Сколько стоит ваше сердце? - Татьяна Матуш

сильно охоча в храм сходить, каждый день бы туда бегала… языком почесать. — Хан нахмурился. Подчиненный понял и быстро договорил, — Так я о чем — из храма она картинки разные приносит…

— Какие картинки? — насторожился Хан.

— Разные, — надзиратель смутился, — смешные иногда. Иногда нравоучительные. И со святым Эдером картинки были. Так я скажу — похожи они сильно. Так-то, на первый взгляд, может и не очень, а вот если этак ему повернутся, да такое лицо скроить… ну, поблагостнее… В аккурат Эдер и будет. И я вот что думаю — не могут быть два человека так похожи, если они хотя бы не родственники.

— У тебя остались эти картинки?

— Ну… — надзиратель смутился еще больше, только что пол сапогом не ковырнул, — Как сказать. Некоторые. Нравоучительные я детишкам отдал, думал, может чего полезное усвоят. А они их на кораблики перевели. А смешные…

— Я имею в виду те, которые с Эдером.

— Так те жена к себе в молитвенник прибрала.

— Возьмешь служебную лошадь и мухой за картинками. Привезешь все, что найдутся.

— А… жене-то я что скажу? — растерялся надзиратель.

— Тебе ордер на изъятие выписать? — холодно поинтересовался Хан.

— Спаси Святые Древние! Потом не отмоешься.

— Значит, найдешь, что сказать. Только давай быстрее, чтобы к пятой клепсидре тут был. Опоздаешь — все ночные дежурства твои.

— Понял. Ушел. Считайте, что уже принес.

Оставшись один, Хан задумчиво побарабанил пальцами по столу. Своему бывшему однокласснику он верил — Святым тот быть никак не мог. А вот родственником… В приют Змея не попадали мальчики из благополучных семей. Туда со всей столицы свозили сирот, детишек, выкинутых на улицу, как щенков жадными родичами и просто — не помнивших родства.

Мало ли таких? Спуталась знатная дама со слугой и не убереглась. Обычное дело. Куда ребенка? Да в канаву — и все дела.

А дела-то нехорошие и Его Величество их не поощряет. И такой дамочке, если ее найдут, отвечать по всей строгости. Самой — петля, а имущество — в казну. Так что мусорщики давно освоил доходный промысел — подбирали таких деток, платили монетку магу воды, узнавали родство — и трясли мамаш, как груши.

С мертвого — доходу поменьше, а с живого… Это ж серебряная жила!

Могло так получится с Марком? Да запросто! Могла ли его непутевая мамаша родить еще одного ребенка и на этот раз подкинуть его монахам? Еще проще! Преступление, оставшееся безнаказанным, почти всегда повториться, так уж устроены люди.

И выходит, Марк — брат государственного преступника?

Что-то подсказывало Хану, что вряд ли на суде это обстоятельство сыграет за друга. Скорее — утопит с головой. Надо ли копать?

"Обязательно", — сам себе ответил Хан. Мины и "ежи" нельзя оставлять в земле. Чревато. Копать, но — предельно аккуратно. Перышком. Чтобы ни одна сволочь не почуяла.

Если бы кто-то сейчас увидел лицо стратега генерала Райкера, решил: тронулся парень со страху. Оно было абсолютно безмятежным и совершенно счастливым. Выполняя упражнения на растяжку, Марк только что не мурлыкал под нос, сверкая довольной улыбкой.

А объяснялось все просто — он впервые за весь этот месяц, наконец, нормально выспался и сейчас чувствовал себя волшебно. В каждой клеточке тела пела сила и легкость, голова соображала на удивление ясно, а мышцы просто требовали нагрузки.

Тяжелый браслет немного тер кожу. Винкер прервался, оторвал от простыни (а то! камера по знакомству, с постельным бельем) полоску ткани, перевязал руку и затянул узел зубами.

…И опустился на койку, не отрывая взгляд от этого адского приспособления.

Воистину, адского. С его помощью магу можно было перекрыть доступ к любой стихии, кроме… стихии — антагониста. Да, вот такой забавный выверт. Браслеты изобрели почти полвека назад и до сих пор они считались вполне надежными.

Глава Ночного Братства Аверсума обещал тысячу золотых эров тому, кто придумает способ снимать браслеты без риска для магии. Но заветную тысячу так никто и не потребовал.

Чаровали их в Храме… Вернее, конечно, благословляли. Вот интересно: Святой Натан держал щит, Святой Йохан собирал стадо, Квентин — лечил. Все это они делали магией, с этим даже храм не спорил.

Когда, в какой момент и почему магия превратилась в… благословение? То есть в свою противоположность? И можно ли от этого защитится? Жрецы утверждают, что нельзя. Ерунда. Любую задачу можно решить, если только не убедить себя заранее, что она не решаема. Все решаемо. Только не все сразу.

А конкретно этой задаче кажется пришел… какое там есть цензурное слово? Черед ей пришел.

Марк взглянул на наруч с хищным прищуром. До стихии-антагониста дотянуться можно, хотя управлять нельзя, и откат, скорее всего, убьет мага. Но, в принципе, колдовать в браслете можно. А это значит — доступ есть. Просто урезанный. И его можно расширить.

Винкер с размаху хлопнулся на небрежно застеленную койку, закинул руки за голову, а длинные ноги, небрежно скрестив, уложил на спинку.

…Почему легче всего призывается стихия-антагонист? В учебнике написано, что создатель браслетов был не чужд садизма и сохранил для наказанных магов иллюзию могущества, чтобы они сильнее мучились и, в конце концов, не удержав заклинание, перегорали и погибали. Такая дополнительная страшилка для тех, кто еще не оступился, но уже всерьез подумывает об этом.

И — такой вопрос: а в храмах эти браслеты только благословляют? А изготавливают их где? В частности, почему они такие большие и тяжелые? Чтобы лучше держалось благословение? Но это — чушь, на сколько сохранятся свойства благословленного предмета, зависит не от толщины материала и, тем более, не от площади, а только от типа благословения и личной силы жреца.

Марк поднес наруч к глазам, вывернув руку так, чтобы видеть срез. Да, толстый. Но, демоны его разберут… Может быть, на свету?

Свет был только за окном, окно под потолком, потолок — высоко.