Меч Шаннары - Терри Брукс

Темная линия на горизонте стремительно росла и вскоре превратилась в огромные полки всадников; тысячи воинов с яркими развевающимися знаменами и блестящими копьями летели по равнине под чистое сильное пение боевых горнов. Эльфы радостно закричали, приветствуя свою армию, которая на головокружительной скорости неслась к Тирсису. Заметив их приближение, арьергард северян уже смыкал ряды и разворачивался, чтобы встретить новый удар. Армия Эвентина наконец пришла на помощь защитникам Тирсиса, чтобы спасти осажденные земли трех земель и все то, что народы мира ценой собственных жизней отстояли в веках. Но помощь эта, казалось, пришла слишком поздно.

Глава 33

Одним плавным движением Ши бесшумно высвободил клинок из потертых ножен. В слабом мерцании факелов металл сверкнул тусклым синеватым отсветом; поверхность клинка была безупречно гладкой, словно знаменитый меч не знал еще ни одной битвы. Тонкий уравновешенный клинок, выкованный искусным мастером, оказался неожиданно легким; резную рукоять украшала уже знакомая юноше четкая гравировка — рука, сжимающая зажженный факел. Осторожно держа меч, Ши поглядывал на Панамона и Кельтсета, ища у них поддержки. Он вдруг ужасно испугался того, что произойдет дальше. Но его хмурые товарищи стояли неподвижно, лица их были невозмутимы и бесстрастны. Ши крепко взялся за рукоять обеими руками и резко взмахнул мечом, направив его вверх. Ладони вспотели, и он ощутил, как тело бьет легкая дрожь. Сбоку послышался слабый шорох, и Орл Фейн тихо застонал. Секунды таяли, и Ши чувствовал, как металл гравировки больно впивается в ладонь. Но ничего не происходило.

…В сером сумраке пустой пещеры на вершине горы Черепа темные воды в каменной чаше были ровными и спокойными. Сила, называющая себя Повелителем чародеев, дремала…

Неожиданно меч Шаннары потеплел в руках Ши, странная волна пульсирующего жара хлынула из глубины темного железа в ладони ошеломленного юноши, а затем исчезла. Вздрогнув, он испуганно попятился и чуть опустил клинок. Через мгновение удивительное тепло сменилось острым покалыванием в руках. Ши невольно поморщился и напряг мышцы, хотя боли он не чувствовал. Юноша инстинктивно попытался опустить меч, но, к его изумлению, руки не слушались, словно кто-то невидимый удерживал их, заставляя крепко сжимать древний клинок.

Покалывание пробежало по всему телу, и хрупкий юноша почувствовал, как внутри его рождается мощная сила и несокрушимым потоком несется к холодному металлу меча, превращая великий клинок в часть его самого. Тонкая позолота на резной рукояти раскрошилась под его пальцами, и рукоять сверкнула гладким серебром, пронизанным красноватыми прожилками света, которые горели и извивались в сверкающем металле, словно живые. Нечто неведомое пробуждалось в душе паренька, и он чувствовал, что это часть его самого, хотя и совершенно чуждая всей его прошлой жизни. Удивительная сила мягко, но уверенно тянула его за собой, затягивая Ши все глубже.

В нескольких шагах от него Панамон Крил и Кельтсет с растущей тревогой смотрели, как щуплый юноша медленно погружается в транс; глаза его были полузакрыты, дыхание замедлилось, и он застыл, словно статуя, посреди полутемного подвала. Ши крепко сжимал меч Шаннары двумя руками, нацелив клинок к потолку, сверкающая рукоять ярко вспыхивала в неверном свете факелов. На секунду Панамону вдруг захотелось взять парня за плечи и хорошенько встряхнуть, но что-то его удержало. Из глубины подвала показался Орл Фейн и пополз по гладким каменным плитам к своей бесценной находке. Панамон чуть помедлил, а затем грубым пинком оттолкнул карлика назад.

