Скандалы советской эпохи - Федор Раззаков

«На днях в музыкальной программе „Ринг“ была показана новая рок-группа „Браво“. Ее представляла народная артистка РСФСР Алла Пугачева.

Надо сказать, что нас удивила и возмутила какая-то развязная, даже вульгарная манера, с которой держалась актриса на экране. Было неловко за нее, за других исполнителей. Строго говоря, все это оскорбительно для телезрителей…

Ленинград всегда был городом высокой культуры, со зрителем, воспитанным на лучших традициях русского и советского искусства… Надо сохранять и продолжать традиции нашего замечательного города, воспитывать у молодежи чувство прекрасного. А такое поведение на экране нам кажется недопустимым, свидетельствующим о явной нетребовательности популярной артистки к своему творчеству. Телевидение, видно, пошло у нее на поводу, не проявив ни взыскательности, ни вкуса».

Уже на следующий день после публикации этого письма в редакцию газеты, на ЛенТВ, в городское управление культуры и даже в Ленинградский обком КПСС хлынул поток писем. Вернее, два потока. В одних письмах выражалась поддержка хулителям Аллы Пугачевой, в других содержалась их обструкция. Под иными письмами стояло до сотни (!) подписей: люди писали целыми коллективами, целыми подъездами. Процитирую одно из таких писем, которое было прислано в «Ленинградскую правду» (автор – кандидат филологических наук Я. Васильков):

«В отличие от авторов заметки „Вот так „Браво“!“ нашей семье показалось, что выступление народной артистки РСФСР Аллы Борисовны Пугачевой на „Музыкальном ринге“ вполне соответствовало сценическому образу, создаваемому актрисой на протяжении ряда лет, и осуждать ее за „развязность“ и „вульгарность“ – значит осуждать все ее творчество в целом. А это было бы бессмысленно ввиду ее бесспорного признания. Те, кто писал в газету, к сожалению, не указали ни своего рода занятий, ни возраста. Я почти не сомневаюсь в том, что все это – люди средних лет и специфической социальной среды, давно утратившие понимание культурных запросов молодежи (сам я льщу себя надеждой, что благодаря общению с собственными детьми в какой-то мере сохраняю это понимание). Не понимаю одного: что за привычка к публичным обличениям! Если вам не нравится телепередача, если вы своим эстетическим воспитанием не подготовлены к ее восприятию, значит ли это, что надо тут же строчить в газету? Если что-то в передаче кажется вам „оскорбительным“, стоит ли досматривать ее до конца, фиксируя все „вульгарности“? Ведь есть простой выход в таком случае: не травмируя себя, переключить телевизор на другую программу, где показывают концерт классической музыки или увлекательный детектив. Я лично, когда передача кажется мне скучной или фальшивой, всегда так и поступаю, нисколько не думая при этом навязывать свое, может быть, субъективное мнение профессионалам с телевидения, ответственным за художественное и идеологическое качество своей работы…»

Произойди эта история два-три года назад, реакция властей могла быть самой суровой: Пугачевой могли запретить появляться на ЛенТВ, ее бы остереглись показывать и по Центральному телевидению. Однако времена тогда были уже несколько иные. Вот уже год у власти стоял Михаил Горбачев, который объявил в стране перестройку. Поэтому скандал ограничился только пределами Ленинграда, не обретя всесоюзных масштабов. Хотя в «Росконцерт», где работала Пугачева, кляуза из города на Неве все-таки пришла. Ответ москвичей за подписью генерального директора «Росконцерта» был потом напечатан все в той же «Ленинградской правде»:

«Росконцерт» не может не согласиться с мнением авторов письма, что любое выступление по телевидению должно соответствовать современным требованиям к исполнителям, к качеству отобранного для передачи материала. С этой точки зрения к участию А. Б. Пугачевой в передаче «Ринг» могут быть предъявлены определенные претензии.

По этому вопросу состоялась серьезная беседа со всеми ведущими артистами «Росконцерта». Их выступления по телевидению впредь будут строго контролироваться руководством и художественным советом «Росконцерта».

