Вавилонский голландец - Макс Фрай

Сначала капитан отдавал рулевому негромкие и, по моему мнению, слишком частые команды. В конце концов оттеснил рулевого и сам встал к штурвалу. Картинка показалась нам фальшивой, словно из детского фильма про пиратов. И тут я сообразил, что он делает: каждый раз, когда движение воздуха приближало вымпел к вантам, капитан чуть уваливался под ветер и вымпел пролетал мимо.

– Знаешь, – шепнула Сандра, – хотела бы я посмотреть, что там рисуется на карте. Сходим?

Мы на цыпочках прошли за спиной у капитана и прямо с палубы юта нырнули в люк штурманской рубки. Там уже, как выяснилось, нависал над компьютером Джонсон.

– Что это кэп творит? – изумленным шепотом спросил он.

– Вымпел ловит, – хихикнула Сандра.

К этому моменту, как выяснилось, мы уже порядком отклонились от проложенного курса. В таком масштабе корабль выглядел не точкой в круге, а схематической лодкой, и Джонсону приходилось не отрывать руку от мыши, чтобы за ним уследить. За нарисованной лодкой тянулась ломаная зубчатая линия – наш курс, как его понимал компьютер.

В проеме штурманской рубки показался капитан – видимо, он уже объяснил рулевому, что следует делать.

– Джентльмены! – воскликнул он. – И леди. Простите, что беспокою, но дневные вахты уже окончены. Ночь – не время для неуместного хихиканья. Отправляйтесь-ка курить и спать.

Как провинившиеся школьники, вышли мы из штурманской рубки, гуськом пересекли весь корабль и поднялись на бак.

– Сдается мне, он и сам не очень доволен своими манипуляциями, – усмехнулась Сандра, когда мы устроились поудобнее перед фок-мачтой и раскурили трубки, – а не то бы он нас не прогнал.

– Глупости какие-то, – меланхолично процедил Джонсон, – столько беспокойства из-за какой-то тряпки.

– Не позорь гордое имя корабельного вымпела, – укорила его Сандра. – Это никакая не тряпка. Это – проклятие.

К завтраку капитан спустился с таким лицом, которое я назвал бы смертельно усталым, если бы капитан не был уже настолько далек от жизни. Видно, ночная борьба с вымпелом далась ему нелегко.

– Видимо, вы правы, – обратился он ко мне, не найдя поблизости Сандры, которая, конечно, была уже на мостике, – вымпел становится слишком обременительным. Приятного аппетита, господа!

Я обнаружил, что настроение мое резко улучшилось, и аппетит в самом деле появился: уж если капитан признает, что вымпел всех измотал, значит, мы найдем способ с этим проклятым флагом справиться. Раньше мы поднимали его при постоянно меняющемся, но в среднем попутном ветре Балтийского моря; какой-то береговой фотограф сфотографировал нас со стороны и подарил снимок капитану, и мастерская фотография с развевающимся вымпелом так очаровала Дарема, что с тех пор мы носили вымпел всегда, даже при абсолютно противном ветре.

Мы ели простой, но вкусный омлет нашего кока, капитан потягивал из призрачного бокала какое-то свое воспоминание, а я продолжал перебирать в голове известные мне скользкие тряпки. Что бы еще придумать, чтобы он не завязывался так намертво, но и чтобы ветром его не размолотило? Надо сказать, размышлялось не очень эффективно, как ни странно, последний флаг, из флагдука, уже успел мне понравиться. Он выглядел очень настоящим, и как выяснилось, еще и развязываться умел. А ведь у меня в каюте под подволоком уже висел мертвый узел из голубого капрона: Мартин попросту отсек своим ножом намертво сросшиеся концы флага и принес узел мне на память.

К счастью, к четырем часам, к началу моей вахты, ветер уже сменился. Теперь мы шли хорошим бакштагом, и о вымпеле в ближайшее время я мог не беспокоиться. Вахта прошла спокойно, так, как мне нравится. Я даже, поглядывая на компьютер, успел немного почитать книгу Эшли об узлах. Там, конечно, не было упоминаний о скользких тканях, только о скользких снастях. Удивительно: я мог отыскать тысячу способов завязать конец, даже две травинки, оказывается, можно связать очень простым узелком, но найти материал, который не завязывался бы сам, не получалось.

Решение нашлось, как всегда, случайно.

Как-то ночью, на традиционной посиделке с трубочками, к нам присоединился Гроган, тот самый помощник боцмана, которого Сандра отрекомендовала мне в начале нашего знакомства как человека с абсолютно невнятным произношением. У нас троих уже сложилась традиция болтать по ночам о свойствах тканей. Гроган, покуривая сигаретку, к счастью, молчал и от скуки завязывал узелки на какой-то косынке блеклого серого цвета. Я разглядывал его голову. Видеть Грогана нам приходилось не так часто, обычно он пропадал в своей каморке в трюме, вязал там какие-то удивительные штуковины из пенькового шкимушгара, у него даже гамак был плетеным. И теперь, при свете луны, я с удивлением разглядывал его прическу. Его огненно-рыжие волосы тоже были заплетены каким-то хитрым узором, покрывавшим всю голову. Даже не верится, что такое человек мог сотворить с собой сам.

– Чего вы меня разглядываете? – осведомился Гроган, несколько секунд я переводил для себя сказанное, перевел и смутился.

– Извини, – пожал я плечами, – прическа у тебя удивительная.

Поскольку я уже привык на него смотреть, я просто опустил глаза ниже, на его руки. Руки вывязывали на конце косынки восьмерку. Каждый раз после того, как восьмерка затягивалась, левая рука скользила вдоль платка от середины к углу, и узел соскальзывал и развязывался.

– Сандра, – прошептал я, – смотри!

– Гроган, милый, где ты взял эту тряпочку?

– Да я не знаю, – поднял брови Гроган, – тут валялась. Забыл, наверное, кто-нибудь из ночных, а вы все говорите и говорите, я и прихватил, чтобы руки занять, лень было спускаться к себе за концом, очень уж покурить хотелось…

– Погоди, не тараторь. Так это платочек ночного матроса?

– Ну.

– Похоже, это то, что мы ищем, – Сандра торжественно подняла палец. – Мертвым узлом не завязывается только мертвая ткань! Только вот двенадцать метров тряпки вряд ли у кого-нибудь из них есть. Разве что эту убить… – она подняла глаза наверх, где красиво извивался длинный, серебристый в ночи, хвост.

– Да, – сказал я сомнамбулическим голосом, – полностью уничтожить. Убить. Чтобы она была абсолютно мертва.

– Чего это ты? – подняв бровь, подозрительно спросил меня Джонсон, не вынимая трубки изо рта.

– Цитату вспомнил. Где-то я это читал.

– На Пратчетта похоже, – предположила Сандра.

– Спрошу у библиотекаря. – Я сунул трубку в карман и сорвался с места.

Библиотекарь, к счастью, еще не спал – а мог бы, в час-то ночи.

– Ну конечно, это Пратчетт, – без тени сомнения подтвердил он, – «Мрачный жнец». Ему там пришлось убить косу.