородов тотчас зажал ему ладонью рот. Пока казак мычал и пытался отбиться, Паскаль зажег факел и осветил лица истязателей нерадивого караульщика. Силы разом оставили несчастного служивого. Его отвалившаяся челюсть и вылезшие из орбит глаза вполне выдавали чувства казака: не иначе ему представилось, что призраки из преисподней явились по его душу. Пришлось одному из призраков как следует казачка встряхнуть. Лишь после этого он, кажется, признал в Мещерине с Самородовым не призраков, а настоящих, вполне живых и осязаемых, своих знакомцев.

– Тихо, Тимофей, – шепнул ему Мещерин. – Живые мы, как видишь. А ну пошли-ка в дом.

На всякий случай, по-прежнему не позволяя казаку ни вырваться, ни вскрикнуть, ночные гости бесшумно вошли в фанзу. Дрягалов и Леночка освещали путь факелами, а подполковник, Паскаль и Дима держали наготове наганы.

Внутри вповалку – кто на чем – лежал весь отряд Александра Иосифовича. Самого же предводителя видно не было. Старый Годар огляделся по сторонам – комната, если не считать спящих на полу и по канам людей, была по китайскому обыкновению совершенно пуста. И вдруг подполковник стремительным броском метнулся к отворенной двери, резко отдернул ее и сам отскочил в сторону. Не сделай он этого, вряд ли ему оставаться в живых. За дверью, выставив вперед револьвер, стоял Александр Иосифович. Грохнул выстрел. Пуля, беспрепятственно миновав место, сию секунду еще занятое человеком, впиявилась в глиняную стену. Второй раз нажать на курок господин Казаринов не успел – подполковник ловким, верным движением выбил у него из руки наган. А Паскаль, тотчас приставив холодное дуло к голове Александра Иосифовича, убедительно дал понять, что тому лучше оставить сопротивляться и подчиниться победителям.

Казаки, разбуженные выстрелом, похватались было за винтовки, но, опешившие от крика Мещерина «Отставь!», так и застыли в прежних позах.

– Здорово, ребятушки, – сказал им Мещерин уже вполголоса. – Узнали? Видите, не расстреляли нас японцы… как ни старались их благородие. – Он выразительно посмотрел на Александра Иосифовича.

– Все прекрасно помнят, как я старался спасти вашу жизнь! – с нарастающим звоном в голосе воскликнул Александр Иосифович, относясь больше к своим конвойным казакам, нежели к Мещерину с Самородовым. – Как отстаивал вас, рискуя на себя самого навлечь гнев неумолимого врага! Но теперь я скажу иначе: вас не расстреляли японцы, так вы непременно будете расстреляны русскими! Вы дезертиры! Вы разбойничаете! Вы против царской власти святой пошли! А я выполняю особое поручение! – Теперь он уже непосредственно обращался к казакам. – Моя миссия секретная! Меня уполномочил сам министр иностранных дел! Сам Куропаткин! Вот предписание главнокомандующего! – Он потянулся к нагрудному карману, будто хотел что-то достать оттуда, но не достал, однако. – Вы должны немедленно сложить оружие! Кто эти люди с вами? Тоже беглые?

– Неужто не признаете, господин Казаринов? – откликнулся Дрягалов. – Летом гостить у меня изволили с дочкой.

А вот и подружка дочкина. – Он по своему обыкновению махнул бородой в сторону Лены. – Ее-то, чай, помните? А сторожа моего, Егорыча, тоже забыть изволили?! – грозно пророкотал он.

Присутствие здесь еще каких-то московских знакомых было для Александра Иосифовича полною неожиданностью. Особенно задела, взволновала его последняя реплика Дрягалова. Он, очевидно, занервничал.

– Урядник! – закричал Александр Иосифович. – Вы кому служите? государю императору? или этой разбойничьей шайке? Арестовать их! Я приказываю арестовать их всех! – Александр Иосифович не сомневался, что применить оружия против своих, русских, Мещерин с Самородовым ни сами не посмеют, ни сообщникам не позволят этого сделать.