Представление для богов - Ольга Голотвина

18

Через дворик Нурайна пробежала, чуть ли не пританцовывая. На время забыта была величественная осанка королевской дочери.

Ралидж развалился на ковре, опершись о подушки. В душе женщины шевельнулось раздражение, сминая легкую радость победы. Конечно, она знала, что весь вчерашний день и наверняка все сегодняшнее утро ее спутник обходил постоялые дворы и харчевни, расспрашивая об Илларни и Чинзуре. И все же было неприятно видеть его в ленивой позе, словно он и не думал сдвинуться с места.

Впрочем, тем приятнее будет проучить этого... этого...

Не подобрав подходящего слова, Нурайна опустилась на ковер и небрежно бросила перед Ралиджем синий бархатный кошелек. Плюхнувшись на ковер, кошелек солидно звякнул.

— Полагаю, нам хватит этого на первое время... хотя бы на хлеб, — скромно сказала Нурайна. Потянувшись к лежащим в углу мешкам, она достала гребень и начала расчесывать спутанные волосы.

Ралидж сощурился на кошелек, затем сделал небрежное движение рукой. Увесистый кожаный кошель упал на ковер рядом с синим кошельком.

Нурайна приоткрыла рот, гребень замер в ее руке. Затем женщина грозно вопросила:

— Откуда?!

И тут же спохватилась:

— Нет, пойми меня правильно... Я не имею, конечно, права требовать... но если было что-то противозаконное... что-то, что может поставить под удар дело, ради которого мы прибыли сюда...

Сбившись, она умолкла.

Ралидж — нет, не Ралидж, а бродяга по имени Орешек, — взглянул на нее веселыми и нахальными карими глазами.

— Понимаешь, — задушевно объяснил он, — здесь тоже, оказывается, умеют играть в «радугу»... И почему-то им всем ужасно не везет!

Возмущенная Нурайна готова была объяснить этому проходимцу, кто он такой. Но ее собеседник выпрямился, взгляд его посерьезнел:

— А теперь о деле. Я напал на след Илларни.

Нурайна ахнула.

— Он две ночи провел в доме некоего Хретхо, уличного писца, — продолжил Ралидж. — Я с ним говорил. Пьяница и трус. Чуть в обморок не упал, когда я завел речь о его госте. Илларни ушел из его дома и вряд ли вернется.

— Но как тебе удалось...

— Медяки — направо и налево! Нищие и уличные мальчишки... ты не представляешь себе, как много знает эта публика!

— А этот... слуга... Чинзур, да? Он тоже был с ним?

— Нет, Илларни был один... И вот что еще меня тревожит: кое-кто из нищих признался, что вчера их уже расспрашивали о грайанце с такой внешностью... Его ищут, Нурайна, ищут!

— Думаешь, Таграх-дэр?

— Думаю, кто-то поопаснее этого придурка...

Он не успел договорить: скрипнула дверь. Кто-то входил в дом, воспользовавшись тем, что Нурайна забыла запереть калитку.

Нурайна метнулась на женскую половину и, отведя рукой занавеску, встала на пороге. Она старалась по возможности соблюдать наррабанские обычаи.

В комнату вошел средних лет человек, смуглый, с аккуратно подстриженной бородкой. Золотое шитье на кафтане, массивные кольца на пальцах, серебряный головной обруч с агатом — все говорило о том, что в скромный маленький домик залетела редкая птица.

Вспомнив свой визит к Таграх-дэру, Орешек приосанился и молча устремил на пришельца вопросительный взор.

Гость изящно поклонился хозяину, учтиво кивнул женщине, которая глядела на него из-за откинутой занавески. Затем привычным, грациозным движением снял башмаки. Орешек с удивлением увидел, что ступни гостя выкрашены охрой, а левую лодыжку схватывает тонкий браслет.

Ралиджу и Нурайне стало неловко из-за того, что они забыли разуться, входя в дом.

Окинув взглядом комнату, незнакомец нашел вбитый в стену гвоздь. Неспешно пройдя по вытоптанному ковру, гость повесил на стену кривой меч в богато украшенных ножнах, затем спокойно сел на подушку перед хозяином. Во всем этом было что-то завораживающее. Обычные действия человека, пришедшего в чужой дом, превращались в утонченную церемонию.

Нарушить это действо было бы варварством. Нурайна выпустила из рук занавеску и заметалась по женской половине в поисках хоть чего-нибудь, что могло бы сойти за угощение... Отлично! Ралидж все-таки позаботился о еде! На сундуке стоял кувшин вина и накрытое платком блюдо с лепешками и крупными сливами.

Нурайна важно выплыла на мужскую половину, поставила перед гостем блюдо и кувшин. Сама села рядом — как хозяйка дома, которая имеет право есть вместе с мужчинами.

Только тут гость позволил себе заговорить. Голос его был красив и звучен. Даже гортанный, с придыханиями наррабанский язык звучал в его устах почти мелодично.

— Мое имя Нхари-дэр, я смотритель ковра и подушек во дворцовых покоях.

Нурайна почтительно склонила голову. Из этого положения она ухитрилась метнуть на Ралиджа свирепый взгляд и с удовлетворением отметила, что и он догадался поклониться. Ей некогда было объяснять своему спутнику, что смотритель ковра и подушек — это отнюдь не слуга, который следит, чтобы на коврах не было пятен и сора. Нет, их дом посетил один из виднейших наррабанских вельмож, облеченный доверием Светоча, посвященный во все тонкости личной жизни государя и даже имеющий право входить на женскую половину дворца — разумеется, сопровождая своего господина...

— Мое имя — Ралидж Разящий Взор, — представился грайанец, — а эту женщину зовут Нурайна Черная Птица.

Приподняв выщипанную бровь, Нхари-дэр ждал продолжения: он понимал, что Ралидж представился не полностью. Не дождавшись, взял с блюда сливу и надкусил ее, давая понять, что не гнушается скромным угощением.

— Рад знакомству, почтенный Ралидж, — почти пропел он. — И с тобой я рад встретиться, Нурайна-вэш.

— Нурайна-шиу, — поправила грайанка. — Я не замужем.

В глазах гостя мелькнул огонек, но больше Нхари-дэр ничем не выдал своего удивления. Будто так и было принято, чтобы незамужние красавицы разъезжали по чужим краям в сопровождении посторонних молодых людей.

— Рад это слышать, — сказал он приветливо, — потому что это облегчает мою задачу.

Вельможа обернулся к Ралиджу и теперь говорил только с ним:

— Был ли ты, почтеннейший, на представлении, в котором участвовала Нурайна-шиу?

— Увы, не удалось...

— Ты много потерял. Она была грозна и прекрасна, как Дева-Молния. Ее красота была столь совершенна и необычна, что привлекла высокое внимание Светоча... — Нхари-дэр просиял ясной улыбкой доброго вестника. — Светоч в великой милости своей решил купить твою женщину и прислал меня договориться о цене.

Увидев вместо восторга на лицах собеседников смятение и досаду, вельможа встревожился:

— В чем дело? Неужели есть какое-то препятствие? Скажи, — обернулся он к Нурайне, — не родила ли ты этому мужчине сына?