Ши чувствовал, как мощная сила затягивает его все глубже, словно щепку в бурном водовороте. Все расплывалось перед глазами и постепенно исчезало. Сначала исчезли стены каменного подвала, потом скорченная фигура хнычущего карлика и, наконец, растворились даже могучие силуэты Панамона и Кельтсета. Странный поток подхватил юношу, и он не находил в себе сил противиться его властному течению. Медленно уносился он в самые глубокие бездны своего существа, пока все вокруг не погрузилось в непроглядный мрак.

…В глубине пещеры в недрах мрачной, похожей на череп горы по неподвижным водам чаши пробежала мелкая рябь, и несчастные создания, служащие своему Учителю, испуганно вылезли из дальних углов каменного склепа. Повелитель чародеев медленно пробуждался от своего неспокойного сна…

В сумятице переживаний и чувств, которые составляли глубинный корень его существа, человек, держащий в руках меч Шаннары, встретился лицом к лицу с самим собой. На мгновение юношу захлестнул ураган размытых образов, затем поток словно повернул вспять, унося его в совершенно ином направлении. Немыслимые видения толпились перед его взором. Привычный мир, где он родился и жил, все его прошлое и настоящее вдруг предстали перед ним освобожденными от столь бережно взлелеянных иллюзий, и он увидел подлинную сущность бытия во всей ее наготе. Сладкие грезы больше не украшали суровую неприглядность жизни, красивые фантазии не скрывали грубость ее очертаний, ложные надежды не смягчали жестокость ее решений. И среди этой бескрайней пустоты он увидел себя — ничтожную искру быстротечной жизни.

Ужасное открытие ошеломило юношу, ледяным холодом сковало все его мысли и чувства. Безуспешно цеплялся он за свое прежнее представление о себе, пытаясь найти опору от разъедающего безумия и укрыться от кошмарного зрелища внутренней наготы и слабости существа, в котором он был вынужден узнать себя.

Затем сила потока, казалось, немного ослабела. Ши заставил себя открыть глаза, чтобы на миг избавиться от ужасных видений. Прямо перед ним сверкал меч Шаннары, устремленный вверх, он пылал ослепительным белым светом, который лился от клинка к рукояти. За клинком юноша разглядел Панамона и Кельтсета, не сводящих с него глаз. Затем взгляд могучего тролля чуть сдвинулся и упал на меч. Странное волнение мелькнуло в умных глазах великана. Ши снова посмотрел на знаменитый меч и увидел, что его свечение лихорадочно пульсирует. Нетерпеливыми волнами оно пыталось пробиться от клинка к телу юноши, но что-то мешало ему.

Еще мгновение Ши пытался сопротивляться, но затем глаза его вновь закрылись, и видения вернулись. Первое потрясение от увиденного уже прошло, и теперь он пытался осмыслить, что происходит. Он сосредоточился на стоящих перед ним образах Ши Омсфорда, полностью погрузившись в его мысли, чувства, суждения и порывы, которые делали его характер одновременно чуждым и знакомым.

Образы проявились с пугающей четкостью, и внезапно он увидел иную сторону своей личности — ту, которую раньше не мог рассмотреть, а возможно, просто отказывался принять. Она проступила в бесконечной череде событий, скорее напоминавших карикатуру нате воспоминания, которые он привык считать достоверными. Здесь велся скрупулезный счет всем обидам, которые он наносил другим, каждой мелочной зависти, которую испытывал, всем его предрассудкам, намеренным полуправдам, жалости к себе, страхам — всему тайному, что было спрятано глубоко внутри. Здесь он увидел Ши Омсфорда, который бежал из Тенистого Дола вовсе не для того, чтобы спасти семью и друзей, а из страха за собственную жизнь, цепляясь за малейшее оправдание для своей паники. Именно этот Ши Омсфорд эгоистично позволил брату разделить его страх, облегчая таким образом собственную боль. Здесь жил юноша, который глумился над безнравственностью Панамона Крила и в то же время позволял презираемому им разбойнику рисковать жизнью ради его спасения. И еще здесь…