Женщины средиземноморского экспресса. Книги 1-3 - Жюльетта Бенцони
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наконец, настало утро, когда комиссар Ланжевен, позволивший себе кривую усмешку – у него это было признаком огромной радости – отослал своих людей восвояси и сообщил Александре, что она может доживать последние деньки в Париже, ни о чем не тревожась: зловещая Пион была задержана накануне в отеле «Мажестик» благодаря натренированному глазу физиономиста-грума, который оказался к тому же страстным поклонником криминальных колонок в прессе.
Господа Дюпэн и Дюбуа расстались с Урсулой и Фирмином не без сожаления: в конце концов здесь они выполняли самое приятное задание за всю свою карьеру. Утешило их заверение, что они всегда останутся желанными гостями и могут заглядывать перекусить или переброситься в картишки, когда у них образуется свободный часок.
Тем временем тетя Эмити получила от мужа ободряющий звонок: Риво сообщал, что вернется через день, и советовал жене поторопиться со сборами: «Лотарингия» выйдет из Гавра 3 сентября; он заказал 3 места.
– Пошла твоя последняя неделя в Париже, – предупредила мадам Риво племянницу. – Чем хочешь ее занять?
– Вы уверены, что мы отбудем втроем?
– А как же! Давай не спорить по пустякам! Я уже объясняла, чего требует от тебя долг. Если бы мы жили в «Славном веке», то я бы сказала, что тебя призывает «слава», что является не такой уж негодной формулировкой: при отъезде из Нью-Йорка ты была окружена прекрасным ореолом; так пусть он останется в целости.
– Не беспокойтесь, – ответила Александра, – я поплыву с вами. Что до моих занятий… Буду гулять по Парижу, который я не так уж хорошо знаю, посещать лавочки… Заеду попрощаться с Долли д'Ориньяк…
– На поездку в Периге у тебя не остается времени. Что касается жителей замков, то они, насколько мне известно, сидят там до октября из-за охоты.
– Тогда я занесу ей и другим людям, о которых у меня сохранятся добрые воспоминания, свою карточку. Моя «слава», как вы говорите, требует, чтобы я не отступила от требований света и простилась со знакомыми по всем правилам.
Хотя весть о том, что ужасная китаянка очутилась за решеткой, успокоила ее, Александра была не до конца удовлетворена. У арестованной так и не нашли медальона, как ни рылись в ее пожитках, что доставляло ограбленной страдания суеверного свойства: с тех пор, как она лишилась этой вещи, ее жизнь терпела крушение, и она с трепетом думала, как, не обретя снова этот талисман, сумеет выдержать все трудности, которыми встретит ее Америка.
«А я-то считала себя сильной духом женщиной, интеллектуалкой… – думала она, собирая драгоценности в преддверии отъезда. – А оказалась фетишисткой, как старуха-скво из племени ирокезов! Представляю, что бы сказал на этот счет Джонатан…»
Последние слова она произнесла вслух и содрогнулась при звуке имени мужа. Прежде, когда между ними еще не разверзся океан, она часто вспоминала о нем в связи с любыми мыслями, посещающими голову, однако сейчас впервые после их разрыва она вспомнила их беседы и испытала острое недовольство собой. Какое теперь имеет значение, что бы сказал или сделал судья Каррингтон?
Закрыв кожаную шкатулку, она заперла ее в шкафу, надела светлую шляпку в тон легкому костюму поверх корсажа, аккуратно натянула перчатки с крагами из шевро и приготовилась к выходу. По дороге она заглянула в гостиную к мадам Риво, которая корпела над письмами, так как состояла в переписке с множеством людей. Тетя Эмити подняла одновременно нос и перо.
– Почему ты не сказала, что собралась прогуляться? Я бы перенесла свое пустое занятие на потом.
– Я уже большая девочка, тетя Эмити. К тому же к обеду у меня еще не созрело планов. Уж больно хороша погода! Я воспользуюсь вновь обретенной свободой, не беспокоя вас.
– Это я способна понять. Но вели Фирмину подать тебе экипаж!
– Только не это! Это испортит все удовольствие. Вы знаете, как я люблю пешие прогулки. Добреду до магазина «Бон Марше», куплю безделушек; потом отправлюсь к Долли, чтобы оставить карточку с прощальными пожеланиями. Между прочим, вполне может статься, что она уже вернулась: вчера у меня был обнадеживающий телефонный разговор с ее дворецким.
– Счастливого пути! Только не задерживайся допоздна! Я все еще не избавилась от привычки беспокоиться за тебя, даже беспричинно.
Вместо ответа Александра обняла славную женщину и упорхнула. Погода была не такой жаркой, как в последние дни, и она с наслаждением вдыхала свежесть, принесенную ветром с запада: пахло травой и даже морем. Над Сеной кружились чайки; Александра дошла по набережной до улицы Дю Бак, на которую и свернула, чтобы без спешки изучить витрины антикварных лавочек.
Добравшись до цели – огромного магазина, где отоваривалось все Сен-Жерменское предместье, успевшее привыкнуть к близости «ужасной металлической конструкции» – произведению Гюстава Эйфеля, она купила несколько пар перчаток, несколько чудесных вышитых скатертей для своих нью-йоркских горничных и несколько простыней, которые распорядилась доставить по ее адресу; далее ее привлекла гордость «Бон Марше» – картинная галерея, отличавшаяся пышным интерьером в стиле «Наполеон II».
Ей нравилось играть в безымянную парижанку. Желая продлить удовольствие, она зашла в чайный салон, чтобы побаловаться ароматным напитком, снимающим усталость. Взбодрившись, она зашагала в сторону улицы Сен-Гийом. На часах было около пяти – самое лучшее время, чтобы