1987

Убиение легенды

(МХАТ)

Одним из самых громких скандалов 1987 года стало разделение легендарного Московского художественного академического театра (МХАТ). Прославленная труппа тогда разделилась на два театра: один остался в историческом здании в Камергерском переулке (МХАТ имени А. Чехова под руководством Олега Ефремова), другой перебрался в новое здание на Тверском бульваре (МХАТ имени М. Горького под руководством Татьяны Дорониной). Размежевание это было неизбежно и брало свои истоки в событиях 50-летней давности, о которых речь шла в самом начале этой книги. Помните, тогда большевики-космополиты пытались скинуть с «корабля современности» основателя МХАТ Константина Сергеевича Станиславского (руководитель театрального отдела Наркомпроса, сам бывший мхатовец Всеволод Мейерхольд назвал этот театр «эстетическим хламом»), однако большевики-державники сумели защитить Мастера, хотя сам он в ту смутную пору не верил в будущие светлые перспективы своего театра. В своем письме В. Немировичу-Данченко из Америки, где Станиславский находился на гастролях (осень 1923 года), Мастер писал следующее:

«Надо привыкнуть к мысли, что Художественного театра больше нет. Вы, кажется, поняли это раньше меня, я же все эти годы льстил себя надеждой и спасал трухлявые остатки. Во время путешествия все и вся выяснилось с полной точностью и определенностью. Ни у кого и никакой мысли, идеи, большой цели – нет. А без этого не может существовать идейное дело».

Мастер ошибся. В течение примерно десяти лет в СССР шла борьба между космополитами и державниками, и все это время МХАТ и в самом деле был на грани распада. Однако выдержал все удары судьбы и возродился во второй половине 30-х, когда во власти окончательно победила державная группировка. С «мейерхольдовщиной» было покончено, и в советском искусстве надолго утвердился социалистический реализм, основой которого была опора на традиционное искусство, понятное миллионам простых граждан, а не только эстетствующему меньшинству. С этого момента МХАТ был объявлен главным государственным театром, и 27 октября 1938 года состоялось торжественное чествование его 40-летия. Театр получил после ордена Ленина (в 1937 году. – Ф. Р.) вторую награду – орден Трудового Красного Знамени. Кроме этого, были щедро одарены орденами и званиями многие артисты и работники театра.

Между тем к своему будущему развалу МХАТ шел вместе со страной. После смерти Сталина в 1953 году в высшей советской элите росло число космополитов и под их активным влиянием началась постепенная вестернизация советского общества. Под видом прогрессивных течений в советское искусство стали проникать регрессивные новации, которые подспудно разрушали основы традиционного русского театра. Поворотным моментом в этом процессе стали 70-е, когда после подавления контрреволюции в Чехословакии и идеологического кризиса на Западе советское руководство стояло перед дилеммой: взять курс на фронтальное наступление против империализма либо пойти на сближение с ним и замирение. В итоге был выбран второй вариант, который в итоге привел СССР к поражению в «холодной войне».

Именно в начале того десятилетия (летом 1970 года) решилась и судьба МХАТа – туда, как мы помним, пришел новый руководитель Олег Ефремов. Он был ярким представителем либералов-западников и его победа над державником Борисом Ливановым, который имел не меньше шансов встать у руля прославленного театра, была закономерной и проистекала из общей стратегии высшей советской элиты. Когда в середине 80-х к руководству этой элиты пришел либерал Михаил Горбачев, Ефремову был выдан окончательный карт-бланш на разрушение традиционного искусства, базисом которого был социалистический реализм (такой же карт-бланш тогда был выдан и Элему Климову для разрушения традиционного советского киноискусства).

Таким образом, развал МХАТа был заказан Ефремову высшей советской элитой, которая брала своеобразный реванш у державников за события 50-летней давности. То есть Горбачев и K° явились последователями большевиков-космополитов 20-х годов, также мечтавших победить русский традиционализм и войти в мировую элиту (то, что теперь называют глобализацией). Однако опирался режиссер в этом деле не только на власть, но и на своих коллег из числа таких же, как и он, либералов-западников. Одним из них был Анатолий Смелянский – нынешний ректор Школы-студии МХАТ. Когда-то он руководил литературной частью в Горьковском ТЮЗе, потом во взрослом театре. Именно там его и приметили московские либералы и вскоре пригласили работать в Москву – в Театр Советской армии. Оттуда он вскоре перешел во МХАТ к Ефремову и достаточно быстро стал его единомышленником и верным оруженосцем – этакий замполит при главковерхе. Именно с его помощью Ефремов в 1986 году и начал процесс разрушения старого МХАТа. Проходил этот процесс нелегко, как и вся горбачевская перестройка, поскольку противоположная сторона (державники) отчаянно сопротивлялись деструктивным процессам. Как вспоминает режиссер МХАТа В. Шиловский: